Елена ПОПОВА (г. Санкт-Петербург) НОЧНЫЕ ИГРЫ

Ровно четыре года назад, приехав покорять северную столицу нашей родины, я на удивление быстро нашла работу, которая, как казалось тогда, была пределом всех желаний и возможностей. Справилась с этой задачей, и передо мной появилась новая, не менее важная проблема. Жильё.

Надо сказать, что по приезду я остановилась у своих знакомых. Эти милые люди с радостью восприняли мою просьбу пожить у них и разрешили оставаться, сколько заблагорассудится. Но уж очень не хотелось злоупотреблять гостеприимством хозяев и хоть чем-то нарушать их мирное существование. Купив газету с объявлениями, я позвонила в несколько агентств, дала заявку на предмет съёма квартиры и стала ждать. Весь следующий день мой телефон буквально разрывался от звонков риэлтеров, обещавших  «царские палаты» за довольно приемлемую цену. Однако результаты не оправдали даже самых скромных моих ожиданий. Комнаты с грязными, выцветшими обоями, сломанная сантехника и отсутствие какой либо воды не соответствовали моему представлению о комфортном проживании. Агенты недоумённо пожимали плечами, делая вид, что удивлены не меньше и тут же намекали, что за более высокую плату найдут квартиру без каких либо изъянов. Не желая признаваться в финансовой несостоятельности, я прощалась и, гордо подняв голову, удалялась восвояси.

Помня о том, что надежда умирает последней, я обратилась в агентство, занимающееся сдачей квартир в пригороде, успокаивая себя тем, что там и воздух чище и шума меньше. Уже через пятнадцать минут после подачи заявки раздался  телефонный звонок и приятный женский голос сообщил, что в городе N сдаётся жильё, полностью соответствующее моим пожеланиям. Вечером того же дня, осмотрев предложенную квартиру, довольная её состоянием и ценой, я подписывала договор с Матвеем Ивановичем, хозяином недвижимости. Мужчина оказался балагуром и за небольшой промежуток времени успел рассказать мне о своей семье, работе, проклятом радикулите, который мучает его каждую зиму и даже о том, как правильно готовить настоящий украинский борщ. Вручив мне ключи, он удалился. Изрядно устав от его болтовни, я облегчённо вздохнула и поехала к знакомым собирать свои вещи.

Итак, в моей жизни произошли приятные перемены. Разложив по шкафам свои нехитрые пожитки, я принялась мыть полы, окна, вешать шторы и в завершение всего решила переклеить обои на кухне. Всё это я делала после работы, и не было ничего удивительного в том, что моё сознание погружалось в царство Морфея, как только голова касалась подушки.

Наконец, обустройство временного пристанища подошло к развязке, и после трудового дня можно было позволить себе полноценный отдых. Почитать книгу, посмотреть телевизор или же просто поболтать с подругой по телефону. Иногда, засиживаясь допоздна, я ложилась в два, а то и в три часа и, убаюканная тишиной, спокойно засыпала.

Именно в одну из таких ночей меня разбудил странный звук, похожий на вой. Оцепенев от ужаса, я лежала на диване, слыша, как гулкие удары моего сердца переплетаются с этими душераздирающими стенаниями. Но женщины по природе своей очень любопытны. Не было ничего удивительного в том, что когда желание «узнать всё» достигло своего апогея я подбежала к окну и, отодвинув занавеску, начала пристально вглядываться в темноту. Ужасный звук не повторялся. Простояв несколько минут, я начала сомневаться в реальности происходящего и уже готова была посмеяться над собой, списав всё на ночной кошмар, но вой раздался снова. Слышался он не с улицы, как мне казалось раньше. Кто-то кричал за стеной, в соседней квартире. Подойдя ближе, я прислушалась. Это был мужчина. Скорее всего, молодой. Он то кричал, то плакал, то что-то говорил, словно звал на помощь или требовал к себе внимания. Как ни пыталась, я не смогла понять ни одного слова из всей этой сумятицы. Меня насторожило ещё и то, что голос юноши имел особый тембр. Такие голоса бывают  у людей, лишённых рассудка, живущих в своём, неведомом нам мире.

