Dixi

Архив



Кто бы мог подумать?

 

Сегодня, начиная разговор о ваших работах, присланных на конкурс, делясь впечатлениями о прочитанном, я не стану говорить о том, как вы писали, во всяком случае, не буду ставить именно этой цели. Каким литературным стилям вы отдавали предпочтение в вашем творчестве, какие техники или приемы ыы применяли. Возможно, об этом поговорят другие. Я расскажу только о своих сугубо субъективных впечатлениях от тем, представленных вами на конкурс, и о том, что мне хотелось бы найти и почувствовать в ваших работах.

 

Пожалуй, начну издалека.

Может быть, вы слышали об англичанке Клэр Торри и знаете историю записи песни «Великое шоу на небесах»? Позволю себе напомнить, если нет. Музыканты одной не очень еще тогда популярной британской рок группы написали мелодию и назвали ее «Смертная череда». Первоначально тема была инструментальной, в ней было немного речитатива, но позже кому—то в голову пришла идея вещь переименовать, наложить на музыку женский вокал и вставить ее в будущий альбом. (Сам альбом задумывался как чрезвычайно концептуальный. За основу для текстов взяли явления, которые сводят людей с ума, давят на психику, кардинально влияют на человеческую жизнь: длительные поездки, боязнь полёта, соблазн денег, страх смерти, умственное напряжение на грани безумия и прочее).

Для воплощения замысла была приглашена малознакомая музыкальному миру, но по счастливому стечению обстоятельств знакомая студийному инженеру вокалистка. Прямо в студии ей сообщили, что текста не будет и предложили «поимпровизировать», потому что члены группы просто не знали, что они хотят получить. Певице дали полную свободу...

За работу пообещали заплатить двойную ставку, поскольку дело происходило в воскресенье, если быть точным, то 23 января 1973 года.

Такая подробность практически ничего не решала, ибо работа в будни приносила сессионным артистам по пятнадцать фунтов, приблизительно около тридцати тогдашних советских рублей. Сначала Клэр не очень хотела куда-то идти, хотя в тот момент испытывала очевидные финансовые трудности. К тому же у нее намечалось свидание со своим молодым человеком. Но девушке позвонил бухгалтер студии и объяснил, что у группы почти исчерпан оплаченный лимит времени на аренду помещения и оборудования, поэтому ребятам все же следовало бы помочь. С этим веским доводом миссис Торри согласилась и вечером пришла на запись в дом номер 3 по улице Эбироуд, что в Лондонском районе Сент-Джонс-Вуд.

Было записано два с половиной дубля, из которых в итоге склеили ее номер.

https://www.youtube.com/watch?v=cVBCE3gaNxc

Это может и не понравиться, но никто не скажет, что оно шло не от души.

Зачем я все это рассказал?

Мне кажется, есть определенная связь между таинством написания текста и сотворения музыки. Те же ощущения возникновения слов или нот словно из ниоткуда, удивление и радость от работы и полученного результата. И так же уверенно можно почувствовать — слушая или читая — было у автора вдохновение или не было, вымучена история или мелодия или нет, а также какую частичку себя — светлую или мрачную — человек неосознанно передает нам.

Нельзя по плану или собственному желанию создать шедевр, задумать и осуществить чудо, сотворить нечто поражающее воображение. Внезапное озарение, присутствие Его рядом, прикосновение ангела, разум Вселенной — такие тонкие материи по заказу или какими-либо алхимическими опытами призвать на помощь невозможно. Можно лишь сесть за стол, за клавиатуру, встать перед микрофоном и отдаться своим чувствам, и кто знает — может быть снова родится шедевр. Именно этого просветления я жду и очень надеюсь, что кто-то из авторов испытает такой же спонтанный всплеск эмоций, естественно приводящий к рождению настоящей вещи, со страстью, отчаянием, искренностью, любовью, которые накрыли в тот далекий январский вечер Клэр Торри.

Вот здесь вы скажете — что-то Вы замечтались, спуститесь-ка лучше на землю. И вообще, сам-то ты переживал это нечто, которое ждешь от нас?

Нет, отвечу, не переживал. Но надеюсь и жду. Уверен, что никто из нас не знает, на что способен в случае, если идея полностью вас захватит. Иногда стечение обстоятельств открывает нам свои силы. И пусть оно у вас произойдет… Вряд ли Клэр Торри, входя в студию и надевая наушники перед микрофоном, представляла, что у нее получится.

Во всяком случае, домой после записи она уходила с мыслями, что ее номер скорее всего не подойдет. Клэр не была уверена в своих силах, сама она считала себя зеленой и неопытной. Поэтому, когда на третьем дубле поняла, что вдохновение ушло, сразу прекратила сессию.

Позже, спустя несколько месяцев, почти забыв про январский воскресный вечер, Клэр случайно увидела на витрине музыкального магазина любопытный плакат с изображением призмы и лучом света, распадающимся на цвета радуги, с названием в верхнем углу группы, для которой она пела. Зашла, взяла пластинку в руки и прочла на обложке свое имя. Купила диск, дома в уединении прослушала его целиком. Когда последние звуки стихли, ей стало понятно, что ребята сделали действительно великий альбом. А она исполнила великую партию.

Это говорит о том, что даже автору не всегда дано в полной мере оценить свою собственную работу.

Мы не пишем музыку, но аналогии просматриваются абсолютно ясные.

Иными словами — участвуя в конкурсе здесь и сейчас, мы имеем замечательные возможности раскрепоститься и понять, на что способны, и интересно ли другим наше самовыражение. И еще — нам не надо импровизировать на заданную тему. Мы, так сказать, чисты перед листом бумаги, собой и миром.

В прошлом году Александр Гречаник и Игорь Косаркин подошли очень близко к нужному настроению и показали, что многое возможно.

Итак.

