Моргана РУДНЕВА (г. Москва) ДЖЕРРИ

(или подлинная история о том, как Джерри, корабельный крысолов, стал самой модной собакой в Лондоне при бескорыстной помощи и щедрости всем известной мисс Кингфишер)

— Крыса!!!

Сей истошный вопль принадлежал несомненно мисс Кингфишер, особе яркой и эксцентричной, к странностям которой никто из нас так и не смог привыкнуть за долгие дни, что продолжалось наше плавание. Мисс Джемма Кингфишер, дочь банкира Джорджа Кингфишера, единственная наследница всего его огромного состояния, держала путь из Индии в Великобританию, а так как наше судно «Розалинд» находилось во владении компании «Кингфишер и Ко», перед столь внезапной и неизбежной карой судьбы, рухнувшей нам на головы, мы оказались бессильны.

Мисс Кингфишер обладала поистине восхитительными вокальными данными. Даже когда она просто вела светскую беседу где-нибудь на палубе, ее заливистый смех и меткие сатирические комментарии невероятным образом были слышны повсюду. Что уж говорить о тех моментах (к счастью, достаточно редких), когда мисс Кингфишер была недовольна или напугана, или впадала в ярость, и начинала выражаться на повышенных тонах. К моему великому сожалению, приступ испуга перед увиденной на палубе крысой — о чем доходчиво сообщали ее непрекращающиеся крики — застиг меня аккурат в тот момент, когда я надеялся раскурить трубку и побыть в тишине.

— Крыса на корабле! — мое появление заставило мисс Кингфишер полностью переключиться на меня, оставив в покое бедных матросов. — Джон, вы понимаете, что происходит? Крыса!

— Допускаю, мэм, — ответил я. — На кораблях в самом деле бывают крысы, для того мы держим собак.

— Не видела ни одной собаки! — ответила мисс Кингфишер. Ее маленькие круглые очки возмущенно прыгали на длинном носу, тонкие ноздри воинственно раздувались. — Ни разу за все время не увидела здесь собаки! Зато крыса аккурат сию минуту пересекла палубу прямо перед моими ногами. Какая возмутительная наглость!

— В самом деле? — широко улыбнулся я.

Пока я силился придумать, как успокоить неистовую мисс Кингфишер, из-под груды тюков раздался возмущенный скулеж. Все вдруг встало на свои места. Я наклонился к тюкам и похлопал по холщовой ткани:

— Привет, Джерри!

Из-под холстины показался черный нос. Принюхавшись, словно убеждаясь, что мисс Кингфишер больше не представляет опасности, нос чихнул и скрылся. Мгновением спустя Джерри появился целиком. Переминаясь с лапы на лапу, он склонил голову набок и возмущенно гавкнул, укоризненно глядя на мисс Кингфишер.

— Познакомьтесь, мэм, — улыбнулся я. — Джерри, так сказать, шеф корабельной охраны. Его-то вы и приняли за крысу. Хотя его работа как раз в том, чтобы эти ужасные животные как можно меньше беспокоили вашу светлость в течение нашего путешествия.

Мисс Кингфишер замерла на месте. Ее узкие губы сложились в вопросительное «о». Рукой в белой муслиновой перчатке она перехватила очки за дужку и сдвинула их на самый кончик носа. Ей потребовалось наклониться, согнувшись едва ли не пополам, чтобы внимательнее рассмотреть Джерри.

Отдадим Джерри должное — он не рванул стремглав мимо нас при первой же возможности, которая ему представилась. Я всегда считал, что эта собака обладает недюжинным умом: он всегда умело оценивал ситуацию и вел себя соответствующе (не говоря уж о том, как талантливо он ловил и душил крыс!). Вот и сейчас он, несомненно, понимал, что невольно явился причиной переполоха, поднявшего на ноги половину команды, а потому счел за лучшее не сбегать и не прятаться, а послушно вытерпеть все, что за этим последует.

