Здоровый плюрализм, приправленный парой частных мнений

Часть вторая

Людмила Колосова

Переплетение времен

С.К. Люблю читать неспешные, чуть-чуть отстраненные рассказы Людмилы. Не могу определить, что именно дает мне уверенность в том, что она коренная ленинградка, но я это снова ярко почувствовал.

Есть признаки интеллигентности, образованности, воспитанности во внешности, которые подсказывают профессию и суть человека. Их можно перечислить. И есть что-то этакое, что сразу выдает в собеседнике его географическое происхождение. Помню, как узнавал в Москве по мягкой интонации: «Как пройти к …» ленинградца и как ловил себя на мысли, что я на Невском слишком быстро иду, обгоняя неспешно фланирующих прохожих. И удивлялся вопросу: «Вы торопитесь? Вы москвич?»

И как только прочел «поребрик» — так сразу вспомнил это исконно питерское слово, а уж дальше все заиграло, как по нотам — и знакомых тамошних напомнило и родственников…

И сам рассказ хорош своими воспоминаниями, хотя нить его немножко запутана (бабушка любила шить и шила красивые халаты, а рассказчице почему-то от бабушки досталась нелюбовь к ним же. Машина вот-вот собьет … мужчину. У него из головы вылетел … гладкий мозг, оказавшийся … кефиром), но теплота и позитив в нем присутствуют без педалирования и напора, потому что растворены в ткани повествования, как в старинных русских романах. Приятная работа. Запоминающаяся теплотой и добротой.

М.Б. С Людмилой Колосовой у нашего конкурса давние отношения. В свое время, пять лет назад, она произвела проверочный вброс — послала на наш конкурс рассказ «Вовочка». Рассказ только внешне был простеньким, а на самом деле уже тогда стало ясно, что автор пришел к нам интересный, работающий в сложном жанре «этико-психологическая мемуаристика».

У автора свой голос, узнаваемый и спокойный. Практически или почти бессюжетные ее тексты тем не менее чрезвычайно увлекательны, читаются очень легко и со все нарастающим по мере движения истории интересом. Происходит классическая когнитивная деформация — читатель, получая доступ к чужой жизни, ищет аллюзии в своей, и, так или иначе, синхронизирует эти истории — чужую и свою. Бывает в итоге страшно, бывает забавно, бывает грустно, но никогда чтение не проходит вхолостую, без ответного отклика вашей души. Такой вот эстетический камертон.   

Георгий Туровник

Памятник

С.К. Автор по видимому куда-то торопился, и банальные для себя, но далеко неочевидные для стороннего читателя вещи не счел нужным пояснять, иначе чем еще можно объяснить возникающие то тут то там двусмысленности и другие странные огрехи. Нет резона здесь перечислять все, поэтому возьму самые характерные и поясню, что бросается в глаза.

«…колхоз… был крупным селом». Колхоз — форма хозяйствования. Село — вид поселения.

«…двухклассная школа Министерства народного просвещения с пятилетним сроком обучения…»

Дети при царе за пять лет заканчивали два класса? Это важно для сюжета?

«В другом селе, захватив в доме мужика, живому вспороли живот и вынули внутренности в присутствии его малых детей».

«Мужик, которому вспороли живот, оказался отцом троих партизан, что породило в отрядах ропот недовольства»

Вспороли живот — оказался отцом? Ропот недовольства в отрядах — это все, на что способны партизаны?

«… китаец Кун, которого звали просто Ваня, потому что только он в совершенстве владел приёмами изощрённых азиатских пыток».

Без комментариев.

В повествовании нередко встречается ненужная детализация, а где требуется раскрытие — пропуск. Воспринимается текст нелогичным, сбивчивым и запутанным. Финал рассказа — неожиданный и необъяснимый.

Памятник бандитам, которые патологическим зверством достали абсолютно всех в крае? Это такая иезуитская шутка казаков?

У народа короткая память — так надо понимать авторский замысел? Или это гримаса истории — те, за кем мы шли твердой поступью в светлое будущее — садисты и убийцы?

Посыл непонятный, идея не оформлена, а ведь история могла бы и заиграть… И очень хорошо заиграть.

М.Б. Прекрасно понимаю уважаемого члена жюри. Когда знаешь или видишь потенциал автора, а на выходе получаешь, по его мнению, невнятную скомканную историю, бывает крайне обидно.

            Впрочем, мне видится за словами Сергея не только критика, но и похвала. Попробую объяснить.

            Автор — известный в Приморье краевед, действительный член Русского Географического общества. Автор какого-то, скорее всего немалого, количества книг. То есть — писатель. Сложившийся, крепкий. И то, что к Георгию предъявляются определенные претензии, лишь суть констатация этого факта.

            Это касается прежде всего стилистики. Сделано местами и вправду не так, как до́лжно. Интонация найдена правильная, а оформлено наспех. Претензия, на мой взгляд, абсолютно обоснованная.

Но в другом с Сергеем я согласиться не могу. С финалом как раз у автора все получилось абсолютно здорово. Как там было у «Квартета И» в фильме «День радио»? На просьбу убрать «это слово» персонаж, которого играл Шнур, ответил: «Ради этого все и писалось».

Ради этого все и писалось. Потому что все остальное мы так или иначе знаем из истории, из Александра Фадеева, из Леонида Юзефовича, et cetera… Последний гвоздь в гроб идеологии советского социализма так ведь до сих пор и не вбит. Пред- или предпредпоследний пробует забить Георгий Туровник. На мой взгляд, это получается у него весьма профессионально. Рассказ весьма достойный, хоть и не без недостатков.

