Гасан САНЧИНСКИЙ (г. Каспийск, Дагестан)

ЛЮБОВЬ К ТРУДУ И НЕ ТОЛЬКО…

(сказка)

Дорогие друзья, я хочу рассказать вам одну историю, а если быть точнее, сказку одну, которую, при желании, можно превратить в быль. Жили-были Осман и Нарипат, и было у них три сына. Это была семья, основанная на любви и взаимопонимании. Муж и жена понимали друг друга не только с полуслова, но даже с полувзгляда. Когда они смотрели друг на друга, глаза их были полны счастья, а лица излучали свет, полный тепла и взаимной симпатии. За всю свою жизнь они ни разу не повышали голос друг на друга, и даже мысль обидеть близкого и любимого человека была ужасна для них. (Не жизнь, а сказка…) А дети стали для них смыслом жизни, как бы окном в будущее, которое они мечтали сделать прекрасным и просто чудесным. Дети их должны жить (ради этого они и живут!) в любви и в дружбе, помогая и поддерживая друг друга. И может поэтому, а может быть по какой-то другой причине, но как-то так случилось, что однажды, забросив свой дом в селении, они переехали в город, арендовав ферму на окраине.

Когда повзрослел старший сын Касум, сыграли ему свадьбу, выбрав невесту из родного аула. Айшат была девушкой из близкой им семьи, где к труду относились почтительно и считали его обязательным в жизни. Чтобы поселить их отдельно, молодым купили частный дом, ближе к центру города. Но молодые изъявили желание остаться на ферме, пообещав умножать поголовье скота и увеличить надои молока. К тому же ещё и родители Айшат обещали помогать им заготовкой сена: луга сочных трав простирались за аулом на десятки километров. И не только: так же в садах, где росли несравнимые ни с какими другими сортами яблони и груши, настолько они были сочными и ароматно-сладкими, сенокосных угодий было вдоволь. Прислушавшись к доводам и к желанию молодых, Нарипат и Осман сами с детьми своими переехали в этот новоприобретённый частный дом почти в центре города. Такому повороту событий, если честно признаться, были рады все — и всех это устраивало. Идрис учился на товароведа, а младший Амир — в Медакадемии. На первом этаже своего нового дома Осман и Нарипат, недолго думая, решили открыть магазин мясомолочных изделий, чем они очень помогли Касум и Айшат с реализацией продукции их труда. Конечно же, руководил всем и всеми сам Осман, который и распоряжался кому чем заняться. А довольно скоро слава о качестве продукции расползлась по всему городу. «Мы питаемся у Османа», — гордо заявляли жители города друг другу. Так что работы стало непочатый край. Даже студенты и то не сидели без дела, сочетая учёбу с трудом. И зажили они намного лучше прежнего, но только с каждым днём свободного времени у них оставалось всё меньше и меньше. Решили они на вырученные деньги закупить оборудование, построить цех по переработке молока и мяса. Ну и, соответственно, подыскали для этого дела компетентных специалистов, наняли рабочих. Этими вопросами вплотную занялся сам Осман, а помогал ему средний сын Идрис. И так случилось, что за работой свой дом в селении они и вовсе забросили. И без хозяйских рук и забот дом их совсем обветшал и сиротливо скособочился.