Много лет спустя, размышляя об этом случае, я пришел к мысли, что если бы только Джерри знал, какая судьба ему уготована, он бы счел за лучшее непременно покинуть корабль.

Увы, тогда ничто не предвещало беды!

— Это… собака? — брезгливо спросила мисс Кингфишер.

Джерри возмущенно гавкнул.

Я кивнул.

— Это собака, которая ловит корабельных крыс? — тем же тоном уточнила мисс Кингфишер, cклонившись еще ниже.

Джерри осклабился, показав ряд острых крепких зубов.

— Йоркширский терьер, мэм, — пояснил я. — Одна из самых распространенных корабельных пород. Отличается редкой скоростью, умением пролезть в любую нору и сражаться насмерть с грызунами и мелкими хищниками. Джерри уже два года служит на корабле, и, поверьте, в своем деле он лучший.

— Но он сам выглядит как крыса… — теперь в голосе мисс Кингфишер зазвучали растерянные нотки.

Ее можно было понять. Она была прекрасно осведомлена о том, что я не склонен хвалить кого угодно просто так — пусть даже и собаку. Потому мои слова произвели на нее определенное впечатление. Тем не менее, она продолжала разглядывать Джерри со скептической брезгливостью.

— Это же просто комок спутанной грязной шерсти! Какая антисанитария! — наконец вынесла она свой вердикт. — Кажется, он перенял у крыс определенные вредные привычки!

Тут пришла моя очередь оскорбиться.

— Мэм! — вскричал я. — Как вы можете! Вы ведь прекрасно осведомлены о том, какую опасность представляют крысы на корабле! Сколько вреда они могут принести, если их вовремя не остановят славные крысоловы вроде Джерри! У них нет времени на банные процедуры и походы к цирюльнику. Они заняты работой, тяжелой работой, мэм, и выполняют ее идеально!

Горячность моего тона несколько смягчила скептический настрой мисс Кингфишер. Она продолжала пристально разглядывать Джерри, практически сев на деревянные доски палубы, отчего синие в черную полоску юбки немедленно запылились. Впрочем, сейчас мисс Кингфишер было точно не до чистоты костюма. Джерри полностью завладел ее вниманием.

— Что ж… — резюмировала она, склонившись так низко, что их носы едва не столкнулись. — Вблизи он несколько больше крысы.

Джерри поменял наклон головы, его черные глаза блеснули вопросительно. Он словно бы спрашивал: «Я? Больше крысы? Конечно, больше, как вы могли подумать иначе, как бы мне удавалось их давить при ином раскладе?» Может, он и не обладал способностью к человеческой речи и не мог вслух ответить на прямо-таки оскорбительные выпады мисс Кингфишер, но выражение его острой мордочки было достаточно выразительным.

— Джон, скажите, а какого он цвета?

— Серого, с рыжими подпалинами, — ответил я. — А по нему незаметно?

— Его шерсть сейчас того оттенка, который я называю грязным! — чопорно отозвалась мисс Кингфишер. — Мой же вопрос призван прояснить, какой его шерсть была изначальной. Что ж, серый с рыжими подпалинами — это весьма интересно. Такой оттенок не встречается у борзых и спаниелей, и тем более у левреток.

— Мэм, вам не нравятся спаниели и левретки? — уточнил я.

— Я от них в восторге! — воскликнула мисс Кингфишер. — Однако их стало слишком много. Они буквально заполонили Лондон. После того, как наша королева потеряла своего первого пса и долго горевала, она стала заводить много собак. И весь свет — следом за ней. И все как один стремятся угодить Виктории, выбирая те же породы! Никакого разнообразия.

Мисс Кингфишер снова устремила взгляд на Джерри. После, задумавшись, протянула к нему руку, словно намереваясь погладить. Джерри прижал уши к голове и вновь оскалился, намекая, что лучше не распускать руки в его отношении. Заметив это, мисс Кингфишер тут же передумала и повернула руку ладонью вверх, опустив ее почти до уровня земли.