Татьяна Красикова

Доктор Хам

С.К. Натуралистичный закольцованный рассказ с четкой привязкой к реалиям жизни.

Отсутствие совести приводит к катастрофическим последствиям не только в медицине. Невозможно представить себе солдата, который нагло вынуждал бы брать мзду с защищаемых им сограждан и защищал бы соответственно оплате. А врача — можно. Почему это так? Самая гуманная профессия стала объектом сатиры, иронии и насмешек. Что случилось с людьми в белых халатах и вообще просто с людьми? Мы безропотно приняли такой образ существования, и он всех устраивает?

Возможно, здесь какой-нибудь модный психолог усмехнется: «А ты зарабатывай больше и все будет тип-топ. Врач тоже человек и тоже хочет кушать. Ему мало платят, он, естественно, хочет побольше, потому что такова жизнь. Если за бесплатную услугу надо платить, то включи ее в статью расходов и забудь».

Так и следует поступить? Твой удел — работать, копить, терпеть и искать место, где можно «хорошо устроиться»? Иного не дано? Сострадание, долг, совесть, уважение, человеколюбие имеют денежную цену?

Ответа в представленном рассказе нет. Выкручивайтесь, мол, сами. Это такой ход или у автора нет своей позиции? А так хотелось бы ее услышать…И понять, что же случилось с главным героем? Почему он попал в отделение проктологии после пробежки по улице? И почему мерзкому негодяю дали фамилию Хам? В описанной больнице зашли гораздо дальше и шире библейского определения хамства.

М.Б. У одного из самых мной любимых кинорежиссеров Павла Лунгина есть фильм «Царь». Почему-то я вспомнила именно его, когда читала рассказ «Доктор Хам».

Кино это сделано так, чтобы ни у кого из его смотрящих не оставалось вопросов по поводу отношения его создателя не только и не столько к главному персонажу фильма, а к нему как носителю идеологии русской державности. Никаких полутонов, ни на йоту недоговоренностей, никаких двойных прочтений образа. Режиссерская откровенность на грани фола, точнее на грани крика. Даже за гранью, просто крик. Вопль.

И вот то же самое у автора этого рассказа. Откровенность как метафора. Крик. Вопль. Никаких полутонов. Это же как надо постараться, чтобы вызвать в авторе такой градус ненависти?

Видимо, постарались на славу. Потому что мы все это почувствовали. И боль, и ненависть, и презрение, и отчаяние.

Автору мой поклон до земли. Такие рассказы просто необходимы — чтобы все откровенно, без разночтений.

Ганнибал Барто

Роза надежды

С.К. Таинственное произведение. Очень похожее на отрывок из другого, чего-то большего. Автор показывает классический псевдолюбовный треугольник подчеркнуто монотонно, контурно и с запутывающими подробностями. На которые, при загадочной неспешности повествования, волей-неволей начинаешь обращать ненужное внимание.

Действие разворачивается в комнате.

«Девушка поставила вазу с цветком на свой рабочий стол и начала заниматься своими делами.

(Свой стол, своими делами)

— Инна Сановна! — в комнату вбежала девушка с красивыми рыжими кудряшками. — Пожалуйста…

Девушка посмотрела сначала на розу, после на Инну, а после опять на розу.

(сначала, после, а после…)

— Инна Сановна, пожалуйста, идите вниз, там затевается что-то, — со страхом в голосе проговорила девушка.

— Что? — застыла Инна с кистью в руке.

(Утренний макияж? Мы пишем картину? В комнате идет ремонт?)

— Ну идите скорее, — и потянула её за штанину как маленький ребёнок»

Девушка поставила… Вбежала девушка… Девушка посмотрела… Проговорила девушка. С какой целью автор придает тексту протокольность и одновременно умело притормаживает повторами темп? Непонятно… Но читаем дальше.

«Потянула ее за штанину». Инна Сановна хоть и тоже девушка, но вторая девушка обращается к ней на «вы», и по имени-отчеству. Значит, первая девушка старше второй или ее начальница, а еще она носит штаны.

(Не лучше ли было употребить более интеллигентное «брюки»?)

Зачем старшего коллегу панибратски тянуть за штанину? Мыслимо ли вообще кого-либо увлекая, тянуть за штанину? Представить мизансцену можно по-разному: Инна «застыв с кистью», а девушка с кудряшками сидя на корточках (потому что как маленький ребенок она соответствующего роста и достает только до нижней части одеяний первой девушки) тянет ее за штанину. Это неудобно и выглядит нелепо.

(В русский язык слово «штаны» пришло из тюркских языков. Где оно обозначает подштанники или кальсоны.)

Второй вариант: Инна стоит на, скажем, стремянке или строительных лесах, «застыв с кистью» и ничего не слышит, тогда ее будет удобно тянуть за штанину. В этом случае реплика оправдана. Но про лестницу или леса в тексте ни слова. Догадывайтесь, мол, сами. Я догадался так как написал. По моему — логично.

Далее.

«Все начали сразу шуметь, поднимать торт наверх, (который до этого стоял на столе в холле второго этажа) а потом катить его на специальной серебристой четырёхколёсной тележке, которая использовалась под перевозку тяжёлых декораций, в кабинет» (который до этого момента был, как мы помним, комнатой).