Вместе с Амиром в Медакадемии учился его троюродный брат Эльдар, сын двоюродной тёти Шамай и Ибрагима. В детстве они жили по соседству, и выросли вместе почти как родные братья. И однажды, в начале января, во время зимних каникул, Эльдар пригласил Амира в село — в гости. Отец дал добро, и они, Амир и Эльдар, вместе уехали. Лежал снег, и было очень красиво. Встретили их радостно, тётя Шамай даже прослезилась, обнимая его. «Уезжал мальчишкой, а уже — мужчина…» И конечно их сразу же пригласили за стол. Накрывала им сестра Эльдара Зарина, которая училась в одиннадцатом классе и уже смотрелась настоящей невестой, Амир даже слегка робел, невольно бросая взгляды на неё. Как сказал бы поэт, она была красива, как и все девочки в этом возрасте, словно только что распустившийся бутон, и стройна, как газель, пересекающая склон горы, усеянной цветами. В какой-то миг их глаза встретились, окатив сердца нежно-теплой и сладостной волной. Это была любовь, и в ней была такая сила, что им от неожиданности стало как-то не по себе, будто испугались чего-то. И в то же время им так и хотелось бесконечно смотреть друг другу в глаза, но они, засмущавшись, оба разом потупили взор свой. Сердца так застучали, что им казалось, будто это биение слышат все. Но кроме них никто этого и не заметил. Зарина сразу ушла к себе в комнату, а лицо горело краской как у Амира, так и у Эльдара. Воздух на улице был морозный, а комнаты были жарко натоплены. В селении тоже произошли перемены. Каждый провёл себе газ, воду и почти у всех стояли отопительные котлы и грели батареи. Только по соседству — в родном, заброшенном уже несколько, порядка десяти лет, отцовском доме Амира — стоял холод, и не было ни воды, ни газа. Дом так и был окутан снегом, словно сверху на него накинули белый саван. Другие дома сверкали железом, отражая лучи холодного солнца, крыша же отцовского дома готова была проломиться от тяжести снега. «Ледяной дом», — горько усмехнулся Амир, постояв перед воротами родного дома, не решившись встревожить его холодно-мёртвый покой. Но когда Амир приехал в село весной и перешёл порог отцовского дома, он почувствовал ту тоску, которую человек ощущает, вспоминая своё детство, всё, что связано с тем сказочно-чудесным временем, которое нам уже никогда не вернуть, разве только в чувствах своих и сладостно щемящих воспоминаниях сердца. Он стоял возле окна и с грустью вспоминал, как они, ещё ребятишками, то с Эльдаром, то с братьями прятались в комнате, придерживая кто окна, кто дверь — боясь грозы и ливня. Но особенно пугал их ураганный шквал ветра, от чего всё шумело и грохотало, будто вот-вот наступит конец света, а им очень хотелось жить. А когда всё стихало, и возвращались домой родители, они, позабыв обо всех своих страхах, выбегали на улицу, где весёлой гурьбой гоняли по дождевым стокам бумажные кораблики. Да, весенняя поездка оставила в нём много впечатлений. Не будем говорить о любви, так как молодые ещё сами боялись признаться в этом. Разве только тайком бросали взгляды и также тайно вздыхали. Вернувшись из села, Амир решил поговорить с отцом (не о любви, конечно, хотя любовь обостряет наши чувства, подвигая нас к светлому и хорошему, пробуждая силу внутри нас, и добро).

— Отец, а наш дом-то в селении постарел вдруг резко и может случиться так, что через год-два и развалится вовсе. Признаться честно, мне было больно видеть его таким заброшенным. Может мы наймём мастеров, чтобы разобрали его, а затем на том же месте построим новый дом — добротный и современный, чтобы нам было место, где остановиться в селении? Как говорится, в гостях хорошо, а дома лучше.

— Это хорошо, сын мой, что ты подумал об этом, и что тебя в край родной потянуло. Кто же его возродит, если не мы… — вздохнул Осман и задумался, вспоминая что-то и грустно улыбаясь. — Но, понимаешь ли, перед смертью мой отец взял с меня слово не разбирать дом до тех пор, пока кто-то из членов моей семьи не будет в этом крайне нуждаться. И я никак не могу ослушаться его завета.

— Извини, отец, я не знал, — сказал Амир после небольшой паузы.

А тем временем Идрис уже закончил университет и с головой погрузился в работу. Нарипат пригласила на работу к себе дочь двоюродного брата Махмуда Альбину, по специальности бухгалтера-экономиста. Они с Идрисом приглянулись друг другу, и, недолго думая, родители поженили их.

Дела семьи Идрисовых шли в гору и продвигались так успешно, что про их концерн разговоры шли уже за пределами Дагестана. Касум с Айшат, умножив поголовье скота, наняли десятки рабочих и доярок. Родители Айшат завели в селении несколько сотен коз и овец, сдавая молоко и мясо тому же Осману. Словом, жизнь была поставлена на правильные рельсы, и всё шло просто замечательно. Да может и дальше всё так и шло бы хорошо, если б вдруг Осман, послушавшись своих односельчан, не подался бы в депутаты. Но было и другое лицо, человек, который только и умел жульничать, а не работать и очень-очень мечтал стать депутатом Верховного Собрания. А мест у власти много не бывает. И случилось так, что дорогу ему переходил Осман. И этот кандидат никак не мог допустить такого поворота событий, так как для этой цели он потратил слишком много присвоенных им грязных денег, которые и должны были открыть ему дорогу к большому бизнесу — к общему дележу нефтегазовых долларов.