 

Ольга Шестова

Это было в прошлом веке

Прекрасное начало конкурса. Лично у меня нет никаких сомнений, что рассказ прислан пишущим человеком. И отлично, со вкусом пишущим. Сделано все без острых углов, плавно и спокойно, с хорошим юмором, удовольствие от прочтения доброкачественное, позитивное и доброе. Но вот перечитывать его, возвращаться к тексту не хочется. Он хорош именно как камерное произведение и много его быть попросту не должно, иначе приестся. Получилось весьма удачно, увлекательно и в меру.

 

Андрей Оболенский

Марина и Димка

… Варианты — дитя умирает, остается инвалидом, теряет память.

Дальнейшее развитие сюжета может привести к неконтролируемому увеличению количества авторских листов…

Слава Богу — обошлось.

Написанный в прошлом году с язвительным юмором Сюжетник оказался всего лишь сюжетником. Вариант номер один вышел трагическим. Вне всяких сомнений, мастерство автора солидно и безусловно. Но cмысловое наполнение произведения сумеречно. Беспросветное, безрадостное, убогое существование выписано так реалистично, что кажется — потолок помещения, где я нахожусь, становится все ниже и ниже, давит на затылок... Мрак умело нагнетается. Неизлечимая болезнь и смерть ребёнка разрежет тупым ножом сердце любого, даже самого забубенного читателя циника.

И вдруг что-то происходит, намечаются подвижки, появляется надежда, мы так её хотим! Не может же все быть столь жалко и горько. Люди барахтаются, захлебываясь в гадкой жиже из хлопьев, и вдруг, кажется, начинают с надеждой выплывать, но автор не пошел протоптанными тропками массовой литературы и буквально парой слов нашу мечту хладнокровно — и мне даже как-то показалось, не без удовольствия — приканчивает.

Мечтаете о позитиве? А вот и напрасно. Никто. Никому. Не поможет. Никто. Крышка! И можно снова начинать читать рассказ с начала. Тяжело и мерзко всем персонажам и во всем. Единственный, кому относительно хорошо — Димке, он уже умер.

Технически рассказ выписан на достойном уровне, добротное мастерство наличествует в полном объеме. Автор, с этой точки зрения, безусловно заслуживает самой высокой оценки.

Если история была задумана с назидательными целями — все у вас не так уж и плохо, у других, между прочим, как вы убедились, прочтя рассказ, гораздо хуже, так что радуйтесь жизни — то за оптимизм автору, конечно, спасибо, скажу я с натянутой улыбкой.

 

Георгий Панкратов

Белокаменный гость

Москву можно и не любить. И ничего плохого в этом нет.

Рассказ получился многозначительным и многоплановым предостережением всем провинциалам, пересекающим столицу транзитом.

Не желай герой похвастаться, не потратил бы минут сорок из полутора часов паузы между поездами на оборот по кольцу метро.

Дружил бы с головой, не поехал бы в цейтноте с Комсомольской площади на Белорусский на трамваях. На метро пути — от силы двадцать минут. На трамваях — непредсказуемо, и г-ну Персикову это уже известно.

Побеспокоился бы заблаговременно о пополнении баланса — было бы меньше удивления и досады.

Не желай герой «зачекиниться» — не посадил бы батарею телефона.

Кстати, что за телефон такой — добраться до аккумулятора у современных девайсов без отвертки не удастся. А старые Wi-Fi, по моему, не ловят. Хорошо, пусть это неважно. Главное — герой опоздал на поезд, и доминантная мечта его, надеюсь, сбудется — Мишка, Генка и Настюха получат фотки и с ними в полной мере случится то, о чем мечтает с «района восьми часов» успокоившийся наконец пассажир. Ради такого оборота не грех и задержаться даже в Москве, где, увы, на оказании бесплатных услуг неплохо зарабатывают.

 

Владимир Волкович

Еду, еду, еду к ней

История изложена не без штампов и сюжет как-то очень предсказуем. Причем предсказуемость по мере развития событий нарастает в геометрической прогрессии.

Вкрапления этнографических деталей картинки особо не меняет, скелет рассказа — любовь сметает все преграды — широко используется в сказах и легендах.

На этот раз — в тундре. Пусть будет в тундре. Но здесь мы имеем явный перебор с литературными допущениями. А дьявол как раз прячется в деталях.

Время рассказа — развитой социализм, призывы сделать экономику экономной на каждом углу. Но вертолетчики и геологи на указания партии и правительства демонстративно положили. Скажем мягко, пренебрегают. Москва далеко. Сделать небольшой крюк для знакомого — пожалуйста! Керосин и время никто не считает. Все народное — значит ничье. Летят и ломаются. Подождем запчасти до утра, прилетит второй вертолет, починимся и дальше — в дальнее стойбище. Неужели это правда? Если да, то понятно, почему социализм рухнул. Никакая экономика не выдержит такой казачьей вольницы. И какое, кстати, упоминается утро укладывающимися спать летчиками? Если полярная ночь на дворе? Но это так — вскользь.

Продолжаю.

Любовь — пора прекрасных и безоглядных глупостей и они, так сказать, показаны. Так же показано бытующее расхожее мнение о том, что на нашей одной шестой части суши люди заняты созданием себе препонов исключительно для их успешного преодоления.

Но все же сложно поверить в то, что инстинкт самосохранения у не в первый день работающего на Севере бывалого человека выключился в секунды. Прокатиться на снегоходе за спиной у пьяного и хвастливого водителя каких-то сто пятьдесят километров ночью, зимой в стужу, в минус сорок пять в, так сказать, тени? То ли в полушубке, то ли в куртке, которую нельзя плотно прижать к себе, потому что там хрупкие цветы. Недальновидный, сумасбродный поступок Алексея должен говорить о силе чувств? Наверное, такова и была задумка, но на ум приходят совершенно другие мысли, с очень мрачным окрасом.