Через некоторое время больной начал голосить так громко, что, закрыв уши руками, я молилась лишь о том, чтобы всё это скорее закончилось. Звуки не прекращались. Они проникали сквозь стиснутые пальцы и вызывали у меня, человека спокойного и абсолютно неконфликтного, желание сходить к соседям и сказать им всё, что я думаю о происходящем. Не может же юноша находиться дома один. За ним обязательно должен кто-то присматривать. Внезапно наступила тишина. И словно в подтверждение своих мыслей, я услышала женский голос.

– Серёжа, перестань, – донеслось до меня. – Успокойся мой хороший. Твоя мама здесь.

В ответ молодой человек произносил что-то нечленораздельное, смеялся и хлопал в ладоши. Вскоре всё затихло, и я легла в постель, радуясь тому, что, наконец-то наступило долгожданное спокойствие.

Однако на следующую ночь всё повторилось. Отличие было лишь в том, что никто не пришёл и не успокоил больного. Уставшая после рабочего дня, я лежала на диване и мысленно ругала хозяина квартиры, который рассказал мне обо всём, но только не о сумасшедшем соседе. Пытаясь уснуть, я ворочалась с бока на бок, закрывала голову подушкой, считала до ста, но все попытки погрузиться в сон были тщетны.

Наконец, моё терпение лопнуло. Соскочив с постели, я схватила первое, что попалось под руку, это был пульт от телевизора, и начала что есть силы колотить им по стене. В соседней квартире воцарилась тишина. Но вместо того, чтобы испытать удовлетворение, мне вдруг стало стыдно.

–  Конечно, – думала я, – есть чем гордиться. Напугала больного человека. Нечего сказать, молодец.

Неизвестно, сколько времени продолжалось бы моё самобичевание, но вскоре послышался стук в стену. Сергей, так и не осознав, что я была рассержена на него, упорно не желал оставаться один. Обрадовавшись тому, что хоть как-то можно исправить ошибку, я постучала в ответ. Так мы перестукивались в течение часа, пока, как и в прошлый раз, я не услышала женский голос.

Игра, отдалённо напоминающая азбуку Морзе, стала повторяться каждую ночь. Нельзя сказать, что мне это нравилось. Приходилось ложиться далеко за полночь и зачастую не высыпаться. Но всё же это было лучше, чем до утра слушать крики соседа и ждать возвращения его матери. Постепенно я стала проникаться сочувствием к молодому человеку, понимая, что никто кроме меня не сможет помочь ему ощутить заботу, когда он находился дома один. Это был некий ритуал, который исполняли люди, никогда не видевшие друг друга, но чувствовавшие необходимость в происходящем.

Однажды, придя с работы намного позднее обычного, я подбежала к стене и постучала. Ответа не последовало. Не заподозрив ничего плохого, я принялась хлопотать по хозяйству. Затем, приняв душ и поужинав, повторила попытку. Снова, как и в прошлый раз, юноша не откликнулся. Решив не делать поспешных выводов, надеясь, что ничего не случилось, я легла в постель и сразу же уснула.

В течение последующих ночей я пыталась достучаться до больного, но все мои старания были напрасны. Вконец обеспокоенная, я прикладывала ухо к стене, выходила в общий коридор, в надежде услышать хоть какие-то звуки из квартиры, но там стояло безмолвие. Не раз я хотела обойти соседей, узнать хоть что-то о жильцах, интересующих меня, но здесь меня не знали и вопросы могли вызвать подозрение, особенно у бдительных старушек, которых в этом доме было несметное количество.

Не знаю, какие чувства руководили мной в то время. Скорее всего, я привыкла к человеку, который нуждался в моей помощи. Я переживала за него, как переживала бы за любого другого хорошего знакомого. Он стал частью моей жизни. Моей ночной жизни.