У Османа оставался ещё и другой нерешённый вопрос, о котором уже не одну неделю прожужжала ему все уши жена Нарипат. Это был вопрос о женитьбе младшего сына Амира, но сначала надо засватать невесту. И однажды вечером, не сказав никому ни слова (конечно же, Амир и Зарина знали об этом), Осман и Нарипат выехали в село к родителям Зарины, чтобы договориться с Шамай и Ибрагимом о сватовстве и взять с них слово, надев невесте кольцо. Конечно, все это было обычной формальностью, и всё уже было обговорено, а родители Зарины ждали их приезда, приготовив разные блюда и сладости. Настроение было отличное, Осман с Нарипат шутили и смеялись, вспоминая разные истории. И не знали они, что кто-то очень обеспокоен их линией судьбы и намерен её изменить, оборвав её в их самый радостный час. Когда на одном из поворотов отказали тормоза, Осман понял, что это конец, и они больше не увидят своих детей. «О Аллах…» Навстречу мчался КамАЗ… Они скончались, не приходя в сознание. Похоронив родителей и проведя сорок дней в скорби, дети снова вернулись к своим делам. Вскоре и Амир, получив диплом и пройдя ещё какие-то дополнительные курсы, решил поговорить с братьями, чтобы они помогли ему открыть стоматологическую поликлинику. Но, увы, тут их планы стали расходиться: у братьев не было никакого резона заниматься его делами, да ещё тратить свои миллионы. Так оказалось, что весь бизнес был документально оформлён и распределён между старшими братьями.

— Понимаешь ли, Амир, — начал старший брат Касум, задумчиво и с ноткой сочувствия и сожаления в голосе, — мы очень благодарны тебе даже за ту незначительную помощь, что ты нам оказывал. Но разве и мы мало средств потратили на тебя?.. Нет-нет, не подумай, конечно же это не в укор тебе сказано — ты должен был учиться, но…

— Но не лучше ли будет, если ты уедешь в селение, — продолжил Идрис, — и там, на пару с Эльдаром, построишь себе небольшую поликлинику, разобрав наш старый дом. А в городе, сам знаешь, эти стоматологические поликлиники на каждом шагу, как и салоны красоты.

— Но… — растерялся Амир.

— Конечно, и мы не останемся в стороне, да поможем как сможем, — поспешил вставить слово Касум. — Выделим тебе какие есть свободные средства…

— Дом в селении записан на тебя, — улыбнулся брату Идрис.

— А ещё отец оставил на твоё имя этот конверт, — Касум достал из ящика отцовского стола увесистый конверт и протянул его Амиру.

— Что здесь? — Амир поднял глаза и взглянул на братьев.

— Мы не знаем, — поджал губы Идрис, — но предполагаем, что в этом конверте твоё наследство.

— Вы мои старшие братья, и у меня никогда секретов от вас не было, — вздохнул Амир. — Можно я открою конверт прямо здесь?

— Да… конечно… — переглянулись старшие меж собой. Им было интересно узнать, что оставил отец младшему брату.

— И хочу вас уверить, что я заранее согласен с любым решением отца, да покоится он с миром, — скорбно вздохнул Амир, распечатывая конверт. В нём лежали разные документы, карточка сбербанка и письмо. Отложив всё остальное, Амир стал читать послание отца.