Что за странные манипуляции с тортом, который надо непременно катить на тележке для тяжелых декораций? Качение оправдано при неподъемном весе или огромных размерах упомянутого кондитерского изделия. Из текста также неясно, куда все должны поднимать торт (этажом выше или вверх на тележку)? Законно возникает еще один вопрос — с какой целью даны подробности конструкции тележки? Главный предмет действа — торт, а подробности достаются средству доставки.

Подобравшись к кульминации и разрешению треугольника, мы в итоге почти ничего не знаем про Инну Сановну с ее кистью, штанами, увядшей розой и калиткой. С чего бы девушка Надя считает ее своей соперницей? У девушки Инны разве были намеки на отношения с Ильей?

Ответа нет….

Рассказ отдаленно напоминает сценарий и он, пожалуй, после соответствующей подготовки сгодился бы для короткометражки, но как прозаическое произведение «Роза надежды» все же чрезмерно зашифрована.

М.Б. Будем надеяться, что автор попробует еще. Но, понятное дело, вначале произведя работу над ошибками. Для начала над теми, о которых нам поведал Сергей. Но их у автора поболее.

            Основные. Автор не создала предварительно в голове (лучше, конечно, делать это на бумаге) диспозицию: кто, где, зачем-почему, кому, куда, в какой последовательности?

Автору надо вспомнить о такой естественной для любого произведения вещи как логика поступка, логика действия. Предполагается, что в рассказе все должно произрастать одно из другого, а не само по себе.

Наконец, стиль. Тавтология, такое слово автору должно быть известно. А потом уже все остальное.

Придет стройность мысли, появится стройность изложения.

Светлана Тихонова

Водопадом

С.К. Еще один классический образчик качественного китча. Оригинальная и талантливая пародия на модные дамские романы. Сказочная история о вспыхнувшей любви, обрамленная волшебной красотой осенней тайги, мужеством его и стойкостью ее, еще не знающих, что это сама судьба сначала сломав шею стюардессе, а затем угробив новенький самолет с белоснежными салфетками на изголовьях заодно с экипажем и пассажирами дала им шанс для счастья. Им выпадет не одно опасное приключение, прежде чем они поймут, что созданы друг для друга. И никаких сомнений в финальном аккорде: «Все будет хорошо. Дальше они пойдут по жизни вместе».

Но что-то мне подсказывает, что мужчинам «Водопадом» не очень понравится. Они скажут — так не бывает. Смешной самолет: «Милые стюардессы разносили пакеты, обеды и напитки». Что желаете? Вас тошнит или будете обедать? Городские в тайге долго не протянут. Помятый кофейник руками не выправишь, на костре его не приладишь, у сидевшего в российской тюрьме ЗК это на лбу написано, да и вообще…

Ну и Бог с ними, этими мужчинами, это ведь не для них выдумано, не все же прекрасной половине перед сном про десантуру и подвиги разведчиков читать!

            Между тем, в рассказе есть очень красивые места. Изумителен этот потрясающий кусочек:

«— Мой ангел! — не дав возразить, он впился в её губы. Вокруг всё взорвалось. Гул реки сменила волшебная мелодия, а по телу разлилось блаженное тепло. «Кажется, я нашёл свой дом».

Который встает в один ряд с не менее впечатляющей цитатой из импортного любовного романа: «Я люблю тебя, — прошептала Хэлли. Бен издал низкий протяжный стон и медленно вошел в нее. И замер от избытка нахлынувших чувств. Наслаждение. Тепло. Хэлли. Наконец-то он дома!»

Сходство двух настроений дает совершенно ясный посыл: авторы разных стран и народов мыслят одинаково в описаниях своих возвышенных чувств о доме и о тепле.

Работа автора настолько хороша, что абсолютно неотличима от «настоящих» переводных и отечественных романтических новелл и романов, выпускаемых товарными партиями на конвейере. Потому что есть коммерческий спрос, потому что нашим прекрасным и умным женщинам именно таких перипетий как раз не хватает в обыденной монотонности жизни. «Водопадом» — сигнал мужчинам. Будьте, в конце концов, мужественны, смелы и привлекательны, с какой бы высоты вы не упали. И будет вам тогда в награду и дом и тепло. И вопьетесь куда надо.

М.Б. Злой вы… Ну вот взяли и обсмеяли. И то вам не так, и это не эдак. А я вот возьмусь рассказ защищать.

            Сказочка, конечно, но лишь с точки зрения… Кстати, а кого и чего?

Конечно же, перед нами именно рассказ, и вполне достойный. Во-первых, как я уже говорила выше, писать рассказы для журналов типа «Cosmo» надо еще уметь. Cветлана умеет.

Во-вторых, вспомнилось вот что:

«Историко-типологическое изучение женской прессы является актуальным и необходимым. Ориентированность на дидактическую деятельность является элементом, делающим прессу данного типа востребованной среди массовой аудитории. Женщины ощущают потребность координировать свои внешние данные, поведение, взаимоотношения с окружающими, и именно женская периодика предлагает необходимую для этого информацию». (В. Смеюха «Современные тенденции развития женских журналов» 2008 г.)

То есть все-таки востребованной! Среди именно что массовой аудитории. «Водопадом» — замечательный пример профильной литературы. Рассказ сделан тонко, с выполнением всех обязательных условий, предъявляемых к профильной литературе.

Все, что уважаемым судьей представлено как пародия, на самом деле пародией вовсе не является, а является образцом. Вот так и надо.

Понятно, что к обычной литературе рассказ отношение имеет весьма опосредованное, но именно как удачный пример одного из направлений профильной, думается, он просто обязан быть в шорте нашего конкурса.