Джерри это удивило. Он привык, что любой пассажир, который только пожелает проявить к нему излишнюю по его мнению нежность, немедленно отступает прочь. Мисс Кингфишер же не только не отступила, но и продолжила настойчивое знакомство. Ее нетипичное поведение так впечатлило Джерри, что он совершил поступок, подобного которому я не смог припомнить за все то время, что служил вместе с ним на «Розалинд». Джерри поднял лапу и опустил ее прямо в центр обтянутой белой перчаткой ладони мисс Кингфишер.

— Молодец, Джерри! — похвалила мисс Кингфишер и пожала его лапу. — А сильный!

— Не то слово. Йоркширские терьеры роют норы и умеют проложить лаз даже в сложных местах. Еще они редко долго сидят на месте, так что вы чем-то серьезно заинтересовали Джерри… Возможно, даже понравились ему.

— Вот так… — мисс Кингфишер отпустила его лапу и несколько мгновений смотрела прямо во внимательные черные глаза.

Джерри заинтересованно поднял уши.

Мисс Кингфишер кивнула.

— Мне он тоже понравился. Джон, велите кому-нибудь из матросов принести Джерри ко мне в каюту. Распорядитесь так же о горячей воде, цирюльных принадлежностях и, конечно, мыле. Я буду ужинать у себя. Пусть к ужину дадут побольше мяса.

Сказав так, мисс Кингфишер поднялась с земли столь резко, что я едва не получил по носу ее соломенной шляпкой.

— Мисс Кингфишер… Джемма, но в мои обязанности не входит…

— Джон, прошу вас, — она повернулась, глядя на меня поверх очков. — Кого еще я могу просить?

Махнув мне на прощание рукой, она отправилась прочь.

Мне ничего не оставалось, кроме как подхватить удивленного Джерри на руки — он был достаточно тяжелым парнем для своих небольших размеров — и передать мистеру Рибботсу просьбы мисс Кингфишер. Мистер Рибботс был кем-то вроде сопровождающего мисс Кингфишер и одновременно ее компаньоном. Она терпеть его не могла, но компаньонки у нее не было, поэтому ей пришлось смириться с кандидатурой Рибботса.

Сам Рибботс с нетерпением ждал момента, когда он вернется в контору к мистеру Кингфишеру, где его ждало долгожданное повышение и снимет с себя необходимость исполнять капризы дочери своего нанимателя. Потому, услышав ее просьбу, он закатил глаза и издал несколько душераздирающе тяжелых вздохов, однако, тем не менее, не рискнул оставлять без внимания просьбу женщины, играющей столь важную роль в его судьбе.

Я же отнес недоумевающего Джерри к мисс Кингфишер в каюту и получил приказ более ни во что не вмешиваться. Я был уверен, что Джерри — самостоятельный пес, способный справиться с любой неурядицей, и от общества заинтересованной собачницы не пострадает, а потому весьма легкомысленно попрощался с ним и вышел, прикрыв за собой дверь.

Тут же у меня возникли некоторые неотложные дела, которые постоянно случаются на большом корабле, а потому на палубу я вышел лишь четверть часа спустя. Раскуривая наконец трубку, я стоял у борта и глядел вдаль, любуясь горизонтом, как вдруг рядом со мной встал мистер Рибботс и также занялся трубкой и табаком.

— Как, вы здесь? — искренне удивился я. — Разве мисс Кингфишер не нуждается в вашей помощи?

— Больше не нуждается! — трагически заломив брови, сказал мистер Рибботс. — Все мое существование на этом судне сводится к «подай-принеси». Знал бы я, что так будет, позаботился бы заранее о компаньонке для мисс Джеммы.

— Я знаю, что мисс Кингфишер не очень-то доверяет нынешней моде дружить с женщиной за зарплату… — осторожно сказал я.

— Для женщины в наше нелегкое время компаньонка — это не мода, а необходимость. Женщина не должна быть одна. Тем более в путешествии среди мужчин! Однако мисс Джемма обладает чересчур свободными нравами, как и ее отец. Утверждает, что это пережиток прошлого. Совсем не думает о приличиях! Вот поэтому она до сих пор и не замужем. Никто не хочет жениться на ней, несмотря на все ее состояние!