«Родные мои, дорогой наш младший сын Амир! Приготовить этот конверт и написать письмо меня побудили следующие обстоятельства. Когда я решил стать депутатом, поддавшись уговорам родных и сельчан да с целью помочь простым людям решать их насущные вопросы, то почувствовал, что за мной начали следить. Не знаю, может мне это показалось, и всё было просто стечением обстоятельств (дай Аллах, чтобы это так и оказалось, и тревоги мои были напрасными), но на сердце у меня было неспокойно и тревожно. Словно я чего-то боялся, хотя и сам не мог понять чего… «Что за страх поселился в моём сердце?» — спрашивал я себя. Меня пугала смерть — нет, вроде бы. И я понял, что боюсь не самой смерти, а умереть раньше времени: не поженив и не обустроив жизнь ещё одного — младшего сына Амира. И если вдруг это случится и волнения мои окажутся не напрасными, и придётся вам открывать этот конверт, то, заверяю, не искать виновных в моей смерти — оставим это дело Высшему Суду и компетентным органам. Да и не хочется мне, чтобы кто-нибудь из вас оказался бы втянутым в эту битву за власть, уж слишком много тут грязи… Как знаете, я никогда в жизни никому не мстил, не обижал, не делал зла и не держал камня за пазухой. Моими принципами были любовь, добро и умение прощать, а вовсе не «око за око, зуб за зуб». Пусть Судит Всевышний и Всевидящий. На этом и остановимся.

            Дорогой наш сын Амир, суммы денег на карточке тебе вполне хватит встать на ноги, а сыграть свадьбу, в случае чего, я завещаю твоим братьям — это их прямая обязанность, если не стало отца. Амир, помнишь наш разговор про дом в селении — видимо, пришло время разобрать его и на этом месте построить поликлинику и дом себе. Отец мой говорил: «Будет нужда — разбери дом, и всё образуется…» Дай Аллах!

Простите меня и прощайте. Мне очень хочется верить, что душа моя всегда останется рядом с вами, пусть и в воспоминаниях. Берегите маму…

P.S. И запомните: семейный уют, любовь и тепло намного выше любой власти. Пусть любовь и дружба станут стержнем вашего единства и силы. Во всяком случае, мы этому и учили вас всю жизнь. Я всех вас люблю, очень…» — глаза Амира были полны слёз, голос его осекся. Он выдержал паузу, вздохнул и продолжил. — Бедный папа, он как бы предчувствовал свой близкий конец, но, видимо, никак не предполагал, что вместе с ним не станет и матери… — судорожно и тихо заключил Амир.

— У моего друга Магомедали своя семейная стоматология, — разрубил паузу Идрис, — я могу поговорить с ним, чтобы на время взял тебя к себе и обучил всем премудростям своей профессии. Да и практика, думаю, не помещает тебе, брат.

— Спасибо…

— Конечно, было бы лучше, если б ты остался с нами, но раз ты выбрал себе другую профессию, — раздвинул руки в сторону Касум. — Что делать, раз твоя душа выбрала это направление…

— Что может быть лучше красивой улыбки? — улыбнулся Амир, радуясь достижению своего согласия с братьями. — Спасибо. Главное — это быть самим собой и заниматься тем, к чему лежит душа.

— У твоей Зарины улыбка и так красивее всех девушек аула, — улыбнулся брату Касум. — Да что аула, даже Сикстинской мадонне далеко до её красоты. Расцвела малышка на зависть всем…

— Да, это так… — сказал Идрис, тихо побарабанив пальцами по столу. — Ну что ж, я сегодня же встречусь с Магомедали и поговорю с ним.

— Лучше возьми разного ассортимента нашей продукции и съезди к нему домой.

— Хорошо, Касум, я так и сделаю, — сказал Идрис, и на этом братья разошлись каждый по своим делам. А через месяц Амир уехал в село и, не теряя времени даром, принялся с Эльдаром разбирать старый дом. Ибрагим по совету жены созвал родственников, и уже ближе к обеду к ним присоединились ещё пятеро. Хасбулат приехал на КамАЗе, Курбан — на экскаваторе, Рамазан был мастером на все руки, хотя тут кстати была любая помощь — как силач Магомед, так и мудрец Сайпулла. За два дня дом был разобран, камни аккуратно сложены в сторону, а мусор Хасбулат вывез на свалку за село. На третий день решили выкопать котлован под подвальное помещение. Амир решил использовать доставшийся ему в наследство участок максимально и приспособить нулевой этаж под склады и кабинеты, на первом этаже построить главный корпус, а на втором этаже предполагал жить со своей будущей семьёй. Этот план устраивал всех, включая Эльдара — как напарника, и Зарины — как будущей супруги. Но никто из них не ожидал и не мог предположить, какой сюрприз ждёт их впереди. Когда Курбан на своём экскаваторе углубился метра на полтора, ковш зацепил старинную амфору. Остановив работу, они решили откопать её вручную, чтобы не повредить этот антиквариат. Используя лопаты, а кое-где разгребая землю руками, они наконец-то выкопали амфору в целости и сохранности. Совместными усилиями погрузив её на ковш, подняли на поверхность и, позабыв о котловане, принялись изучать амфору, очищая от грязи.