Следующий вопрос — безымянное стойбище, куда стремится герой, такое крупное, что в нем жизненно необходимо было поселить, пусть и на два месяца (научить русскому языку), в чуме молодую учительницу? За что РОНО так испытывает свои кадры? Чум, как замечает автор, штука сложная — очаг, дрова, вода, удобства… Такое испытание вполне в стиле академика Газенко, но он готовил космонавтов, а здесь хрупкая девушка…

Хорошо — чего не бывает. Сели и поехали. Разумеется, приехали. Не поверю, что Алексей после аварии прошел пешком «пятьдесят или шестьдесят километров» полярной ночью и опять же в пургу и приличный мороз. С актуальным напутствием — «иди строго на север». Вахтовый буровик столь уверенно ориентируется в тундре? Где даже компас не помощник?

Вопросы, вопросы… Сомнения… По-видимому, несущественные… Главное — это порыв, любовь, страсть, преодоление. С этим у автора все в порядке. Но в целом, к моему глубокому сожалению, история выглядит странновато.

И непонятно. Потому что умеет автор писать, и предмет, о котором здесь пишет, прекрасно знает.

«Ангел смерти над снежной пустыней» — его более ранняя работа — тому яркое свидетельство.

 

Ольга Чубарова

Рашид и Шаман

При кажущейся простоте изложения вещь получилась неожиданно интересной и информативной. За наблюдательность — несомненный громадный жирный плюс. Даже если автор и работает с иностранными студентами, то все равно надо уметь слушать и услышать истории иностранцев, попадающих, в этом нет никаких сомнений, в самые невероятные переплеты на улицах нашей, как мы хорошо знаем, «дружелюбной и открытой, распахивающей свои объятия» всем без разбора столицы.

Очень хорошая, любопытная работа. И читать интересно, и сюжет захватывает. Отдельное спасибо за задорное настроение, отличный юмор и стойкое ощущение свежести от прочтения.

 

Валентина Панасовская

Ошибка

Весьма неоднозначный рассказ очень тонкого автора, которому талантливо удалось из жанра соцреализма вырастить соцсюрреализм. Причем с абсолютно точным воспроизведением ходульного газетно-репортажного стиля советских времен, эпохи покорения богатейших природных ресурсов и всенародных ударных строек нашей необъятной Родины. Сюжет полон не только смысловых и языковых штампов превеликой массы литературных поделок тех времен, но и невероятных поворотов, опять же весьма характерных для эпохи простого (т.е. недоразвитого) и развитого социализма.

Посудите сами.

Месторождение открыто. Разработка обоснована. Геологи нам больше не нужны? Не нужны. Большакова из «геолого-разведывательной партии» назначают заместителем крупнейшего «рудообогатительного комбината» страны. Этакая медвежья услуга за заслуги. Но почему-то она считалась вызовом. Направляла и рулила тогда партия, а для партии не было преград в самых невероятных перемещениях. Из МТС на культуру, из культуры в экономику и т.д. Номенклатурные извивы, так сказать.

Город построен, но второго человека суперкомбината селят в барак с учителями. Ты, товарищ Большаков, того — не зарывайся, знай свое место. Интрига закручивается.

Светлана Ильинична соглашается поехать с мужем в надежде годик отдохнуть от начинающей доставать успешной педагогической деятельности, но попав сначала в какую-то черную дыру — «Проехав до города — новостроя несколько десятков километров… из-за ошибки водителя приехали вместо вечера ранним утром… Плутали по … дремучей, как тайга, провинции» — резко меняет свое решение, залюбовавшись столами, ломившимися от снеди и под натиском впервые увиденной и не произведшей хорошего впечатления Нины Андреевны. «Исходила паром рассыпчатая картошечка…» Время — пять тридцать утра. Жильцы с вечера, томясь ожиданием, варили картошку? Гостей все нет и нет — розыск пора объявлять, люди пропали, а они картошку варят, да лучок шинкуют.

Светлана Ильинична — с прекрасной репутацией, много знающий и умеющий педагог, уважаемая коллегами за «дружелюбие и приветливость» — немотивированно жестко отказывает малышке в сострадании и не открывает ей школу. Это нормально —замарашка ведь незнакомая. И родители ее тоже.

С этого эпизода и начинаются: основная интрига сюжета и неприятности главной героини. Но могла ли Светлана Ильинична открыть школу?

По моему — никак нет. Потому как туман, от которого ноги подкашиваются, на дворе и сама она только что приехала. Вещей даже не распаковала. Да и откуда у нее ключи от школы?

Но, тем не менее, педагог … «накинула пальто и поспешила в школу, благо та была в пяти минутах ходьбы». Полный ужаса туманище на этот раз ее не смутил. И дорогу она, видимо, знала. А сюжет закручивается и вовсе в водоворот событий.

Пропавшую девочку находят, и в учительской тотчас начинается диспут. Две непримиримые группки педагогов спорят — кто должен работать в школе: фанатики- трудоголики или люди со своими проблемами? Диспут актуальный и хладнокровный — только что негодяй изнасиловал ученицу, в школе работает мгновенно появившийся следователь, в лесу проведена войсковая поисково-спасательная операция по просьбе мамки-алкоголички, а у педагогов, естественно, тематический диспут — «Кто виноват?»

Производственные совещания после происшествия — просто канонический поворот соцреализма. На первом плане здесь очень гармонично смотрелся бы граненый стакан и графин с водой на блюдечке.

Потом появятся суровые и беспощадные братья пострадавшей девочки, собутыльники мамаши и…

Событий в рассказе — на приключенческий роман, и чем ближе конец истории, тем явственнее проступает образ произведения в виде раскидистого сюжетного дерева с обрезанными ветками и оборванными плодами — ответвлениями. Рассказ, видимо, написан в борьбе с собой — так много хочется сказать, а объем произведения ограничен. Вот и получилось, как любили писать советские газеты — разновекторно… но увлекательно.

