ЛИТЕРАТУРНЫЙ ЧЕТВЕРГ. ПЯТЬ

Добрый день!

Вот и очередной четверг, и есть о чем поговорить. Но прежде меня и всех причастных — с днем энергетика! А поскольку я причастен, то и вы все, читающие и пишущие — тоже. А почему и праздную, и во всеуслышание об этом? Именно она — первая профессия — кормит, а значит дает возможность как-то проявляться на литературно-издательском поприще.

А теперь давайте начнем.

Николай САМУЙЛОВ

Сергей Миляев. Июльское утро

Эпизод из жизни офицеров спецслужб, которым поручают сообщать трагические вести родственникам погибших воинов. Трудно определить время описанного события. Страна воевала часто. Корея, Вьетнам, Ангола, Афганистан, Балканы, Молдова, Чечня, Донбасс, Украина. Наверное, что-то еще пропустил. По наличию аниматора на улице — девяностые годы. В советское время реклама была не в чести. Но тема актуальна по всем временам. Эти «чёрные вороны» и сейчас мелькают возле наших подъездов. На дворе война… и наша страна там! А её глашатаи где-то рядом.

Грустная история.

Илья Криштул. Четыре рассказа

Четыре миниатюры. Четыре истории человеческих жизней. Радостные, грустные, но симпатичные. Не хочется их разделять. Всё это — наша жизнь. Похоже автор добрый и счастливый человек. И, конечно же, талантливый!..

Спасибо за хорошее настроение, подаренное мне и другим читателям.

Валерия Василевская, Галина Соловьёва. Пограничники

О творчестве Валерии и Галины можно писать монографии. Оно у них не элементарное. Поданный здесь рассказ читать на экране смартфона, находясь в вагоне электрички или метро, невозможно. Я в первый раз «пролистал» его на ноутбуке в то время, когда по ТВ демонстрировали «Тайны следствия — 22».  За два часа (две серии) одолел обе «ипостаси» и пожалел о содеянном. Не помню ни содержание рассказа, ни ТВ эпизод детектива. Во второй раз, уже не спеша, без ТВ и надоедливых родственников прочитал опус от корки до корки. Ну что тут скажешь?..

Много подробностей технического плана в начале и философско-богословского в конце. Экшен присутствует в центре повествования. Он, конечно же, затягивает внимание читателя. Но экшен вреден для фантастики. Тут действие должно совпадать по темпу изложения с «научными трактатами» по технике, философии и богословию. Тут или вальс от первого до последнего «па», или трепак со всеми коленцами.

А в общем, — рассказ интересен. Там есть «открытия» и «изобретения». Например — мозгопьютер. Реинкарнация — по своей сути в фантастике не нова, но у авторов преподносится по-новому. Нам, земным сущностям, до такого не дожить. Да нам этого и не нужно. Мы лучше продолжим своё существование в форме биополя (ауры, души и т. д.) после ухода из этого мира в мир иной.

За рассказ спасибо.

Сергей КАРДО

Илья Криштул. Четыре рассказа

Грустные фантазии и были про мир вокруг нас. Чем-то истории напоминают полусказки Феликса Кривина, только менее иносказательные, от того более реалистичные.

По мере прочтения все время память отсылала к временам БАМа, к гремевшей тогда песне с текстом (к счастью, не запомнившимся целиком):

Солнце в небе светит мудро,

Молодеет древний край…

... слышишь время гудит: БАМ!

На просторах крутых: БАМ!

И большая тайга покоряется нам…

Пафос, пафос, пафос! Масштабы, масштабы, масштабы! Грубо, напористо, безапелляционно. Не время сомневаться! Не время тормозить! Все вместе только вперед и без оглядки! Если кого-то и затопчем — так сами виноваты, не в ногу бежали.

А что же капельки в людском море? А вот что — весь мир в вагоне, в дороге, по пути на работу и обратно. Одиночество, предрасположенность, жажда нормальной жизни. И пусть описано нынешнее время, веет от сюжетов советскими лозунгами. Все личное — до проходной. После нее — нет мужчин и женщин, есть сотрудники, персонал, работники. Не успел по дороге туда и обратно завести семью — так и помрешь бобылем.

Одиночество. Предначертание. Тяга к светлому.

Очень добрыми, честными и поэтому очень грустными вышли все истории. Полные аллюзий и легко узнаваемых деталей притчи, пронзительные и трогательные, нравоучительные и запоминающиеся.

Валерия Василевская, Галина Соловьев. Пограничники

Яркое энергичное повествование — несомненный успех авторов. И идеи не дежурно заезженные, а свежие и интересные, особенно хоть и лапидарное, но объяснение мироздания. Отмечу еще одну вещь — уж не знаю почему, но темп изложения к последним абзацам, равно как и увлекательность чуть-чуть падают. Как будто рассказчик подустал… Но все равно — рассказ мощный, легко представляемый, информативный, одним словом — настоящая наша научная фантастика в классическом гуманистическом жизнеутверждающем стиле. Авторы — молодцы!