— Тяжёлый груз, однако… — выдохнул Магомед. — Чем же он тут напичкан, интересно?.. Тут явно весу будет больше ста килограммов…

— Да, по-моему, больше двухсот… — философски усмехнулся Сайпулла.

— Ну и ну!.. — невольно воскликнул Амир, погрузив пятерню в амфору, которая была полна старинных монет, золотых и серебряных. Надо же, столько добра вдруг… — и тут он вспомнил слова отца: «Дед твой говорил, будет нужда, разбери дом и всё образуется…» — И что же мне теперь делать — столько богатства вдруг на голову… Сдать их государству?..

— Ты что, Амир, с ума сошёл?! — накинулись тут все на него. — О каком государстве ты говоришь!.. Да ты посмотри и подумай, что вокруг-то делается! Кто нами правит — много они о нас пекутся?.. Да они же бессовестно грабят народ свой, продавая достояние его — всеобщее богатство — налево и направо. Продают не только заводы и фабрики, но и землю, и все её недра, леса и моря, что наверху и что внизу, живое и неживое — всё! Государство! И где оно, где?! В руках олигархов, заработавших свои миллиарды за считанные дни? И много дивидендов они нам выделили?

— Ну да — шиш!

— Народу — кукиш, а в карман себе — миллиарды…

— И всё им мало… С жиру бесятся…

— И плевать им на чужие страдания и проблемы…

— Конечно, к сожалению, всё так, но…

— Никаких «но», Амир. Это — твоё наследство, что оставили тебе твои предки…

— И что теперь, всё это — моё?.. Да тут одного золота на миллиарды потянет…  

— Тем лучше, — серьёзно заключил Сайпулла, пробежав глазами по всем лицам.

— Вот что, друзья, — взял слово Эльдар, обращаясь ко всем, — о находке никому ни слова, даже самым близким, хотя бы в целях безопасности жизни и покоя Амира. Да и нас, пожалуй… Подлецов и аферистов, желающих поживиться за чужой счёт, хватает везде, так что действовать надо умно и осторожно. Я знаю, Амир, сейчас ты растерян, но скоро эйфория пройдёт, ты возьмёшь себя в руки и всё расставишь по местам, а мы поможем в любом твоём выборе. Слово!

— Слово! — в один голос повторил каждый из них. Выдержав паузу, каждый взглянул в глаза другого, и никто не отвёл своих глаз в сторону. Каждый был уверен в друге как и в себе. И теперь каждый ждал, что скажет Амир, готовый помочь и поддержать его в любом решении.

— Признаться честно, — улыбнулся Амир, — я часто мечтал о таком сказочном богатстве, чтобы претворить в жизнь мечты моего отца… Уж очень хотелось ему, чтобы все вокруг были довольны и счастливы, чтобы не было бедных и униженных, чтобы каждый относился к другому с любовью и уважением, с желанием помочь, а не навредить, сочувствуя ближнему своему, разделяя с ним печали и радости. Я часто слышал от отца, как он говорил матери, что «раз мы не смогли построить коммунизм в своей стране, то хороший хозяин должен стараться построить его хотя бы в небольшой ячейке общества — в своей семье». Отец не был партийным, но в душе он был истинным коммунистом.

— Мы что, построим у себя коммуну? — спросил Сайпулла.

— К сожалению, слова эти потеряли былое значение, хотя когда-то за одно это слово люди расставались с жизнью, гордо подняв голову, мечтая о счастливом будущем человечества. Но, увы… Я могу одно обещать: помочь каждому из вас… — задумался Амир. — В первую очередь мы начнём облагораживать своё село и обеспечим работой каждого.

— А ведь и вправду, главное не сама идея, а человек. Человек — вот основа всего, и все идеи, все цели должны быть направлены на благо человека, — воскликнул Сайпулла.