 

Виктор Еремин

Субботник в нашем гараже

Совсем свежий рассказ. Действо календарно разворачивается с прошлой весны, с апреля по ноябрь, а после прочтения такое впечатление, что лет тридцать назад. Так выпукло передана ностальгия по застойным временам, что прямо зачитываешься. И с высоты нынешних реалий убеждаешься — неправильно мы жили при социализме. Счастливо, бедновато, простовато, с неестественными заботами и нуждами, но неправильно.

Красить гаражи? Крышу, стены, забор и ворота?

Причина? Потому что давно хотелось. Поэтому субботник. Раз в год собраться и навести снаружи марафет, ничего не трогая внутри. Остальные триста шестьдесят четыре дня на чистоту не заморачиваться, себе не изменять — тащить весь хлам в гараж. Всего какие-то пол дня. Зато потом море свободного времени. Поэтому красить — и все. Преодолевая застойных чинуш из управы и другие обстоятельства.

И красят — с подъемом, энтузиазмом, желанием и еще много с чем. Но крышу-то зачем?

Прошлой весной в Москве уже давно вовсю хозяйствовал новый мэр, гаражи ломали, смысла украшаться не было, но воспитанные при социализме мужики не хотели или не могли смириться с вновь открывшимися обстоятельствами. Нужно что-то понятное и родное, как было раньше. Поэтому — за грабли и сгребать листву. В апреле. Без альтернатив. Как было в их молодости — неважно что, неважно зачем, важен сам процесс, чтобы не били баклуши. Как сказала одна дама на просторах интернета: «У каждого поколения должна быть своя Великая китайская стена».

С удовольствием констатирую, что рассказ получился хороший, с тонким психологизмом, с интересными находками. Только есть в тексте места, резко понижающие планку: с детской непосредственностью автор помечает: «старичок — еврей», «казанский татарин», (чем казанский татарин отличается от просто татарина?) «старина-хохол». Да еще с «врожденной жадностью». Откуда автору известно про именно врожденную жадность старины-хохла?

«Офицер полиции… он сегодня носит мусор. Игра слов, однако».

Такие подробности ничего не добавляют к раскрытию образа третьестепенных проходных персонажей, а выглядят несолидно, некрасиво и необдуманно.

 

Сергей Тарасов

Резонанс

Временами текст напоминает наброски диссертации: с обязательным введением, основной частью и заключением, и с весьма солидной доказательной базой — «женская молодежка Балтики стала чемпионом». Диссертации, которая могла бы встать в один ряд с работами Кинси, Свядоща, Джонсон, Мастерса, Кона. Это не выкопано в Сети. Мне, признаться, лет пятьдесят назад тоже доводилось интересоваться подобной темой.

Как и во множестве любых других научных трудов, в рассматриваемом материале так же встречаются забавные ляпы и заимствования.

«Ну, многие люди любят немного понюхать парфюм, прежде чем покупать его, дабы убедиться, что это именно то, что им надо. Иногда парфюм случайно проливается и попадает им в ноздри». С сожалением отказываю себе в предоставленной возможности творчески обкатать такую яркую деталь сюжета. Места мало.

Про заимствования не без гордости скажу, что некоторые из них из моих скромных рецензий на прошлые работы уважаемого автора. Перечислять не буду, с вашего позволения. Мы друг друга поняли.

«Перестроечный Союз ждал перемен во всех сферах, в том числе и сексуальной».

Честно скажу — лично я никаких газетных директив, закрытых писем ЦК КПСС и призывов Совета министров на эту тему не ждал. Думаю, и вы тоже.

Но весьма любопытно, признаюсь, было прочитать некоторые выводы, родившиеся на стыке наук.

«Техника и способы достижения оргазмического резонанса». Она была предложена аспирантом, исследующим «вредные резонансные явления в сложных системах».

Вредные … явления. Вредные волны парируют и подавляют, от них избавляются, вызывая контрволну с той же фазой. По-моему, здесь прослеживается интересная идея. Вообразите — копуляция с контрволной. Резонирующий когрессус. Но Бог с ней, с физикой. Автор хорошо поработал над раскрытием темы, у него было время, история обогатилась некоторыми полезными наблюдениями. Аспиранту респект — сподвижник науки, не жалел живота своего. А девушек жалко. Мало того, что рост у них такой, что сильно сокращает число потенциальных кавалеров, так еще и опыты на них ставят.

Несмотря на полуанекдотичность сюжета, он как никогда оказался актуален в нашей сегодняшней действительности. Мы все свидетели тех реалий, в которые завели спорт тренеры и врачи (чуть не сказал — убийцы) со своими милдронатами, эритропоэтинам, стероидами и прочими химикалиями. А у физиков с их волновой кухней все получилось чисто и никаких анализов мочи брать не надо. Ну, если только на беременность. Зато молодежка «Балтики» — чемпион. И пусть теперь WADA&FBI с лупами исследуют крышки пузырьков.

В общем, жду техническо-лирического продолжения. Тема требует развития.

Ведь чемпионат мира по футболу на носу, а наши футболисты, сами знаете, не ахти. Видимо им платят мало. Так может и их — резонансом?

 

Юрий Гончаренко

Письмо брату

Вот здесь я получил истинное удовольствие от прочтения. Это талантливо. Высоко. Честно. Увлекательно. Близко. К «Письму» я еще не раз вернусь перечитывать. Не по роду обязанностей члена жюри, а по собственному желанию. Автор показал свой настоящий потенциал. Теперь надо думать о стабильности.

Спасибо.

