Литературный четверг
Новые писатели - 2022
Архив - 2021
Литобъединение
Архив - 2019
Архив
Литературное агентство
Николай САМУЙЛОВ (г. Москва)
Цветные пятна из чёрного ящика моей Машины времени
Употреблённый Меня томили в бедности, Сполна морили голодом, Чтоб я в своей безвредности Тепло не путал с холодом. Приноровили к простоте, И приучили к участи, Что жить я буду в пустоте, Познав синдром живучести. Потом кормили на убой И в бой я шёл безропотно. Но я остался сам собой, Хоть это было хлопотно. Сейчас живу при мнении, Что был в употреблении…
У костра Тлеют, тлеют угольки, Покрываясь сединой. В небе звёзды далеки — Млеют пылью водяной. Догорел ночной костёр, Жаром в темноту дыша. Свод небесный, как шатёр, Вдаль уходит не спеша. Лес осенний задремал, Чуть шурша сухой листвой. Этот шорох я внимал Не по слуху, а душой. И казалось мне в тот миг, Что я мир земной постиг…
Грёзы Я уже не охотник до грёз. Их я с детства к себе приручил. И в жару я мечтал, и в мороз, И во сне себя грезить учил. А теперь, стоит лишь закурить, Никотином встревожить себя, Как мой дух начинает парить, Всю вселенную разом любя. Я себя ощущаю как мир, Как живой галактический дом, Где из чёрных таинственных дыр Раздаётся божественный гром. Я в такие мгновения мог Подсмотреть, что там делает Бог!
Кол Был то грубый осиновый кол — Не дубина, не стоеросовая. Он и внешне, и внутренне гол — Просто палка бесхозно-бросовая. Кто-то взял и воткнул его Прямо в лужу болотно-мутную, Словно в небо из ничего, В пустоту с синевой беспутную. И никто на него не зарился — Ни злорадства, ни сожаления. Как он в жиже с осокой парился, Сохранивши себя от тления!? Бабьим летом в небесной сини Видел я пожар на осине…
Вознесение Неопознанный летающий объект В моём детстве отдалённом пролетел. И с тех пор я, впечатлительный субъект, За мечтою голубой уйти хотел. Вместе с Друдом* я свободу обретал, С Ариэлем* познавал добро и зло. Гнул решёток неподатливый металл И считал, что мне с мечтами повезло. Повезло мне, потому что я рождён В мире добрых и доверчивых людей, Где свободой от рожденья награждён, Где не мчит за мной на облаке злодей. Но когда над миром стал парить и я, То увидел в нём богов распятия…
* Главные герои романов А. Грина («Блистающий мир») и А. Беляева («Ариэль»)
Филоэкология Мы в розариях дерьмом почву удобряем. Пораскинувши умом, химией воняем. И уверены при этом, что в тепле навоза Жизнь поведает поэтам, как родится роза. Мы при детях пьём вино, хаем мирный атом, Ночью лупим в домино, тёщу кроем матом. И уверены при том, что ребёнку это Будет рай, а не притон, и растим поэта… Но когда увидит свет юное создание — Не напишет он сонет, не построит здание. Не бутоном он зардеет, а шипом-занозой, Ибо он дерьмом владеет, а не нежной розой! Тут бы и мораль извлечь в пользу экологии, Но моя прямая речь не для филологии…
Меняла — Тебе бы и здесь отыскалось дело! — Сказала мне мама, присев на порог. Но я заложил и душу, и тело, И лес поменял на бетон и на смог. Отдал за бесценок поля с пшеницей, Игривый ручей как довесок кинул. Сотку картошки с курчавой мокрицей Просто из памяти в сторону сдвинул. И жил бы спокойно в краю городском, Выветривал душу в потоке людском, Что мчит по асфальту нахально и смело. Но шепчет мне мама — хранитель души: — Сыночек, ты память продать не спеши! Зайди за картошкой, она уж поспела…
Шут В бытность древние короли Для важности личных постов Должность маленькую ввели — Придворных уродцев-шутов. Там часто талантливый плут Внушал из-за трона глупцу — Кого на костёр поведут, А кто в королевстве к лицу. И видела челядь дворца, Что шут исполняет им роль Политического творца, Которого ценит король… И надо же! — с тех давних пор Лишь шут не попал на костёр!
Слово и дело — Кому нужны прекрасные дела? — Народу: мне, тебе, короче — нам! — Тогда зачем же тянут удила И не дают простора тем делам? — Кому нужны красивые слова? — Поэтам, детям, жёнам и душе! — Так от чего же ноет голова, Когда другим ты их сказал уже? — Прекрасен труд, но не для всех, увы! Ленивый и прохвост его не чтут… Приятен слог, но не вкусней халвы! Не раз в том каждый убеждался тут. Нам нужно слово с делом породнить, Чтоб тело без души не смело жить?..