Игорь Ланкет

Дмитрич

С.К. Рассказ про то, как Сергея Дмитриевича Осипчука кинул его так называемый партнер Руслан, которому «не хватало доходов с точки».

После прочтения подобных историй возникает нестойкое желание понять — какая страшная сила заставляет героев упорно барахтаться в том море, которое они сами выбрали для себя? В котором по определению нет места честности, слову, доверию, деловой репутации. В море этом не кинешь ты — кинут тебя. Кто быстрее успеет подставить компаньона, тот и молодец. Дмитрич оказался прогнозируемой жертвой, потому что лодырь и сибарит. Так оно и вышло. Его коллега его «сделал».

Нестойка причина узнать мотивацию к зарабатыванию денег «по-любому» еще и потому, что, честно говоря, не хочется окунаться в порядком поднадоевший мир беспринципных и бессовестных дельцов. То, что кинут — аксиома. Слабое любопытство — как, на чем и на какой по счету странице.

Что касается стиля и слова, то читалось легко, почти без сучков и задоринок, в хорошем темпе и с интересом к построению сюжета. Здесь автор на уровне.

М.Б. Понятно, что у автора есть реальный потенциал. Это главное.

Написано о том, что близко и хорошо знакомо. Получилось. На «что такое хорошо и что такое плохо» вполне себе элегантно разложено. Теперь можно и нужно писать и о чем-то более важном. Не знаю о чем, но явно не о кидалове, пусть и из самых добрых намерений. В сфере бизнеса неоткрытых, а порой и запретных тем великое множество.

Надежда Калялина

Завтра уже не будет

С.К. Краткость — сестра таланта? Очень может быть… Как много сказано и не сказано ничего. Как мало сказано и сказано почти все. Рассказ так же короток, как и промелькнувшая жизнь его героя, но в нем уложилось многое. Редкий баланс объема и смысла. Работа, заслуживающая внимания.

М.Б. Я даже не стану ничего добавлять, поскольку полностью согласна. Постараюсь, чтобы рассказ в книгу попал. На судей я повлиять не могу, но на решение редакции — вполне. Мне рассказ понравился.

Наталия Александрова

Любовь побеждает все

С.К. Я уж думал, что такие истории для женских журналов рукоделия сошли на нет еще лет десять назад, но, как вижу, ошибся.

Любви, собственно, в рассказе нет. Есть приторно-слащавое старомодное перечисление неких бытовых действий при переживании житейских невзгод. История как будто соткана из обычного лексикона лубочных произведений на тему псевдолюбви, как некое среднеарифметическое из «ревела, покраснела, прижалась, окаменела, твой Макс — кобель, мы остались наедине» и т.д. Есть в рассказе по законам этого жанра и красивости — маленькая уютная беседка, день уступает бразды правления…

Ночь все больше вступала в свои права, расцвечивая небо ясными голубыми звездами.

Текст течет как по накатанной, узнаваем, предсказуем, скучен. Обидно, что автор полностью растворился в наборе клише и само произведение, не будь фамилии в заголовке, можно было бы приписать кому угодно — настолько оно обезличено и стандартно.

Финал — стопроцентный триумф, изменщик посрамлен двойней в коляске и новым обеспеченным мужем, оставлен на улице в ступоре. Получил? То-то!

Любовь побеждает все! Теперь ты помучайся и поразмышляй, чей у тебя ребенок.

М.Б. А вот уж нет! Ну, то есть, конечно же — да, но ведь нет же!

Во-первых, Наталье никто никогда не говорил, что так писать нельзя. Поскольку то, что она делает, скорее предназначено для обычной литературы, а не профильной, то и судить ее надо по меркам литературы обычной, классической, которая читается для получения эстетического удовольствия, а не как мантра: «Все будет хорошо, все непременно будет хорошо, о-у-м-м-м!». А в рамках обычной литературы все это пока весьма слабо, если не сказать, что пока никуда не годится.

Во-вторых, есть у Натальи чувство слова, ритма, меры. Значит, писать настоящее, а не сказки для детей от шестидесяти и выше она вполне могла бы.

Этого ей тоже никто еще не говорил. Ну, я буду первой, ничего.

Очень осторожно посоветую всем зайти на страничку нашего сайта «Рассказы членов жюри» и прочесть работу Надежды Артемовой. Никого не сравнивая и ничего не обещая, просто зайти и почитать.

Анна Мирошниченко

Песня

С.К. Трое мужчин одной женщины. «Правильной» женщины — честной перед собой и партнерами по отношениям. Рассказ плотный, насыщенный, утонченный и лично для меня поучительный.

«Песня» — работа умудренного житейским опытом человека, наблюдательным психологом для требовательного и искушенного в плане мастерства изложения интеллектуального читателя. Перед героиней стоит современная дилемма — быть собой или поддаться на дешевые искушения современного общества потребления.

Мне интересна представленная работа прежде всего глубокой проработкой характера умной, чувственной и одновременно чистой в отношениях личности, которой невероятно трудно в современном мире без компромиссов в первую очередь с совестью отстоять свое право на счастье. Я, признаться, не сразу заметил, как включился в переживания за героиню, как стал задумываться о ее будущем, как органично и незаметно для себя стал болельщиком в ее размышлениях, невольно советуя: «Виктор — не вариант. Откровенный примитивный ловелас, слишком напорист. Не надо с ним ехать, постель для тебя не причина иметь отношения». И радовался, когда было начинающий завязываться узелок оборвался.