 

Михаил Горшенев

Мгновения полета золотой иглы

Несомненное и оригинальное украшение конкурса. Увлекательный по нескольким причинам ориентальный сюжет. Пожалуй, лучше бы смотрелся в цвете, под звуки сямисена. Фильм получился бы и видовым и историческим, плюс ознакомительным с техниками будзюцу и синоби-но-моно. С отдельным любопытством прочитал о чувствах «нашего» мужчины, переживающего в образе «их» зрелой женщины свою первую брачную ночь. В целом героика и экзотика на должном уровне, было бы кино — смотрел бы разинув рот, но повторно не пошел бы — восточные страсти на наш холодный взгляд кажутся искусственно драматизированными.

Рассказ — с хорошей динамикой, написан с интересными для европейца подробностями, но сделан он, как мне показалось, для узкой подростковой аудитории. Автор, прочитав эти строки, спросит — почему я так решил?

Нет сомнений, что проведена большая работа по подготовке, так сказать, пашни под засев.

Сюжет вполне в духе кодекса чести самурая, крупные бытовые детали аутентичны, а мелкие — кто на них будет обращать внимание, если речь идет о всепоглощающей любви, смерти, восточном особо циничном коварстве и предательстве?

А по второстепенным вещам есть замечания. Дом самурая, у которого враги — обязательный атрибут существования, не просто набор сдвижных ширм, бумажных стен и общем матрасе в углу. Существует термин «угуйсу ису» — соловьиный пол. Доски настила прибивались особыми гвоздями, чтобы громкий скрип пола выдавал входящего. Есть еще другие разные хитроумные ловушки, ведь самураи знали, кто может незванно к ним прийти ночью и с какой целью.

В традиционном японском доме освещение было двух видов — «акари» и «хикари». Естественное и рассеянное. «Акари» создавалось рассеиванием света масляного светильника через бумагу. Открытых свечей в доме как правило не зажигали — свободно гуляющие сквозняки губили пламя, создавали угрозу пожара.

Ниндзя хорошо видели своих беспечных освещенных свечой (?) жертв, выстрел из трубки и одна цель поражена. Тут уж не утерплю и спрошу по русски — а какого хрена они поперлись… зачем они при счете 1:0 полезли в дом? Вдвоем. Полюбоваться? Здесь меня застопорило, до этого момента все было очень стильно и выдержано, а начиная с эпизода, так сказать, прямого контакта, история стала скатываться в обычную нереальную мелодраму. Похожую на голливудское клише — прежде чем убить жертву, надо с ней поговорить, убедить ее в собственной глупости и отсутствии права на жизнь, много чего умного порассказать и объяснить. Этакий американский садогуманизм.

Кроме того, возникли непонятки с ориентацией героев в пространстве.

Хаяси. … я наклоняюсь к тебе… я снова наклоняюсь к тебе… (Дама сверху)

Юки. … смотрит в сторону дверей… спальни. (Мужчина, соответственно, снизу. Следовательно, поворачивает голову в сторону источника звука. То есть — в проем в стене спальной. Лицо обращено к врагу в анфас).

В правый висок Юки впивается… игла… (Враг выпустил стрелу в профиль. Откуда?)

Хаяси. …поворачиваюсь… к силуэтам у меня ЗА СПИНОЙ… (окончательно перестаю понимать, положение жертв).

Конечно, этим можно пренебречь, равно как и пропустить непонятную пассивность ассистентки ниндзя в момент подрезания сухожилий ее жениху. Девушка пришла убивать и убивает, и вдруг останавливается — ой, как же так! А я думала, мы поженимся. Но рассказ-то безусловно хороший! А мог бы стать еще лучше.

 

Людмила Крымова

Аварийный участок

У автора большой потенциал, и это хорошо чувствуется. Интересная манера изложения, и тема не тривиальная. Местами оригинальный язык. И главное — есть куда расти, потому что в рассказе попадаются смысловые провалы, тормозящие правильное восприятие прочитанного.

 «Мужчины, перезнакомившись в течение дня, легко убедили новоиспеченного сослуживца «проставиться за новую должность»… Алексей не сопротивлялся, потирая ладони рук в предвкушении расстегаев супруги»

В первый же день в качестве новоиспеченного, не рядового сослуживца, а начальника отдела, предвкушение «проставки» и расстегаев легко взламывает волю Алексея. У Алексея Константиновича помимо положительных качеств был маленький недостаток — он пил?

«— Супруга, видимо, еще не приехала из поликлиники. Значит, у нас есть шанс съесть все расстегаи. И кулебяку с палтусом, — Алексей приоткрыл салфетку на блюде». Любящий ли муж мог так сказать и поступить?

«Я только быстро картошки начищу, а то ведь мои весь день в поликлинике». Нет, все-таки любящий.

«… Алексей ПОДСТАВИЛ ( в смысле — сесть предложил?) жене ведро очищенной картошки и спросил, чем ему еще помочь КЛЭР. Светлана ответила ему на каком-то далеком непонятном языке…» Беременной жене и детям ведро картошки, а сослуживцам под водочку расстегаи и кулебяку? А кто такая Клэр?

«Федор спросил у Алексея о причине его многодетности» — чудесное беспардонное панибратство! Детская непосредственность! В первый же день знакомства со своим новым руководителем.

«Вы предохраняться не умеете?» Нет претензий. Вопрос вполне в стиле сотрудников сметного отдела.

«… В комнату вошла девочка… Она поздоровалась, держа младенца перед собой на руках… Г-гу, поздоровался со всеми младенец и схватил за нос Федю».

Или рука младенца была длинной или девочка сунула младенца Феде в лицо? С какой целью?

