Ольга ЧУБАРОВА (г. Москва) Я и ТОТ, с которым...

Наверное, нескромно ставить себя на первое место в заглавии, но, что греха таить, рулю в этих отношениях именно я. Именно я выбираю направление нашей жизни, кручу и верчу, как хочу. Но, с другой стороны, я бы без него далеко не уехала.

Не надо обвинять меня в эгоизме! Честное слово, я и о нём забочусь! Иногда. Конечно, заботясь о нём, забочусь в первую очередь о себе. Недавно даже решилась, по совету моего любимого мужчины, наставить ему рога... Ну, то есть именно мой любимый мужчина ему рога и наставил. Должна признаться, это украшение очень ему идёт, он с ними такой импозантный, такой... крутой! А главное, рога позволяют мне разнообразить... Но это уже детали! Об этом позже.

А сейчас — о главном и по порядку.

Базис отношений этого рода у нормальных мальчиков и девочек закладывается в самом нежном возрасте.

Но в детстве я была (хотя сейчас мне в это трудно поверить) застенчива, задумчива, витала в облаках, обнявшись с книжкой. И не стремилась к отношениям с ним... Ну, то есть с существами его породы.

Был, правда, один эпизод — в юности подруга по имени Лида одолжила мне своего любимого, чтобы я освоила ну хотя бы некоторые азы. Но он был слишком, несоразмерно высок, и я просто физически не могла проделать всё, что нужно. Хотя старалась. При попытках на него забраться он тупо валился на бок — вместе со мной... В общем, стыдоба: ничего не вышло.

Сейчас, уже задним числом, будучи опытной в этих делах особой, я понимаю: какой был велосипед! Легкий, словно птица, тонкий... гоночный.

Обратимся к истокам долгого велосипедного дебилизма. То есть к детству. В те давние советские времена многие детсады летом вывозили питомцев на дачи, что позволяло родителям отдаться труду на благо родины в городе, а чадам — свободно вдыхать ароматы полей. Что-то вроде лагеря для дошколят. Нечто, мне казавшееся концлагерем.

Я ненавидела эти летние месяцы! Огромные палаты, человек двенадцать мальчиков в одной, в другой — столько же девочек. Мальчишки ловят мышей и пугают нас, но мышек я не боюсь, а вот крапива в кровати — это ужасно! И постоянно кто-то из-под носа утаскивает игрушку, к которой потянулась было рука.

Были там трёхколесные велосипеды, на двадцать с гаком тоскующих по родителям и оттого постоянно привздернутых гавриков в количестве 5 штук. Все пять — на вид одинаковы. Один из них был сломан, он-то раза три мне и доставался. Попробовав стартануть с нулевым результатом, чуть позже — повторив нулевой результат, а затем нулевой результат закрепив, я для себя четко определила: раз эта машинка ездит у всех, а у меня не трогается с места, значит, дефект — во мне.

Родители мне не покупали велик совсем не потому, что не было средств, а потому, что мама сама не умела и не понимала, зачем это нужно. Отец же придерживался чёткой политики:

— Когда научишься, тогда и купим. Я в своё время, когда кататься учился, сломал штук пять чужих велосипедов... — Он улыбнулся мечтательно и ехидно.... А потом посерьёзнел и задал мне направление:

— Вот иди во двор и учись. Вперёд!

Я шла во двор и упражнялась с прыгалками (эту штучку мне приобрели). А также в классики (банки из-под гуталина в семье имелись). В казаки-разбойники, в прятки — и другие забавы, не угрожавшие чужому имуществу. Как-то меня ломало — ломать чужое.

Впрочем — стоп! Зачем валить на родителей? Я ж не на кушетке у аналитика… Мои родители были славные люди — и я у них легко, за пару вечеров гудящего нытья, выпрашивала что хочется: очередную новую книжку, коньки... Что до велосипеда… Если честно, я его не хотела.

А годы шли.