— К этому мы и будем стремиться, обещаю, — посмотрел на него Амир.

— Называйте это как хотите, но я знаю одно, — сказал Эльдар, — чем больше будет нас и чем дружнее мы будем, тем легче и лучше мы будем жить. Кто-то из нас хороший тракторист, а кто — комбайнёр, строитель, агроном, шофер, бухгалтер, врач, а кто-то — экономист. Словом, найдётся мастер на любые руки.

— Верно. Выкупим консервный завод, который не один год уже простаивает…

— И то верно! Такой консервный завод в районе, новый соковый цех — и всё бездействует. Разве это правильно?

— Нет, конечно! Тем более, когда у нас столько ягод и фруктов.

— И всё растёт в лесу! — снова подал голос Сайпулла. — Бери — не хочу… Лесной орех — мешками собирай, а грецкого ореха-то сколько…

— А какие у нас овощи, бахчевые, — вставил свое слово Курбан.

— Да не скажи! — пробасил Магомед. — Шиповник, кизил, боярышник, калина, ежевика разных сортов, смородина… Аллах нас не обидел — сами во всём виноваты…

— Зачем работать, когда можно и без труда не то что миллионером, но и миллиардером стать, — пожаловался Хасбулат. — Я думаю, что власть во всём и виновата…

— Ага, и она сейчас признается во всём, да начнёт извиняться перед народом…

— А надо бы…

— Нет, братья мои, не дождётесь…

— И действительно, если подумать, страна наша самая богатая в мире…

— И самый бедный народ…

— Несправедливо это…

— А была ли когда на Руси справедливость?

— А ведь можно стать первыми и зажить вольготно, если поставить всё на правильные рельсы, — поставил точку в прениях Сайпулла.

Решили всё припрятать и, пересчитав, взять все дела под контроль, выработав план дальнейших действий. А за ужином у родителей Эльдара беседа продолжилась.

— Да, наш край всегда был богат грушами и яблоками, — включился в разговор и отец Эльдара Ибрагим. — В старину их сушили, консервировали, коптили и поставляли всё эту продукцию в санатории, в войсковые части. Был и спрос… — задумался Ибрагим и, вздохнув, продолжил. — А насчёт коммуны, ребята, вот что я вам скажу, если будет порядок и будут царить согласие, дружба и любовь, то ничего в этом плохого нет, а только хорошее. Помните сказку о царевне-лягушке? Вот чтобы лягушка стала царевной-красавицей, надо её очень-очень полюбить. Если всё начинать и делать с любовью, то и обыденную серость можно превратить в сказку.

— Но люди нечистые на руку всегда найдутся… — с сожалением вздохнул Магомед, который терпеть не мог обман и воровство. — Ведь человек, с одной стороны, такое существо, что в первую очередь думает о себе любимом. Он так и хочет, чтобы у него всё было лучше, чем у остальных. И не потому ли гордыня и есть первый грех?

— А мы будем строго наказывать таких, кто будет тянут одеяло на свою сторону. Мы создадим свой совет… — задумался Амир. — И всё будем делать в рамках закона.

— Как это?..

— А как в старину, — улыбнулся Ибрагим, радуясь дружному обсуждению и энтузиазму ребят, — будем выдворять таких из села…

— Или пусть близкие возьмут их на поруки…

— Да, это будет справедливо.

— А по-другому не получится.

— Один за всех и все за одного?

— От каждого по способностям и каждому по труду?

— А если у кого потребности начнут перешкаливать?

— Поставим Магомеда народным контролёром, — улыбнулся Эльдар, чем вызвал дружный смех.

Прошло несколько лет. И за эти годы село расцвело неузнаваемо, да так, что условия у всех были почище и получше, чем у городских: вода, газ, отопление, в каждом доме ванная комната, туалет, канализация. Разработали и ввели в строй специальные очистные сооружения, где вода очищалась, и после специальной обработки выкачивалась на поля, вид которых просто радовал глаз. Построили комплекс птицеферм, где всё было механизировано, а птичий помёт транспортировался в специальные эмалированные цистерны, и газ, который вырабатывался в процессе этой обработки, собирался в накопитель и зимой обеспечивал обогрев птицеферм и здания сотрудников обслуживающего персонала. Коровники были настолько чистыми и ухоженными, что даже Касум и Идрис, считавшие себя лучшими в этом деле, с удивлением позавидовали своим односельчанам, а вскоре и сами стали вводить новшества у себя. Сады культивировались и обновлялись.