Несмотря на то, что внешне ничего в лучшую сторону в жизни героини не изменилось, финал оптимистичен — она сохранила себя, не пойдя на сделку с совестью, несмотря на мощное давление подруг. Я за Надежду спокоен — она не пропадет ни при каких обстоятельствах, потому что знает чего хочет и у нее прекрасный надежный тыл — она сама со своими моральными устоями и принципами. Счастье ее обязательно найдет. Потому что она его достойна, «а любовь не заканчивается, пусть даже любимый давно не с тобой и вряд ли когда-нибудь будет». Пройдет несколько лет и она поймет, что была права. Лучше быть одной и гордой, чем терпеть рядом с собой плод минутной слабости и самовнушения.

Мое уважение автору за доверие к читателю и высококлассный анализ, и отдельный поклон за выбор актуальной темы.

М.Б. Про Аню мне говорить не хочется, мне хочется про нее петь. Это случается, когда влюбляешься…

Ничего подобного, это не шутка. Мощнейшая проза, исходящая от сформировавшегося уверенного писателя и одновременно очень сомневающегося человека. Ценнейший не только для литературы, но и для любого другого вида творчества симбиоз.

Валентина Анисимова-Дорошенко

Заклятая подруга

С.К. Разговор со своим вторым «я» происходит у каждого из нас достаточно часто, и тем чаще, чем совестливее человек. У героини совесть, если возможно о ней так сказать, если вообще можно ее измерить — гипертрофирована, что в совокупности с богатым воображением и заводит хозяйку в описанные ситуации.

Рассказ необычен, на мой взгляд, он перенасыщен полуреальными событиями и персонажами, которые порой выглядят как нагромождение несчастий. Читая про них, ловишь себя на мысли, что сюжет мог бы послужить иллюстрацией к учебнику виктимологии — науке, изучающей поведение жертвы.

День рождения лучшего друга мужа — ключевая сцена. Дана как жестокая фантасмагория. Родители великовозрастного новорожденного чада внезапно уезжают, оставляя дом и сына по вскользь упомянутой причине (у армейского друга беда), и мать именинника поручает беременной жене лучшего друга сына (друг — статус выше высшего!) «подавать горячее и чай» молодым здоровым балбесам числом двенадцать с тремя девицами. Это не компания коматозников и колясочников — в доме собрались одни «друзья», кровь с молоком молодежь. Конечно, лучшей подавальщицы, чем будущая мать на седьмом месяце беременности, с токсикозом, было не найти. Ну вот не могу я в это поверить и спокойно принять! Так же не могу поверить в дремучего и тупого мужа Жени. Трудно представить себе идиотов и одновременно скотов полицейских. Трудно понять, какая замужняя дочь «вытащила» маму из отделения, если «… почти через четыре года  Женя похоронила свою трагически погибшую дочь…»

Я догадался, что хотела сказать автор, и мое ей уважение за попытку в весьма сложной форме донести свой замысел до читателя. А в душе свербит и свербит мысль — неужели все правда? Неужели так, как описана семейная «идиллия», можно жить?

Кто мы тогда? Слепые, самодовольные, наглые, хвастливые, жестокие? Как после этого существуют люди? Молча и тихо сходя с ума? Слишком много вопросов, потому что очень трудно поверить, что все могло быть в реальности.

Гоню ее, но она не уходит.

М.Б. Валентина радует тем, что ищет свой стиль и с каждым новым вариантом по новому обретает себя. Эта творческая неудовлетворенность меня поражает. И еще больше поражает, что она эти вершины не только штурмует, но и покоряет.

Вот и этот рассказ не похож на ее же другие. Может быть, чуть сложнее в исполнении. И, на мой взгляд, случилась очередная удача.

Михаил Горшенев

Чмо четырехглазое

С.К. Вот казалось бы, перед нами небольшой незатейливый рассказ. Все вроде бы ясно и понятно. Он, она, испытание и счастливый финал.

Но история далеко не так проста! Во-первых, она изложена с теплотой, отличным драйвом, с несомненным мастерством, в ней прослеживается нетривиальный подтекст и хорошее доброе назидание.

Красота спасет мир? Автор дает и утверждает свой, не менее аргументированный вариант фразы.

Любовь. Именно любовь делает человека человеком. Зарождающееся чувство Кати спасло пять мальчишеских душ. Не будь его, можно представить, как сложились бы судьбы ребят. Здесь очень уместно сказать тем, кто обычно ищет в рецензиях свое имя и читает только про себя — не пожалейте времени, обязательно прочтите «Чмо четырехглазое»!

Особое слово похвалы — за описание стычки. Достаточно трудно передать динамику драки и энергетику гнева, но автор нашел нужные слова, нужный темп и получилось сильно и увлекательно. И очень добро. Это не первая работа рассказчика, с которой мне довелось познакомиться, поэтому ответственно скажу: «про доброту души» — визитная карточка Михаила. Это очень важная и востребованная по нынешним временам тема. Спасибо!

М.Б. При мне Михаил вырос за несколько лет в самостоятельного и самобытного автора. Сам. Без помощи.

            Это собственно я к чему? К тому, что еще несколько лет назад два слова «Михаил Горшенев» для меня не значили почти ничего, это просто был неплохой автор в череде неплохих авторов, а сейчас они — определенного рода знак качества. И рассказ, подписанный этими именем и фамилией, получится может чуть лучше или чуточку хуже, но он будет абсолютно узнаваем. Фирменный почерк — этого добиться очень сложно. Для меня сегодня рассказы от Михаила Горшенева — это добрая история про настоящего человека. И вовсе не важно, что порой очень бесхитростная. Так ведь доброта всегда доверчива и всегда предсказуема. По хорошему предсказуема.