Уже в почтенном тринадцатилетнем возрасте мы с подружкой Лидкой весело влюбились в моего соседа с третьего этажа. Он был красив, светловолос, силён и строен. Учился не в нашей школе, гонял на велосипеде и часто его ремонтировал, протирал и смазывал на балконе. Как зовут соседа, мы не знали, и дали ему кличку — «Белая Лошадь». Лидка, спортсменка и настоящий друг, решила научить меня кататься на своем великолепном велике, чтобы я имела хоть некоторые шансы в закидывании лассо на крепкую шею нашей заветной мечты: этот парень пешком не ходил никогда.

Результат обучения вам известен. Тренировались, ясно, в моём дворе, и Белая Лошадь с балкона смотрел презрительно, как я валюсь на асфальт вместе с Лидкиным гоночным. О, я далека от того, чтобы Лидку обвинять в интриганстве. Нам просто было по тринадцать лет.

Что же до Белой Лошади, он запал на хорошенькую пухленькую деваху из соседнего дома, которая с велосипедом даже рядом никогда не стояла, да так на ней и женился.

Прошло уже сорок лет, а они живут себе тихонько, эта милая пара — стройный и поджарый Белая Лошадь и красивая толстушка-жена, на том же самом третьем этаже, но ездят — уже давно — на автомобиле.

Мы вежливо здороваемся в лифте, а как его зовут — до сих пор не знаю. На мой велосипед он смотрит с лёгкой ностальгической улыбкой, на велосипед моего мужа — жадно, и, как мне кажется, с мукой в глазах. Но, может, я сочиняю.

... Итак, годы шли.

Я выросла, вышла замуж за пешехода, который быстро превратился в водителя и подарил мне сына.

Жизнь изменилась: девяностые, рост преступности, бомжи и пропадающие дети. Вместо дворово-уличной детской свободы — прогулки под конвоем бдящих родителей лет этак до двенадцати.

Хочешь научиться на велосипеде? Свой иметь надо! Никто не даст, даже бывшие одноклассники… нет, ну, разочек дадут, а потом начнут намекать деликатно: мол, мы уже не строим коммунизм.

И сын успешно покатился на своих личных, купленных в хорошем магазине, новеньких трёх колесах. А вот когда пришло время ему на двухколесный переходить — свой, и тоже новенький и приличный — оказалось, что учить сына некому: водитель мой куда-то однажды отъехал, а вернуться почему-то забыл.

Пришлось, включив на полную мощность мозг, заняться наблюдением и сбором информации по вопросу: как эта штука ездит и почему во время езды как правило даже не падает?

С тех пор я ну решительно не понимаю, отчего слова «боксер-теоретик» произносят с гримасой, причем презрительной.

Я осознала и объяснила сыну (показать не могла), как надо стартовать и тормозить.

Было мне в ту пору уже двадцать восемь. Но так глубоко вошло в мою душу, в мозг мой, и дальше — к мышцам — поползло понимание механизма действия… Что я решилась на эксперимент.

Маленькое отступление. Верю, что судьба расставляет знаки. Что если к чему-то тянет, то не случайно. Вот, например, моя очаровательная подруга-коллега Ксения ни с того ни с сего взялась однажды, имея классный английский и немного немецкого, учить французский язык. Сама, в свободное время. И в ее жизни — примерно через пять лет после того, как она открыла, дрожа от восторга, известный учебник Може — появился обалденный француз, отобрал красавицу у предыдущего мужа (довольно кислого) и увёз в Нанси. Вот так. Се ля ви!

Вот так и у меня с велосипедом: если бы сама не взялась учиться…

Но по порядку.

Представьте себе дамочку 28 лет, маленького роста, с осиной талией, но попой на размер больше, чем все остальные детали фигуры. Возьмите на заметку, что еще в детстве этому существу по физкультуре рисовали «четыре» только потому, что существо вообще-то отлично училось.