«Наконец-то перебравшись в другую комнату и оставшись одни «без этих баб» (речь идет в том числе и о беременной, повторюсь, хлебосольной жене и ее малолетних помощницах, дочерей хозяина квартиры, чьи расстегаи и кулебяку они не прекращают уплетать) сослуживцы, наслаждаясь выпечкой хозяек, принялись рассказывать ВАЛЕРИЮ традиции, обычаи…» Предположу, что этот повторный проскок возник, когда Алексей Дубов раньше ( в первоначальных вариантах рассказа) был Валерием. Так же как Светлана была Клэр. Чтобы понять, что речь в подвыпившей компании шла о женщинах вообще, надо как-то иначе построить фразу, разделить «этих баб» все же на тех и этих. Которые «там» и которые «в доме».

Далее, после абзаца.

«Я — Иван Антонович Кувшинное Рыло…» я впал в сомнение — это что же? Начальник сметного отдела, положительный, верующий человек, стал брать взятки? Перечитал снова — стал!

«— Я — Иван Антонович Кувшинное Рыло, — вопрошал он очередного благодарного жильца. Потом вспомнил, как знакомая бабуля пыталась отблагодарить своего духовника, засовывая тому луковицу в карман. Духовник тоже противился: неловко было мужу апостольскому у старухи последнюю луковичку принимать в дар. Старушка просветила пастыря своего в простоте души. Видно про две лепты напомнила: взял...»

Необъяснимая коллизия — высокоморальный человек, на рабочем месте, еще не рукоположенный, берет подношения? Мало вяжется с выписанным образом Алексея. Или, по мнению автора, это уже настолько вжилось в нашу жизнь, что является нормой поведения?

Жизнь непредсказуема… Любовник бросает любовницу, главный герой уходит в религию, сметный отдел снова ищет начальника. Ничто не вечно под луной… В целом все неплохо, у автора, если она попадет в шорт, есть время кое-что подправить.

 

Валентина Анисимова-Дорошенко

Почему мерзнут глаза

Очень хорошая и добрая работа. Тонкая наблюдательность помогла автору создать захватывающий камерный сюжет без внешних признаков динамизма — героини не едут, не приехали, не уезжают, им не надо противостоять природе, совершать подвиги, куда-то стремиться, преодолевая то, что в изобилии преодолевают наши современники. Простая без прикрас жизнь двух русских женщин, хлебнувших лиха в достаточной мере, чтобы перестать смотреть на действительность с изумлением и радостью. Но вот загадка — они антиподы. Обе выросли в одном мире — прагматичном и жестоком, имели полное право очерстветь, но одна совершенно алогично сохранила в себе любовь, а другая абсолютно логично — нет. Ищи, читатель, используя свой личный опыт, ответ. За предоставленную возможность подумать — первое спасибо. Исключительно чисто и точно выписаны два главных характера, жизнь которых в силу обстоятельств не испачкана в современных модных сериальных линиях, от которых порой попросту мутит — авария, амнезия, генетический анализ, наследство, транзакции, внебрачные дети, хэппи энд. За это — второе спасибо. Отдельный приз — за интересный образный язык. Давно не слышал ничего подобного. Прочитал рассказ — как чистой воды напился. Третье спасибо автору.

 

Анна Мирошниченко

Счастья нет…

Грустная история становления Марины Фроловой, девушки умной, амбициозной, целеустремленной, красивой, терзаемой бытовой неустроенностью, бедностью, своим сожителем альфа-самцом Сергеем — альфонсом, мерзавцем, негодяем. Девушка загнана в жизненный тупик, к счастью не фатальный, обстоятельствами, которые частично создала сама — предпочла кров с форменным засранцем общежитию. Который уверенно думает про партнершу — … единственная, созданная ДЛЯ НЕГО на небесах… Думает про дар небес и своим поведением хладнокровно растирает Марину каблуком в грязи. Это какая-то патология…

Сколько таких, ослепленных Большим Городом, провинциалок сгинуло в темных проулках мегаполиса — никто доподлинно не знает. Не открою истины, если скажу, что не мужчина выбирает себе половинку, а именно женщина дает шанс мужчине почувствовать себя инициатором, простите за технические термины, процесса ухаживания, флирта. За Марину Фролову тревожно — она издергана жизнью и шарахается из крайности в крайность, но в то же время не упускает возможность обсудить внешность человека интересующегося ею.

… Она не воспринимала всерьез … интерес… Гриши Семенова… комплекцией напоминающего колобка…

Как cледует понимать процитированное заключение? C толстыми я не вожусь? Значит, есть еще порох в пороховницах? Да! Марина еще поборется за свое счастье, которое только в кино сваливается лавиной, а на самом деле выглядит, как крошечный нежно-зеленый росток, трепетно появляющийся из бытового навоза и требующий неустанной заботы и труда. Героиня находится на той площадке, с которой есть два выхода — вверх или вниз. Ступить ниже, продолжать жить с подлецом не в характере девушки. Есть слова между мужчиной и женщиной, после озвучивания которых не то что жить вместе, просто жить стыдно, и эти слова уже произнесены. Остается выход вверх. Пусть он в рассказе не показан, он явственно чувствуется, нужная дорога будет найдена. Работа хоть и озаглавлена отрицанием, но что-то подсказывает, что оно все же есть. В жизни отдельно взятой личности Марины.

 

Людмила Колосова

Трамвайное депо — станция не конечная

Сижу и не могу понять — чем так понравилась история? Кошек в доме у нас нет, оба сына — аллергики на кошачью шерсть. Сам я считаю, может быть неправильно, что с гигиенической точки зрения зверю в доме не место, если только он не помогает бороться с другими зверями. С педагогической позиции вроде как живность нужна, но жить все же должна отдельно. Да и с арифметической, так сказать, стороны с содержанием зверушек не все гладко, как ни верти, а часть любви мы им отдаем, а могли бы и кого поближе порадовать… В Питере не жил, в улицах путаюсь, где вагончики катались вообразить и привязаться к местности не могу. А ведь в их маршруте наверняка есть какой-то потаенный смысл?