Сергей Тарасов

Маньяк

С.К. История, в которой, по мере углубления в нее, незримым призраком встает вопрос — а кто, собственно, маньяк?

Тот, кто, судя по отзывам жертв, (да и жертв ли?) не очень мастерски, на любительницу, удовлетворял женщин в сумраке хамама или сам Сева? Если требуется мой ответ, то я отвечу — у Севы найдется больше признаков маниакального упорства.

Но сначала про некоторые технические подробности. Поскольку удар отсроченной смерти, а речь в рассказе идет именно о нем, предполагает вскорости или не очень эту самую смерть, то подсадной спортсменке, безответственно применившей свои специфические знания, следовало бы не фрукты передавать озабоченному герою рассказа, а заняться японской техникой реанимации Каппо. Дама ведь убила клиента качалки, просто сам факт смерти несколько задержался.

Но эти мелочи можно легко простить — все-таки почти рождественская сказка. Кстати, почему? На дворе май…

Теперь про само сказочное тело. На мой взгляд, пространно-навязчивую прелюдию — рассуждения о сексе, интернет-любви и тому подобном вполне можно было бы и опустить, от всей этой наукообразности сюжет прилично вязнет. Вообще поначалу кажется, что читаешь нечто «типа философское» про «пикап» или некую доказательную базу для очевидных вещей, которые вызывают нарастающее сопротивление к чтению. Лишь к концу текста начинается какое-то движение, динамика, но совсем ближе к финалу они снова исчезают, тонут в новых откровениях. По-моему здесь будет уместным предостеречь героя от однобокости подхода и вспомнить наше народное творчество как выразителя общепринятого здравого смысла:

Не всю Людмилу любит Игорь

А лишь один ее фрагмент

Однако взял женился сдуру

На всей Людмиле целиком.

Но в чем автору не откажешь — во владении словом. И целеустремленности в желании поделиться своими умозаключениями.

М.Б. Они сошлись — волна и камень… Почему-то эта строчка пришла на ум, когда я дочитала до вполне предсказуемой любви Лены и Севы.

Севе не позавидуешь, Лена непременно его разлюбит, а потом «случайно» сделает больно. Женщины не настолько привязчивы, насколько про это мечтают мужчины. Шведский синдром сменится синдромом абстинентным.

Но об этом мы уже не узнаем, потому что про это автор предпочтет умолчать. Хотя, кто знает… Может в следующий раз?

Автор-то безусловно интересен и перспективен.

Константин Домарев

Школьный детектив

С.К. История занятная, вполне жизненная, но по манере изложения сюжета начинает возникать стойкое недоумение. Повествование ведется от первого лица — преподавателя русского и литературы, человека по определению интеллигентного, начитанного, с поставленной правильной речью. Тогда зачем и для кого в тексте то тут то там выпирают нарочитая советская кондовая протокольность и косноязычность, скорее присущие администратору, чем учителю?

«Я легко вошёл в новый коллектив, женский; физрук, физик и историк — это всё мужское население, творческий, да и детки оказались заинтересованными в учёбе».

 Тяжелая нечитабельная фраза, «детки» неприятно цепляет, так же как и возникшее позже «глаза очаровашки».

            … «Еще успевал… (в вагоне метро) … сделать очередные пометы».

Напрягает слышать такое из уст лауреата премии «Грант Москвы».

… — История стара как мир, — начала она, и я весь превратился в слух.

Ей Богу — рукопись, найденная в Сарагосе!

«История стара как мир», — прекрасное начало монолога-экспромта несовершеннолетней школьницы, произнесенного перед незнакомцем по пути в абортарий! Московское метро по утрам так располагает к откровенности! Девочка перестает читать «Войну и мир» и тотчас все как на духу выкладывает первому встречному.

Не сказка ли это?

Я ужаснулся: десятиклассница едет в платную клинику Марьино, чтобы прервать нежелательную беременность.

… поставила диск из папиной коллекции порнографического содержания.

Нет, не сказка. Канцелярит в лучших традициях СССР.

            Однажды мы засмотрелись и не услышали, как открылась дверь, и вошёл Лялин отец. Он не стал нас ругать, а наоборот, вежливым тоном напомнил Ляле о том, чтобы та была аккуратной в выборе подруг. Я не знала, куда себя деть, заторопилась домой, но тут вошёл отец и пригласил нас пить чай…

Второй отец как-то уж больно либерален: девочки, хватит, мол, порнуху смотреть, давайте чайку попьем, я как раз тортик принес. Чем не театр абсурда?

            Первый мужчина, ну разве это можно забыть! Его ласки, его поцелуи, его касание, тот восторг, который испытываешь при первом вхождении мужчины в тебя. Я ничего не помню, я куда-то провалилась…

Забыть невозможно, но я ничего не помню. Провалилась.

Десятиклассница не помнит, а я помню:

Я легко вошел в новый коллектив, женский

Кстати, непонятно — зачем Ляле нужна была конкурентка в отношениях с «папой?»

            В общем, историю мог рассказать кто угодно, но никак не настоящий учитель литературы старших классов. Лексикон уж больно в контрах с темой.

М.Б. Да нет, мог и учитель литературы старших классов. Рассказал же. Просто пока еще не умеется, хотя и хочется. Но непременно, я думаю, получится.