Помню прыжки в высоту: подбегаю к планке, выставленной на метр. Рост мой — где-то метр пятьдесят пять. Останавливаюсь. Поворачиваюсь к учителю физкультуры и спрашиваю презрительно:

— И вы хотите, чтобы Я через ЭТО — прыгала?

Учитель стонет, как от зубной боли. Класс стонет от хохота.

Вообразите себе человека, который в двенадцать лет, прыгая с плиты на плиту на стройке (ну, залезли с Лидкой поглазеть, интересно же, а за нами какой-то прораб погнался) — так вот, человек прыгает с высоты всего-то в полтора метра — и коленкой себе подбивает фингал под глазом!

Короче, совершенная безнадега...

… И вот это существо, сжав зубы, в почтенные аж двадцать восемь лет вывозит за калитку дачного участка старенький, немножко кривенький, отданный (жаль выбрасывать) соседями велосипед, и пытается на него взгромоздиться…

Мозг. У человека главное — мозг. Он — то есть мозг — сработал, и я поехала.

… Сосед слева наискосок оказался добрым славным дядечкой — он даже отказался принимать от меня компенсацию за разбитое автомобильное зеркало. Правда, его жена до сих пор здоровается сквозь зубы.

Забор у соседей справа — они практически на дачу-то и не ездят — конечно, покосился бы и без меня. Годом раньше, годом позже… Мелочи.

Других жертв, насколько помню, не было: я человек ответственный, осторожный. Поэтому, когда видела маячившего метрах в пятнадцати пешехода — от ужаса, как бы не врезаться, не повредить живого человека, заваливалась с велосипедом на бок. Потом, правда, научилась просто останавливаться и пережидать, пока мимо пройдёт…

В общем, худо-бедно кататься могла. В пустынном месте, метров по пятьсот за один присест.

А годы-то шли. И вот, ни с того ни с сего, возник на горизонте очень умный мужчина огромного роста. Заядлый велолюбитель.

С кем поведешься...

Наш первый выезд был анекдотичен.

Он — крупный, длинноногий как страус мэн в велошортах и шлеме на умной своей голове (чтобы, если вдруг придется падать, не растерять содержимое). На своём уникальном, собранном с любовью велосипеде-монстре, где руль — баран.

И я, без шлема (не купила ещё), лохматая от страха и возбуждения, с усилиями волокущая велик в лифт, потом (дык-дык) по лестнице холла вниз, через дверь (где застряла, но выкарабкалась с помощью мэна — милый...) выехала-таки в наш тесный двор. Вывезла недорогой горный велик, пару лет назад отвергнутый (мал!) моим подрастающим сыном.

И только задрала ногу, чтобы как-то типа влезть на седло и начать движение в сторону парка — хлопнула дверь, и Белая Лошадь с супругой, нагруженные сумками, выдвинулись из дома в сторону своего «Ауди»…

— Здрасьте…

— Здрасьте…

Нога моя безвольно опустилась, но…

Рядом стоял роскошный мужчина в шлеме и смотрел на меня холодными глазами экспериментатора.

Ну, на адреналине (страшно!), на пике влюбленности (всплеск самых разных гормонов) — снова ножку вверх, на седло вскарабкалась — покатились…

Мы ехали — что естественно, как мне тогда казалось — по тротуарам. Сначала я пыталась как на даче при виде пешехода тормозить. Но пешеходы были бесконечны, мой потрясающий мужчина на роскошном монстре ехидно хмыкал и вдохновлял как мог:

— Да ты не бойся, пешеходы — они такие мяконькие! Попробуй!

Ах, издеваешься??? Ну лю-би-мый, я тебе покажу… Ой… в заборчик врезалась, потерла ушибленный локоть — дальше поехала… Ой — маши-ина… Кажется, водитель испугался больше меня, когда я заметалась перед радиатором… но вырулила как-то… Господи, помоги!… В общем, к концу той двухчасовой поездки я уже нагло лавировала в толпе.