В общем, рассказ получился уютный, цельный, но все же для меня он скорее похож на абстрактное полотно — красивое, цветное, живое, полное фантазий, но чуточку ускользающее в смысле. А вот про печку — полная моя солидарность. Согласен безоговорочно. Очень метко подмечено. И я тоже на ней закончу. Печка — символ человеческого тепла, которым наполнен весь рассказ. Тепла, несмотря на некоторую замороченность сюжета, буквально пронизывающего всю плоть повествования.

 

Нина Савина

Вернулся домой с войны: день первый

Как здесь не процитировать «Искусство войны» Сунь Цзы: там, где прошла армия, растет ежевика. После великих битв следуют годы упадка.

Этим словам более двух тысяч лет…

Война не кончилась девятого мая, закончились лишь боевые действия, война перешла в другие формы, ушла и поселилась навечно в головы ее современников и следующего за ними поколения.

Впечатляюще трудная и тяжелая тема для достоверного отражения в слове не испугала автора. Передача драматизма ситуации через обыденные бытовые вещи всегда действует сильно и больно. Представленный рассказ мне показался малой частью, затравкой большого, выжигающего нервы труда. Пожелаю автору сил и времени на продолжение работы. Время стирает подробности, память уходит в высокие сферы, а забывать те дни никак нельзя. Тем, кто остался в живых на разоренной земле, вошли в другую войну, на другой фронт, с которого никто не отправлял на отдых, переформирование, огнем не поддерживал… И снова «наши» выстояли и поднялись и идущим на смену надо знать — какой ценой.

Но у меня есть замечания. Высокая тема все же требует, на мой взгляд, и соответствующего языка. А последний в некоторых местах выглядит откровенно неподходящим или заимствованным из нелитературных источников.

… процедура мытья… подайте мыла… страшные картины разорения населенных пунктов… война все продовольствие смела с военных дорог советского солдата еще того, как он начал свой путь на Берлин…

Витиевато и манерно, в другом месте может быть и сгодилось бы, но сюжет-то серьезнейший. Здесь неуместны «красивости», нет смысла прилизывать ужасные реалии, не надо щадить читателя, вводить его в заблуждение.

Еще случилась неожиданная нестыковка с боевыми эпизодами Никиты. Он ведь интендант, то есть снабженец. Должность тыловая. И вот в каком героическом боевом столкновении ему пришлось поучаствовать — комдив, то есть командир дивизии, поехал «по просьбе» бандеровцев на переговоры. Вежливые бандиты попросили приехать не кого-то маленького и невзрачного, а самого командира дивизии, у которого в подчинении пятнадцать тысяч штыков. Дивизии, которая выступила, чтобы раздавить их всех до одного любым подручным способом. И комдив с сопровождающими поехал? Абсолютно нереально. Командир дивизии категорически не тот человек, который может куда-то ехать к врагам вести переговоры. Он, помимо тяжелой ответственности и круглосуточной занятости, еще подчиняется своему начальству, Ставке и должен безотлучно находиться на боевом посту — в штабе. Опустим как он нашел дорогу, каким путем доехал до места встречи и не будем думать о том, почему его не расстреляли, как только он оказался на мушке. Но интуиция именно тыловика спасла пленников, он примчался следом и разобрался с негодяями. Объясните мне — какие переговоры могут быть у комдива по просьбе бандеровцев? О чем? И почему именно интендант спас высокопоставленного боевого офицера? Больше некому было заступиться?

Дальше. Никита решил не оставаться в Германии. Никита — военнослужащий, солдат. Солдат не уезжает из армии когда захочет, его демобилизуют по приказу начальства. Хороша была бы армия, если бы бойцы не желали оставаться в распоряжении командира.

От таких вещей снижается накал произведения, теряется достоверность, а этого, уж простите, в мемуарно-историческом произведении допускать никак нельзя… Остальным словам веры не будет.

 

 

 

Николай Самуйлов

Призрак

Который год ломаю голову над феноменом автора. В его прозе на первый взгляд нет загадок — все изложено по военному точно и однозначно. Даже порою скрупулезно. Незатейливые сюжеты, неспешное повествование: спокойное, уверенное и умиротворяющее. Из мелких деталей вышивается канва событий, которая поначалу заставляет проявлять нетерпение — а когда уже будет соль и перец? Лишь постепенно открывается глубина и главная идея истории. И какой бы не была фабула, ни на секунду не оставляет чувство уверенности в благополучном исходе. Думаю, что олимпийское спокойствие исходит из исключительной силы характера и богатого жизненного опыта автора, которые служат ему источником вдохновения, без которого не обходится ни одно из его произведений. Из всего, что мне довелось читать, считаю этот рассказ самым сильным. С сожалением дочитал, с искренним сожалением, что он закончился. А ведь рассказ вполне мог родиться и повестью. На мой взгляд — браво!

 

Анна Светлова

Крылья

Красивая трагичная сказка со счастливым концом. А была ли любовь? Если была, то в чем виноват ребенок? Чем дочь заслужила слова матери — «ты такая же, как твой папочка, а такие не летают». Трудно поверить в искренность героини, скорее здесь чувствуешь инстинкт собственницы, лишившейся своей личной вещи, чем продолжающей любить жены и матери. Ребенок наивной верой вытаскивает, спасает ее, а вот насколько мать сама способна поддерживать чувства — из рассказа неясно. Вернее — никак не показано.

В целом история выписана на уровне и является ярким образчиком т.н. женской прозы. Но что делать мужикам читателям? Авторская работа заслуживает бесспорного внимания, но вот как-то здесь не совсем все с моей гендерной и профанской (в женском миропонимании) точки зрения логично и понятно. Героине хорошо, в одном случае — когда у нее есть заботливый мужчина, тогда и дочери перепадает немного ласки. А сама дама — личность или флюгер на ветру?