Я усмехнулся и ничего не ответил. Мистер Рибботс раскурил трубку и с возмущением запыхтел. Каждый разговор с ним сводился к тому, какая мисс Джемма ужасная возмутительная особа, однако вся ирония ситуации была в том, что он полностью находился в зависимости от ее капризов.

С самим же мистером Кингфишером я еще не имел чести быть знакомым лично, мы лишь состояли в переписке, однако, со слов все того же мистера Рибботса, знал — он настолько же возмутительный, капризный и ужасный человек, как и его дочь. Возможно, именно в этом крылся секрет его головокружительного успеха — в наше просвещенное время стоит смело глядеть вперед и идти на риск.

Не будь я рисковым, не стоял бы у штурвала «Розалинд», в конце концов.

Тишина и благостный покой царили на «Розалинд» до самого заката. Солнечный диск наполовину опустился за горизонт, окрашивая палубу и морские волны до горизонта в розовые и багряные тона. Я находился наверху, беседуя с рулевым Майлзом Кокни, когда меня попросили спуститься вниз. Юнга по имени Джимми, подающий надежды молодой человек, сообщил мне по секрету, что в ресторане происходит что-то странное. Какой-то переполох, прерывающийся женскими восклицаниями.

— Вроде бы ничего серьезного, сэр, но вы все-таки взгляните, — попросил он, бросив на меня извиняющийся взгляд.

— Само собой. Ты молодец, что позвал меня сразу, Джим: капитан должен быть в курсе происходящего!

Я потрепал его по плечу и отправился в ресторан.

Зрелище, что открылось мне, потрясло меня до глубины души. В глубоком кресле с зеленой обивкой восседала мисс Джемма Кингфишер, облаченная в вечерний туалет. Платье ее переливалось всеми оттенками багряного, в тон заката, перчатки сияли белизной, а волосы украшала кокетливая маленькая шляпка с небольшой вуалью. Видно было, что наряд подбирался с особой торжественностью.

Вокруг нее толпились другие пассажиры, путешествующие на борту «Розалинд» в сторону Англии. Дамы в нарядных платьях и приодетые к ужину джентльмены с пристальным любопытством на что-то смотрели. Подойдя ближе, я смог увидеть предмет их явного интереса.

Прямо на столе на расстеленной поперек чистейшей белой скатерти восседал Джерри. Признаться откровенно, я узнал его не сразу. Да и кто бы смог! Шерсть его отливала всеми оттенками серебра и осенней листвы и блестела в мерцании свечей, освещающих каюту. Длинные пряди, постоянно стремящиеся закрыть глаза и обзор, были убраны наверх и с небрежным изяществом подхвачены тонкой лентой, какие иногда используются женщинами для причесок и украшений. Таким образом всем открывалась красивая морда Джерри, острый чуткий нос, очаровательные черные глаза и красивые уши. Дамы смотрели на него с умилением, издавая отчетливые звуки восхищения, воркуя, как над ребенком:

— Какой он хорошенький!

— Чудо что за пес!

— Одно загляденье!

Джерри чувствовал себя не в своей тарелке и переступал с лапы на лапу.

С ума сойти, подумал я тогда. Кто бы мог подумать, что он окажется настолько красивым псом? Мисс Кингфишер удалось распутать все до единого колтуны, спутавшие его шерсть за долгие годы на корабле и расчесать до сияющего блеска. Шерсть оказалась длинная, тонкая, что девичьи волосы, а аромат дорогого мыла чувствовался издалека.

— Вот как должна выглядеть настоящая собака! — торжествующе заявила мисс Кингфишер, заметив меня. — Джон, вы только взгляните на него. Он же идеален. Более гармоничного пса я не встречала за всю свою жизнь. Не возьмусь говорить за королевских собак, конечно, не имела чести быть знакомой с ними, но вот любой другой собаке из высшего общества есть чему поучиться у нашего Джерри.