Через год мы проезжали — под мои возмущенные крики о невыносмой усталости, с остановками через каждые пять километров, с затыканием мне рта шоколадным батончиком — километров 30-40 по дачным дорогам.

Через год же осознала — восторг!— что велосипед, особенно с велосумками на багажнике — транспорт, чуть компактней автомобиля: незаменим при дачном бытии.

Через два года стала интенсивно ездить уже не для того, чтоб любимому мужу составить компанию, а просто так — для собственного удовольствия.

Тогда же поняла, что стоит задумчиво затормозить где-нибудь, например, на Лосином Острове, и склониться над сдувшимся колесом — обязательно нарисуется сердобольный товарищ с велонасосом… Только не нужно признаваться, что замужем, и что свой насос лежит в рюкзаке, пока сердобольный товарищ не накачает колесо до конца… А если еще поблагодарить с улыбкой, то и цепь, бывало, смажут, и тормоза проверят… Ну, и спасибо! Это приятно — дать человеку возможность сделать бескорыстно доброе дело, ибо такие дела просветляют душу и открывают сердце. Да и, что греха таить, прагматика: нельзя же без конца эксплуатировать собственного мужа по мелочам! А когда вдруг тот, сердобольный, телефончик попросит, можно скромно опустить глаза и вздохнуть: мол, вообще-то я очень серьёзно замужем… После этого лучше ручкой так приветливо помахать — и уехать быстренько. Впрочем, милые барышни и уважаемые симпатичные дамы, которые, может, и замужем, но не так серьёзно и глубоко — дальше уже ваше дело, я вам рыбные места выдаю! Дерзайте!

… Когда грянул ковид, и всех попытались запереть по домам, именно велосипеды дали нам свободу передвижения и вернули возможность дышать. Дышать!

Ну посудите сами: едет человек на велосипеде, а полицейский — он же идёт пешком. Бежать за велосипедом с уверенностью, что все равно не догонишь — бессмысленная трата энергии. И не засечь: на велосипеде номера нет, а мобильный можно дома оставить. Ну, а что до полицейской машины — не будет же она за вами гнаться по узенькой дорожке через кусты?

Так что в те душные дни велосипедисты расплодились с невероятной скоростью, и полиция мудро игнорировала нас как класс.

Муж во время самого жесткого карантина засиделся как-то на работе, где-то в полпервого ночи ввалился домой. Передвигался в тот день мой достойный супруг, как обычно, на своём веломонстре. Прямо с порога рассказывает задумчиво:

— Представляешь, останавливаюсь на светофоре, уж полночь близится, понятно, ни души, и вдруг, откуда ни возьмись, материализуется мужик, подбегает ко мне — естественно, в маске — и спрашивает: «Слышь, друг, не знаешь, где тут поблизости велосипедный магазин, круглосуточный?»

… В те же ковидные дни апофеозом личных достижений стали наши с мужем поездки из Москвы на дачу и обратно — на своих, естественно, двух колесах: сто километров в одну только сторону, дорогами и бездорожьем, лесами и перелесками. (Ехали, как положено, с пропусками, но хоть бы кто-нибудь их у нас спросил!)

Так вот, если вы не напрочь детренированы, эти сто километров без лишней гонки — очень даже приятное путешествие, а дыхание — чудо, славная штучка, и у человека дыханий в наличии, очевидно немерено: помню, как открывалось второе… и третье… где-то на седьмом считать перестала.

В общем, хочу поделиться своим открытием, то есть старой, но подзабытой истиной: каждый человек по природе своей — подвижное, тяготеющее к авантюрам и весьма выносливое существо.

… А езжу до сих пор на том самом старом детском велосипеде, только седло сменила не раз, и покрышки.

Думаю, правда, ЭТОТ велосипед заменить на другой, так сказать, покруче, чтоб движенье — легче и быстрей…

Но как-то жалко, потому не спешу: ОН кажется мне конем, живым существом, и променять ЕГО на другого — это…

В общем, вот как-то так.