Спустя месяц, когда я, потеряв всякую надежду, уже перестала уповать на чудо, раздался стук в стену. Соскочив с дивана, я принялась громко колотить в ответ, словно боялась, что  юноша не отзовётся и на этом всё закончится. Стук раздался снова. Мне хотелось плакать от радости, кричать, прыгать. Я включила магнитофон и начала танцевать. Эмоции лились через край, поэтому мои телодвижения мало чем отличались от ритуальных плясок африканских племён.

В дверь позвонили. На пороге стояла пожилая женщина. Скрестив руки на груди она надменным тоном начала объяснять, что их дом является «домом образцового содержания» и не пристало мне, великовозрастной девице, включать музыку после одиннадцати часов и при этом топать как слон. Вскоре она ушла, но, наверно, ещё долго недоумевала, почему у девушки, приносящей свои извинения, было такое счастливое лицо.

Жизнь налаживалась. Мне, человеку, приехавшему из провинции, было нелегко влиться в круговорот событий и выдержать ритм большого города. Не раз я слышала фразу: «Понаехали тут!» Это обижало до глубины души, но вопреки всему я не опустила руки и смогла удержаться на плаву. У меня появились новые друзья, и постепенно я стала обрастать нужными, как принято говорить, связями. Они-то и помогли мне найти новую, высокооплачиваемую работу. Единственный минус был в том, что добираться до неё было крайне долго и затруднительно. Взвесив все «за» и «против», я пришла к выводу, что пора менять жильё. Удача и здесь оказалась на моей стороне. Знакомые, у которых я останавливалась по приезду, были откомандированы за границу на несколько лет и попросили меня пожить у них, дабы оставить квартиру под хорошим присмотром.

Новая работа настолько увлекла меня, что я, к своему стыду, крайне редко вспоминала бывшего соседа. К тому же, я влюбилась. Влюбилась, как девчонка. Неудивительно, что все мои мысли были наполнены мужчиной, который отвечал мне взаимностью.

Прошло несколько месяцев после переезда. Я шла по парку, прикрывая лицо шарфом, от порывистого, холодного ветра. В воздухе пахло дождём и прелой листвой. Кто-то окликнул меня. Обернувшись, я увидела Матвея Ивановича, хозяина квартиры, которую я когда-то снимала. Мы поболтали с ним о работе, погоде, ещё каких-то пустяках. Разговор не клеился. Я хотела попрощаться и уйти, но мужчина, словно не замечая этого, продолжал говорить. «Недавно новых жильцов пустил. Хлопот с ними особых нет. Правда, жаловались, что кто-то стучит каждую ночь. Знаю, кто им спать не давал. Соседский парнишка. С рождения слабоумием страдал. Мать по ночам работала, вот он и озорничал. Только нет его больше, вчера схоронили. Говорят, заболел сильно, а от чего помер, так и не определили, – потерев руки, он с радостью добавил. – Ну, раз претензий больше нет, надо плату за проживание  повысить. Хочу машину новую купить…»

Хозяин квартиры ещё что-то говорил, но я уже ничего не слышала. В ушах стоял нарастающий гул, а сердце сжалось от боли и щемящей тоски. Я смотрела на довольное лицо Матвея Ивановича, и мне вдруг захотелось ударить его. Как можно смеяться, строить планы на будущее, если Сергея уже нет?

Сжав кулаки, не говоря ни слова, я развернулась и пошла прочь. Слёзы застилали мои глаза. Комок, появившийся в горле, не давал дышать и пытался вырваться наружу. Хотелось завыть, закричать, как кричал Сергей в ту, самую первую ночь. Дойдя до конца аллеи, я присела на скамью и заплакала. Ночные игры. Кто оказался победителем? Конечно же, мой  сосед. Я самовольно сошла с дистанции, а он, добравшись до финала, так и не поверил, что стал мне не нужен. Я проиграла. Проиграла, потому что не выполнила  главное правило: «Будь верен тем, кто верует в тебя. Не предавай».