Да, кстати, я забыл сказать о том, что Амир и Зарина поженились. Свадьбу сыграли в новом доме, разобрав забор, разделявший их с родителями, и тем самым расширив двор. Через год у них родилась дочь, а ещё через год и сын. Назвали их Нарипат и Осман, в честь родителей. Недолго думая, и Эльдар взял себе в жёны сестру Хасбулата Марьям. Эльдар стал заведовать стоматологией, а Марьям с Зариной помогали ему. В Амире проснулся настоящий лидер, и вся коммуна теперь стала для него как одна семья. А вскоре он избирался в депутаты от всего района. Слух про их райскую жизнь, пройдя ветерком по Дагестану, стал распространяться и по всей России. И наконец слух этот дошёл и до Москвы и отозвался эхом. Сам президент России собирается приехать посмотреть на этот Рай, а может и не только просто посмотреть, а с пользой для всей России. И вот тут-то позавидовали младшей невестке Зарине жёны старших братьев — Айшат и Альбина. И начали они отравлять сердца братьев Амира жёлчью зависти своей. Вот, мол, брат ваш младший эгоист какой бессовестный. Нашёл кувшин золота — и хоть бы что, даже не соизволил сообщить о том старшим братьям своим, которые подняли его на ноги и выдвинули в люди. Не то что не поделился, даже не посоветовался…

— Ну почему же, он мне сказал, что нашёл клад… — оправдывался Касум.

— И мне позвонил, — извинялся за брата Идрис.

— А жене нельзя было сказать о том?

— А что за клад конечно же он не сказал!

— А я и не спрашивал… Дом был завещан ему…

— Кто мог подумать, что предки оставили такое наследство…

— Кому-то — миллиарды, а кому — огрызки со стола…

— И горбатиться от зари до зари…

— Айшат, но разве мы плохо живём? Чего тебе не хватает? Дом — дворец, ездим на иномарках… Вроде бы всего вдоволь…

— Альбина, разве наш бизнес не процветает? Несколько лет назад мы все были рады такому наследству. Что теперь изменилось? Мы стали жить ещё лучше.

— Но брат ваш живёт ещё лучше! — в один голос воскликнули их жёны.

— Так это же хорошо! Значит, ничего у нас не будет ни просить, ни требовать.

— А когда мы его оттолкнули от себя и выпроводили в село — все были рады… 

— И не пора ли нам хоть теперь поумнеть и не завидовать, а помогать друг другу как можем и чем можем?

— И радоваться, что это Амир, родной и младший брат, сделал наш район процветающим и прославил его на весь мир. Разве кому-то от этого стало плохо? Это же прекрасно, что все стали жить лучше, в любви и в согласии.

Не завидуйте — радуйтесь. Раздавите в себе червь сомнения и гордыни, гоните прочь дьявола из сердца своего, и всё станет прекрасно.

— Скажу и я, на правах старшего брата, — обнял их всех Касум. — Давайте хоть теперь пожмём друг другу руки и начнём жить дружно и радостно. Чем больше нас — тем мы богаче.

— И тем сильнее.

— Ну, улыбнитесь друг другу, любите, а не завидуйте, гоните прочь гордость свою, и будьте проще, не делайте другим того, чего не желаете себе, поклоняйтесь добру, а не злу — и тогда жизнь наша, поверьте мне, превратится в сказку. Время едино, ибо настоящее — это и прошлое и будущее. И зло — всегда аукнется злом, любовь — любовью, а добро — добром. Уверяю, никакая душа не хочет и не желает себе зла. А дорога в Рай откроется только через Любовь, и никакая душа, навредившая другой и погубившая её, не сможет попасть в Рай, ибо Дорога в Рай — это Дорога Любви, Добра и Сострадания. Вот и сказке конец, и ты будь добрым, Молодец. Научившись Любить — научишься прощать и творить добро… И выйдем мы тогда из тьмы во свет. Аминь.