            Чем я могу подтвердить это «получится»? Прежде всего не боязнью темы. Ясно, что идея рассказа пришла неожиданно, сразу захватила, как-то ее надо было осуществлять, а сходу придумать ничего более подходящего, чем встреча в метро, не получилось. На вопросы «Как и почему?» случился изначально неправильный ответ, а уже за ним потянулись все сюжетные и стилистические нестыковки.

            Мы знаем, что учителя старших классов могут быть косноязычны, даже очень хорошие учителя. Это не показатель. Дождемся продолжения. Надеюсь, оно будет.

Владимир Волкович

Лик

С.К. «Лик» не тронул. Как заготовка для сценария рассказ годится на все сто. Думаю, что при хорошем режиссере и бюджете идея прозвучала бы. Но чтение нужного эффекта не произвело.

Нелогичным выглядит оставление старика в пещере. Входы-выходы почему завалены? Гордый охотник посажен фактически в камеру, которая со временем превратится в зловонный склеп, засыпанный обглоданными костями медленно умирать. В чем смысл такого обращения? Взять с собой нельзя, бросить нельзя, убить нельзя, а замуровать можно? Так?

Зачем?

М.Б. Достоинство автора — умение обращаться со словом. Несомненное и неоспоримое достоинство.

С логикой действия, к сожалению, стыковок и я не нашла. Свалить всё на то, что оставившие старика гнить в пещере были «дикие необразованные люди» как-то не получается. «Какие песни пел я ей про север дальний»… Это, конечно, Высоцкий, но это еще и романтик-сын… Романтик не романтик, а папку в пещере заживо схоронил.

Выше я уже говорила, что неправильный ответ на вопрос «Как и почему?» может напрочь уничтожить замысел. В данном случае не напрочь. Осталось очень яркое сочное слово. Оно спасает.

И вот думаю, а вдруг судьи не увидят? Или подумают так: «Объяснение поступка должно быть самым неожиданным, только в этом случае оно будет верным». И поверят в ими же придуманную оговорку.

Потому что я искренне хочу, чтобы этот рассказ попал в шорт.

Сергей Приходько

Мутти

С.К. Остросоциальная и злободневная вещь получилась.

Карикатурным путем мог пойти по совету своей военной родни двенадцатилетний Коля, составляя мнение о войне по играм и фильмам. В них-то не страшно, там мы «их», немцев, дураков, гадов и фашистов, кладем как хотим из всех видов оружия, только успевай брызги оттирать и перезаряжать.

Маленькому Николаю очень повезло, что его прадед не «участник ВОВ», а реальный фронтовик, пехота, нахлебавшаяся войны по самое некуда. Тот самый, кстати, про которых так любят лепить наклейки на задние стекла автомашин.

Поразительно равнодушие семьи мальчика — дома живой не потерявший памяти настоящий солдат, а Коле советуют в игры поиграть, википедию почитать и кино посмотреть. С целью «написать лучше всех, чтобы не посрамить нашу военную династию». Правильно, что прадед почти не разговаривает со своими потомками — они от его реальности очень далеки. Для внуков и правнуков ветеранов Отечественной прошлая война проявляется раз в году, в заорганизованных мероприятиях к 9 мая, к обещаниям не забывать, хранить, гордиться… А как оно было на самом деле уже, пожалуй, никто не спрашивает и никто не скажет… Астафьева, Богомолова, Носова, Копелева, Некрасова в праздничные дни редко вспоминают — не вписываются они в официоз. Главное — парад, техника, корявая костюмированная инсценировка, георгиевская ленточка на машину, четкий шаг, знамена, венки к обелискам и «бессмертный полк», превратившийся в отвратительную пиар-агитку, в которой участники «акции» портреты незнакомых им ветеранов сваливают в кучу на ближайших улицах после прохода под камерами через Красную площадь.

Прадед показал мальчишке, что значит сострадание, смелость, доброта не через ратное дело, а через житейскую ситуацию, дав тем самым мальцу настоящий урок человечности русского солдата, не знающего пощады для врага, но готового пожертвовать собой ради невинного.

Не знаю, что написал бы парень, изучив наскоро википедию, посмотрев бы современные «А зори здесь тихие», «28 панфиловцев», «Сталинград», да и какая разница — главное, он слышал очевидца и если услышал, то будет гордиться тем, что он потомок нашего солдата, который совершил самый настоящий подвиг своей жизнью. В которой было достаточно горя — гибель боевых друзей, смерть детей.

Это трагедия семьи. А в стране победительнице другая трагедия — у нее нет национальной идеи, объединяющей людей для будущего. Предложить нечего и тогда давайте жить прежними победами, давайте каждый год вбухивать в парады кошмарные деньги ради «воспитания памяти». А оно действует? Если учитель советует школьнику: «Ты про гоблинов можешь — давай про войну».

Рассказчик показывает глазами мальчика пропасть между реальностью той жизни и зазеркальем настоящего…

У автора есть замечательное качество, присущее писателям — вполне может быть пока неосознанно, но чувствовать и передавать, простите мне этот штамп и экзальтацию, нерв времени, нечто витающее в воздухе, подспудно давящее на сознание думающих и внимательных людей, неправоту, подмену понятий и равнодушие к проблемам общества. Пожелаю автору независимо от исхода конкурса не переставать работать и писать, потому что у него есть для этого хорошие задатки.

М.Б. Я, пожалуй, про задатки соглашусь. И поэтому хочу попросить — попробуйте написать не от лица мальчика, а от собственного. Потому что стилизация именно тогда хороша, когда и собственный голос уверенный.