... Из многого созвучного в «Пограничниках» мне особенно близка фраза — «Пасть космоса — людоеда!» Безоговорочно верно! Никто нас там не ждет с распростертыми объятиями. Может быть какие-либо разумные существа где-то и обитают, но представить себе, что, скажем, одним зимним утром над Москвой зависнет нечто обгоревшее в атмосфере с пучеглазыми зелеными человечками (самый расхожий образ инопланетянина) в иллюминаторах, возможно, но страшно! А ведь дело даже не столько в них! Мгновенно взведутся все имеющиеся баллистические ракеты, экипажи стратегических ракетоносцев получат команду на взлет, подводные лодки, пуская пузыри, выйдут на глубину запуска, потому что военные сразу переглянутся — а не соседи ли это заокеанские? Кто еще кроме них? И не надо нам дурить мозги инопланетянами. Даже если это и они, то все равно — сейчас прекрасный случай покончить с врагами. А инопланетяне подождут. Потом встретим хлебом-солью, если от страха не разбегутся. Пока суть да дело, в это время рядовые граждане за час сметут с полок супермаркетов все вплоть до мочалок, выскребут дотла запасы банкоматов и застрянут в пробках на выезде на дачи. Вот он, настоящий Армагеддон! А не пришествие посланцев далеких миров.

Леонид КУЗНЕЦОВ

Насчет одного момента рассказа Сергея Миляева Николай Петрович, конечно же, лукавит. Никакие в рассказе не девяностые, а самые что ни на есть наши дни. А в остальном сказано правильно: страна воевала часто: Корея, Вьетнам, Ангола, Афганистан, Балканы, Молдова, Чечня, Донбасс, Украина. Так что вопрос, который Сергей (а он не только литератор, но еще и режиссер-документалист) задает в своем фильме «Хотят ли русские войны?» (думаю, его посмотреть не помешает никому) так и остается актуальным по сю пору. Впрочем, у меня на этот счет свое мнение имеется: клич «Можем повторить» явился не откуда-нибудь, а из самых народных глубин, политикам осталось лишь растиражировать его и оформить соответствующим образом.

Самым неожиданным образом актуальность темы продолжают «Четыре рассказа» Ильи Криштула.

К доброму и светлому отзыву Николая Самуйлова, к пронзительному Сергея Кардо я добавлю свою — ностальгическую — нотку.

Если раньше, скажем, еще год назад подобные тексты можно было рассматривать в контексте чистой литературы: разбирать стилистику, оценивать изящество (в данном случае) или корявость (что тоже случалось) исполнения, то сейчас подобные экзерсисы, на мой взгляд, неуместны. За последние десять месяцев мы потеряли так много, так далеко ушли от того незамысловатого криштуловского времени, в котором все было широко и привольно, и немного грустно, но все же больше солнечно и по-домашнему уютно, что сегодня эти миниатюры расцениваются как вопль — боже, что мы натворили? И ради чего? Вот это всё — милое, искреннее и ненатужное — мы заменили на что?

И уже не повторить, как ни пытайся.

Валерия Василевская, Галина Соловьева. Пограничники

Одновременно и мощный (по мысли), и не особо удачливый (бывало и покруче) по исполнению то ли рассказ, то ли мини-повесть. Возможно, в этой жанровой неконкретности и кроется проблема? Ну, пусть не проблема, но некоторые, как бы выразиться помягче, шероховатости.

Повесть позволяет вытянуть сюжет в достаточно длинную линию. И это априори нормально, если есть о чем сказать. То есть в процессе мы как бы касаемся то одного, то другого, раскрываем характер персонажа, цель и идею повествования не спеша, смакуя. И всем счастье — и повествователю, и читателю, которому непременно, даже самому привередливому и проницательному, надо разжевать всё. Нет, не так. А — капслоком, ВСЁ. Повесть — для наслаждения словом, для эстетического кайфа.

В рассказе же, даже если он лихо закручен и сюжетно многоаспектен, другие, на мой взгляд, задачи, более прагматичные, что ли. В нем особо ценна гармония между мыслью и языком, в нем важно аккуратно зашифровать идею, и при этом исхитриться так разбросать ответы, чтобы не было даже намека, что читателю всё постепенно и последовательно объясняется.

Собственно, в романе это все соединено[1]. Но это я так, к слову. Просто, на мой взгляд, речь сейчас идет про текст, который реально мог бы стать основой для романа.

В принципе, идея в очередной раз расшифровать бога довольно симпатична. Почему бы и нет? Разве что не последовало ответа на все три извечных вопроса: «Что? Как? Зачем?» На первые два ответы есть, а про «зачем» забыли. Но тут сложно еще со времен Канта, про которого многие слышали, но вряд ли читали. А если и читали, то, думается, ответа на вопрос: «А богу-то зачем все это?» так и не нашли. А нам же интересно.

Ну ладно, полноценная регенерация живого организма, думается, возможна. В идеале было бы прикольно. А зачем? Просто потому что хочется пожить подольше? А зачем? Рассадить человеческое племя на тысячах планет тоже прикольно. А зачем?

Это не ирония и не стеб. Действительно интересно.  

Разрешите попрощаться до наступающего 2023-го, который, надеюсь, в свое время все же наступит.

А там продолжим.

Пишите.