— Мэм, при всем уважении, Джерри — крысолов, и…

— У него сильные мускулистые лапы, что при его небольшом росте смотрится удивительно гармонично, — продолжала мисс Кингфишер, словно бы и не слушая меня. — А сколько в нем отваги! Уж поверьте, это была битва при Ватерлоо, а он в ней — Наполеон! Я имею в виду, когда я решила его искупать. Бедный мистер Джерри никогда не видел ванны, представьте себе! Но я быстро исправила это досадное упущение, и вот, взгляните! Клянусь, подобного совершенства я еще не встречала. Лондонское общество умрет от зависти!

— Позвольте, мисс Кингфишер, вы же не собираетесь…

— Я забираю его, — спокойно пояснила мисс Кингфишер, глядя на меня поверх очков. — Такому сокровищу не место на корабле. Уверена, с крысами успешно справятся какие-нибудь другие крысоловы…

Ее взгляд с нежностью обратился к Джерри.

— Этот достоин жизни на мягких подушках и самого лучшего мяса!

Джерри повернул ко мне морду и тихо вопросительно гавкнул. Но мне нечем было его утешить. Во взгляде Джеммы Кингфишер, никогда и ни в чем не знавшей отказа, я видел лишь уверенность и решимость идти до конца.

Так и произошло. Едва «Розалинд» пристала в порту Лондона, мисс Кингфишер появилась на палубе, держа Джерри на руках. Вид у нее был гордый и торжествующий. Она была весьма довольна собой. Еще бы, ведь последние дни пути они с Джерри были неразлучны. Никогда бы не подумал, что сильный и отважный пес позволит носить себя на руках как какую-нибудь болонку, но для мисс Кингфишер ему пришлось сделать исключение. Справедливости ради — только для нее.

Мисс Кингфишер сошла с трапа к ожидающему ее кэбу и села внутрь, дожидаясь, пока мистер Рибботс дотащит ее чемоданы и сундуки. Я стоял на палубе и наблюдал, как он закидывал чемоданы, шляпные коробки, портпледы и шкатулки внутрь кэба, в то время как дворецкий Кингфишеров — его имени я не знал — даже не думал ему помочь. Он был занят знакомством с Джерри — новым членом семьи.

Дальнейшая судьба Джерри — Джерома Д. Кингфишера — вам известна. В скором времени он и в самом деле стал самым модным псом Лондона. Вначале он произвел фурор своей изумительной тонкой шерстью, очарованием и боевым нравом, и некоторое время оставался единственным йоркширским терьером, который завоевывал медали на всех собачьих выставках Британии. Слава о нем вскоре дошла до королевы и Ее Величество пожелала лично познакомиться с ним и пригласила Джерри на чай.

Говорят, Ее Величество и мисс Кингфишер провели вместе замечательные несколько часов, попивая чай в саду и беседуя о сокровенных женских тайнах, в то время как Джерри играл с королевскими собаками, чем привел Викторию в совершенный восторг.

Такова история о том, как простой моряк стал богачом и знаменитостью — пусть моряк этот и ходит на четырех лапах.

Не прошло и года, как лондонские модницы стали выпрашивать у мужей щенков крысоловов. Йоркширские терьеры оказались столь неприхотливы в быту, очаровательны и ласковы, что покоряли сердца англичан с невозможной скоростью. Вот почему теперь по вечерам в Гайд-парке вы можете наблюдать с десяток собак, старательно роющих норы в земле под причитания их хозяек.

Что до меня, то я, безусловно, не смог оставить Джерри в столь сложной для него ситуации и решил разделить его судьбу, как подобает другу и товарищу. Проще говоря, в скором времени я женился на мисс Джемме Кингфишер, осел на берегу и занял место ближайшего помощника ее отца.

Судьба же бедного мистера Рибботса мне неизвестна. Но поговаривают, что он ступил на скользкую дорожку — стал юристом.