Очень интересно будет почитать в следующем конкурсном году и сравнить с теми ощущениями, что у меня присутствовали в этом.

Надежда Сапрыкина

В некотором царстве, в некотором морском государстве

С.К. Настоящая сказка для детей с хорошей и доброй идеей. Царство морское, а рассказано сухопутным языком, отчего я бы еще подумал, прежде чем читать ее малышне на ночь.

Современные ребятки замучают вопросами — а как это на теле золотой рыбки была татуировка? А как на чешуе ее сделать? А рыбке было больно?

«… горы и пещеры — они такие — как на земле».

 Откуда подводная царица знает, какие горы на земле? Она там бывала? А как тогда она дышала?

«Морские коньки в любой момент могли свернуть с горы и нестись просто по воде»

Как так? Сверху? А какие тогда сами русалочки, если катаются на саночках под водой? Они уже взрослые? Тогда они большие, а коньки — маленькие, так нечестно.

А откуда у дельфинов деньги? Машина?

Термин литературное допущение на нынешних детей не действует, сказка все же скорее предназначена для взрослых, а им она может показаться слишком упрощенной. Мораль, заключающаяся в истине «коли написано «Не входить. Опасно», так и не входи», и в этом варианте, согласно законам жанра, игнорируется. Потому что есть друзья — они помогут. У них любые авантюры удаются. И будет финальный «пир на весь мир». Наверное, на весь подводный мир.

Но по усам, по понятным причинам, ни у кого и ничего течь не будет.

Если подчистить стилистически все рассказанное, то эти подводно-наземные приключения, а что-то мне подсказывает, что у автора их много, вполне могут на должном уровне поучаствовать и на следующий год.

М.Б. Дополняя вышесказанное, должна заметить, что чистить все же придется основательно. И если сюжет вполне забавен, если определенного рода допущения принимаются, то язык, которым написана нынешняя сказка, совершенно слаб и требует вмешательства извне.

            Мелькнула безумная идея — написать сказку совместно с ребенком. Есть такая возможность? Попробуете? Поверьте, это может быть интересно.

Ольга Савчук

Забастовка

С.К. Талантливо, ярко, неожиданно о серой повседневности и согласно законам жанра — с ожидаемым финалом, со счастливым концом. Если (судя по фотографии) подростки начинают обращать внимание на переизбыток в наших пыльных городах ТРЦ и храмов, значит все не так уж и безнадежно — будут парки, будет где гулять детям, их детям и их детям.

Рассказ написан многообещающим автором со своей манерой письма и даже с неким, так сказать, дипломатическим искусством — история приключилась не сейчас, а давно — в незапамятные еще времена, когда полиции не было и в помине…

М.Б. Не успели мы рассказ поставить на сайт, как из телевизора и Интернета узнали, что рассказ Ольги — это практически калька с тех событий, которые возмущают ставший в последнее время сонным Екатеринбург.

Вторая, восточная, столица России вдруг проснулась.

Реальная история не закончена, но рассказ уже стал гимном, который можно петь как французы «Марсельезу».

Олег Перелетов

Один день на больничной койке

С.К. Признаться, с трудом дочитал до конца. Помимо не очень свежей темы, по которой при наших реалиях кто только не прокатился, мешал читать навязчивый своей просторечностью язык да еще с небрежным обращением с предлогами — «на отделении», «по атомной станции», «со своих передач».

В итоге получился не один день. Вперемешку: анамнез, кормежка, кто чем в больнице зарабатывает, кто куда ходит… Скучные подробности унылой больничной жизни, мало чем отличающейся, судя по лексикону рассказчика, от его существования вне стен описанной богадельни, не увлек никак.

Финальный совет — как надо улыбаться врачам — выглядит насмешкой бывалого и больше ничего.

М.Б. Скажу сразу — не всем членам жюри рассказ столь откровенно не понравился. Есть мнения и противоположные. Но я склонна скорее с Сергеем согласиться — рассказ сумбурный, не структурированный. Как история — да, как литература — вряд ли.

Эвелина Чацкая

История одной судьбы

С.К. Одной? Но не буду разбирать сюжет. Скажу лишь, что высокий чистый замысел требует соответствующего слова. А здесь снова это «на районе»! Торчит как верстовой столб в степи.

«взъерошенная девочка, как будто ежик… с запутанными и сваленными волосами…»

Не могу представить себе как будто ежика с запутанными иголками. Или волосами.

Рассказ глянулся правильным, положительным, но со стилистическими неровностями в тандеме «идея — воплощение».

В остальном автор заслуживает похвалы за смелость в выборе не теряющей актуальности темы.

М.Б. По меньшей мере, неожиданно, что вдруг такая тема. Но, вчитываясь, понимаешь, что для автора это все чрезвычайно важно и хочется, чтобы стало важно и читателю.

            Стало ли? Давайте представим, что нам попал в руки девчачий дневник и нам дозволено его прочесть. Что мы читаем в первую очередь? Вначале мы начинаем искать в нем самое вкусное — тайные вздыхания, милые шалости, которые позволила себе «писательница», ее оценку подружек, невинные откровения бумаге, которые никогда не скажутся вслух. Все остальное мы читаем потом.

            И вот такой дневник нам в руки попал. И что же мы в нем находим? Совсем не то, что ожидали.            Вкусного нет, есть только все остальное. К нам попал в руки дневник, который изначально готовился для чужого чтения. Такой приглаженный и правильный.

            Вот в чем, на мой взгляд, проблема этого рассказа. Мало откровенности и много назидания, вообще-то молодости не свойственной.