Еще один необъяснимый момент — вернуть любой ценой мужа лжеца, полюбившего другую. Представьте себе весь ужас, вернись гулящий папа, положения не героини, а ребенка. Зачем нужен такой отец? При котором мать — форменная мегера. По-моему, здесь явственно попахивает вещизмом. Это я с мужской точки зрения…

 

Татьяна Роговцева

Может что-то и получится

За внешней простотой изложения, тем не менее, скрывается тонкий юмор, а может быть даже и сатира.

Дилемма, стоящая перед инфантильной барышней, по-советски актуальна и важна — красивые добрые глаза в деревне или бытовые удобства в городе? Что выбрать? А что бы выбрали вы, попав из удобств волей случая на картофелеуборочный комбайн?

При хорошей погоде все было ничего — пикник с подвернувшимся под руку чьим-то гусем и разговоры о светлом будущем. Но пошли дожди, и в поле стало холодно и грязно.

Хотелось принять ванну и съесть мороженое. И снова мерещатся красивые и добрые глаза Ивана. Но и на этот раз твердое нет. Лишь спустя тридцать лет — героине уже так, сказать, под пятьдесят — вдруг в глубине души зарождается надежда — может что-то и получится?

Жаль, что мы не узнаем, о чем мечтала Маринка. Хотя я догадываюсь, что получится.

Рассказ хорош точными наблюдениями, в небольшом объеме компактно уместилось тридцать лет жизни, читалось мне легко, с улыбкой и интересом.

 

Александр Стешенко

Лето — это маленькая жизнь

            Лето — это маленькая жизнь. Зима — большая. Георгичу сочувствую. Климат лучше не становится. Впечатление от рассказа грустное. Неспроста крылатые выражения — твою мать, мать твою и епш твою буквально нашпиговывают речь мужиков, ведущих жизнь в обычной российской глубинке. Где-то строят мосты, аэропорты, спускают на воду атомные ледоколы, летают в космос, проводят выборы, депутаты занимаются законотворчеством, а в нашей деревне все без изменений. Борьба с природой и голодом. Ни дорог, ни устойчивого электричества, ни нормальной стоматологии и еще много чего ни.

Автору спасибо за злободневную тему.

 

Леонид Исаенко

За бортом

Очень хорошая динамичная история. С юмором, с тонкими жизненными наблюдениями, экзотичная, отлично сбалансированная, с внятным сюжетом. Вот здесь яркий образчик гармонии фабулы и языка. Читается с увлечением и на задержке дыхания. Говорю это не как знакомый автора и в некотором роде творческий сосед, а как заинтригованный читатель. Прочел и мысленно снял шляпу в знак уважения к бывалому моряку и неординарному автору. И пожелал семь футов под литературным килем.

 

Сергей Булгаков

Кризис жанра

Хорошая, добротная работа. Очень во многом согласен с автором — и в описаниях, и в размышлениях героев.

Несть числа вариациям на тему — он в возрасте, она молода и хороша собой. Но здесь есть своя изюминка, даже скажу — свежинка. Это бережно переданный язык современного общения нормального мужика с беспардонной юной представительницей общества потребления. Блестяще описана манера общения в будущем вряд ли довольной жизнью хищницы. Это первое слово при знакомстве — бл...дь.Это милое амикошонство при обращении с партнером — старпер. Какое богатство чувств! Старый ты пердун!

Но это, увы, наша повседневная жизнь. Которая постоянно напоминает о своем существовании на всем протяжении рассказа. А он получился многозначным и глубоким. Столь для меня лично многослойным, что прочтя его первый раз вчера вечером, проснулся с мыслями о нем сегодня утром. И думаю, что долго буду к нему возвращаться — он того стоит.

Автор разбередил что-то в моей душе, за что снимаю перед ним шляпу. Браво!

 

Вот мы и добрались до заключительного произведения. Картина получилась сочной, яркой, разноплановой и от некоторых авторов вполне ожидаемой, но все равно такой, как часто говорят в сказках — доселе невиданной. И еще одно сравнение приходит на ум — «фотография на память», оттиск времени, не побоюсь сказать громко — еще одна веха в жизни. Без жалости, но с легкой грустью закрываю эту, очередную, страницу бытия. Спасибо вам, спасибо авторам замечательного проекта, который — еще один повтор, но не нахожу других слов — который собрал нас здесь вместе.

У вас наверняка есть вопрос ко мне — а нашел ли я то, что искал?

Не знаю… Некоторые вещи открываются не сразу, они как коньяк — должны отлежаться, набраться силы, аромата, гармонии и, что также немаловажно, должны соответствовать моменту их потребления. Для себя я отметил кое-что, но подождем…

Что касается Клэр Торри, то после оглушительного успеха альбома «Обратная сторона луны» ее часто спрашивали — а сколько ты получила за свой номер? И, узнав сумму, советовали «с этим что-то делать».

Клэр была настолько воспитанной и скромной девушкой, что лишь после своего выхода на пенсию подала в суд на признание ее вклада в создание шедевра. Суд удовлетворил иск, ее имя стали печатать рядом с автором композиции и ей стали перечислять авторские. Почему она не сделала этого раньше? По ее словам, «она продолжала работать и не хотела прослыть смутьянкой».

Как до выхода альбома, так и после, она оставалась почти никому не известной певицей, работающей «за кадром», специализирующейся на озвучке рекламных роликов. Неизвестной и неунывающей. Вот цитата из ее интервью:

«Меня никогда не переставал удивлять тот факт, что люди до сих пор обсуждают эту работу. Но, с другой стороны, я понимаю, почему это происходит, ведь альбом получился и вправду очень и очень хорошим. Так что его будут продолжать обсуждать. Мама говорила мне, что он очень популярен в Непале. Кто бы мог подумать?»

Действительно — кто бы мог подумать?

 

Сергей КАРДО

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 

 
html counter