Очередь Стоит, шумит, волнуется народ. У каждого под номером ладонь. Вокруг товара бродит хоровод — В глазах надежды теплится огонь. И что же этим людям продают? Да всё, что нам природой не дано, Что у других имеется давно — У обладателей других валют… Заветный номер руку жжёт мою. Я с очередью породнился здесь, С ней истомился, изругался весь, И о пощаде время я молю… А Хронос гонит мусор по реке, И я плыву в нём с меткой на руке…
Иисусу Мир велик, а ты один, однако. Мы ж — муравьи, и тьма в округе нас! Сверху каждый в массе одинаков, Пока не различишь сиянья глаз. На пыльной биозоне нас не зри — Зрачки не каждого мерцают тут. Скорее — слёзы. Ты их нам утри. Иначе вместе с ними нас сотрут! Видно не в уме здесь жизни кредо. Здесь как и раньше — горе от ума! Здесь заслоняет зависти туман Светосильное твоё альбедо… Как долго б ты в пути нам ни светил, За нами тень от сереньких «светил».
Мечте Захвати меня с собой В голубую даль эфира. Я печалям дам отбой, Отведу хандру от пира. Замани к своей звезде, К той, что солнце для тебя; К той, что светит вам везде, Жизнь и разум не губя. В терем светлый приведи, В хмарь сиреневых садов, Где, с туманом на груди, Тени белых городов. Погощу в твоей семье И вернусь домой, к Земле…
Сидонец Бродит где-то по Тунгуске Одинокий марсианин. Бегло говорит по-русски, Врёт, что истый россиянин. А на самом деле ищет Чёрный ящик корабельный. По родной скучает пище, По забытой колыбельной. И с тоской звезде кровавой Шлёт надежды и проклятья… Днём по-русски пишет правой, Ночью левой — письма братьям. Получал я в день рожденья На сидонском поздравленья…
Правдоискатель Я на правду надежду возлагал от рожденья. Порицая невежду, чтил свои убежденья. Думал: с ней не до хама, не до зависти к сути, А до божьего храма доберусь я без мути. Думал: вот, мол, какой я, камень чистой водицы, Не утратив покоя, стану в святость рядиться. Без вражды и без мести мрак пустыни покину, И войду с правдой вместе в Золотую долину. Призову мир к смирению, от грехов люд избавлю, И начну День творения, к правде счастья добавлю. Но забыл я, наивный, что удар бумеранга Приготовил активный лжец высокого ранга. Я не смог разминуться с его яростным жалом, И пришлось мне вернуться за правдивым кинжалом.
Предтеча Загадочно шурша, ползёт метель, Срываясь в нетерпении на вой, — Готовит матушке зиме постель — Ведунье с поседевшей головой. Под белой паутиной спрятан пруд, Уж в зеркале его не видно звёзд. Мальчишки, позабыв про старый мост, По льду скользят, мороза славя труд. Последнюю листву сшибает пыль Колючих льдинок в нервной суете, Которые, столкнувшись в темноте, В архив зимы упрячут лета быль… В таких же вихрях время нас сорвёт И бросит по забвению в полёт…
Ностальгия Мне грустно при наивности моей От суеты в природной красоте. Я нахожусь в бесцветной пустоте, В которой на душе ещё больней. Под серым небом серая печаль, И в лужах серость скована зимой. При этом мозг не веселится мой, За что себя, конечно, очень жаль. Я жду, когда же солнышко взойдёт, И серого меня внизу найдёт, Забрызганного грёзами во сне. Я от тепла, быть может, зацвету, От серости избавлюсь на свету, И нежно улыбнусь моей весне…
Пустыня Тернистою стала дорога, Ведущая в город Солнца. Ни храмов не видно, ни Бога, Ни ласковых лиц из оконца. В обличье глухого молчания Творилась великая драма, Где люд, обретя обнищание, Молился в пустыне без храма. Страна дураков опустела, Очистив дорогу бездушным. Их души, покинувши тело, Витают в эфире воздушном. Я встречал там счастливого хама — Без любви, без мечты и без храма…
Исцеление Ночь. Улица. Фонарь. Луна. Берёза. Разбитое стекло и пьяный крик… На подоконнике шуршит мимоза, А за окном поёт хмельной мужик… Над крышами домов висит тарелка, Тремя лучами цедит пустоту… В моих ногах давно остыла грелка — Я медленно теряю высоту. И погружаюсь в дебри подсознанья… В соседней комнате вздохнула дочь… Пришельцы, не назначивши свиданья, Пришли и изучают нашу ночь… Там эхо из вселенной бьёт по крыше. Здесь песня мужика всё тише… тише…
Первый снег Улица словно прекрасная дама — В полупрозрачной вуали лицо. Спрятано что-то под нею от срама, Не красота ли? — от глаз наглецов. В мареве тонет улыбка планеты, Вьюжится марлей нежнейшая синь, Словно хвосты от гулящей кометы Спутали пледом осеннюю стынь. Блуждают снежинки в вихре балета, Касаясь колючими гранями лиц, И оседают до тёплого лета В пустынных жилищах исчезнувших птиц. Весь мир в серебре. Лишь след на асфальте Чёрным пунктиром на контурной карте…
Воздастся Награды вручают всегда с торжеством, Как точки в конце сочинения. Мол, сделано дело и всем естеством Ты должен отбросить сомнения. Ты можешь теперь на судьбу не пенять И забыть о глобальных проблемах, Которые мог бы однажды понять, Но в житейских запутался темах. Тут время в забвенье тебя закружит, Всем довольного сдвинет к порогу. Ты выйдешь на берег, где вечность лежит, И покажешься мудрому Богу. Вот тут-то Всевышний, увидев твой прах, Тебя и оценит в забытых делах…
|