ДОЖДЬ ДЛЯ НАС (г.Москва) Там,  где сосны  растут, склонившись к земле

1

Мы шли по улицам казавшегося простуженным города, кругом были лёд и снег, и грязь, и спешащие автомобили, и людская круговерть, но в небе над всем этим — спасительные окошки синевы в стене серых туч; и пробивались оттуда лучи солнца, согревавшие наши замёрзшие души, так уставшие за зиму от нескончаемой серости мира. Я рассказывал ей о фильме «Игла» — посматривая то на небо, то — украдкой  —  на неё, удивляясь каждый раз тому, как солнечные лучики вплетаются в её тёмные волосы, и как смотрит она по сторонам — таким мечтательным взором, будто видит что-то совсем иное, нежели я.

Это была та девушка, к присутствию которой рядом с тобой невозможно привыкнуть — всё кажется, что это какое-то чудесное видение, фантазия, которая может исчезнуть, стоит лишь отвернуться, но всё же вновь и вновь с радостью убеждаешься, что она здесь и всё это – прогулка, разговор —  на самом деле.

— Вот! — воскликнула она, устремившись к двери полуподвального помещения с невзрачной вывеской «БУКИНИСТИЧЕСКИЙ МАГАЗИН».

Через мгновение мы уже были внутри, среди тысяч старых книг, теснившихся в нетерпеливом ожидании на полках.

2

Мережковский, Шекспир (нет повести печальнее на свете... — подумал я), «Мёртвые души»... так, «Гербы республик СССР»...

— Дим! — услышал я.

Обернувшись, я увидел в её руке небольшую книжку в жёлтой обложке, она протягивала её мне не глядя, сама изучая корешки книг на полке.

Уже в этот момент появилось предчувствие чего-то необычного.

— Что это? — я взял книгу, посмотрел на обложку:

МИР ЗЕМЛЕ

Сборник научно-фантастических произведений

Под названием — вид Земли из космоса, и на этом фоне — три белых цветка, простеньких, весенних, вроде ландышей. И ниже:

Издательство «Мир» Москва

Чувство удивительного усилилось — что-то знакомое было в этой обложке, в названии, в рисунке, казалось, когда-то я уже держал её в руках... не может быть! Я торопливо открыл оглавление, пробежал глазами — да! Вот оно: «Линкор смерти», вот ещё —  «Ржавчина»...  Это та самая книга!

Я поднял глаза — Саши рядом уже не было, заглянул за стеллаж — она преспокойно листала какую-то книгу.

— Саш, ты знаешь, — я подошёл к ней, — эта книга... Я читал её... в детстве, когда был на море, брал там в библиотеке, и как раз недавно она мне почему-то вспомнилась, ещё думал —  если выберусь как-нибудь туда съездить — пойти взять её, в библиотеке... Слушай, как ты вообще?..

Она скосила глаза на меня и улыбнулась:

— Интуиция! — с таким видом, как будто это для неё вообще-то совершенно обычное дело — взять и протянуть тебе первую попавшуюся книгу, которая окажется...

— Надо обязательно её купить! — сказал я, вертя книжку в руках, разглядывая со всех сторон, как будто ещё не веря, что это действительно она.

3

Я пытался читать, но строчки убегали куда-то, я перелистывал страницы, с которых на меня смотрели звёзды августа, зелёные яблоки в саду, утренняя холодная роса в траве, по которой бежишь босиком, закат над морем — в нём были и паруса облаков на горизонте, и музыка набегавших на берег волн и ветра, носящего крики чаек, и чувство вечности, детская вера в бесконечность жизни, бессмертие.

Не знаю, почему из многих книг, что я брал почитать в библиотеке небольшого приморского городка, мне так запомнилась именно эта.

Может быть, потому, что то лето было последним — с тех пор я ни разу не был на море. Не знаю, во всяком случае, я помнил очень ярко — как читал её в комнате на втором этаже деревянного дома, прятавшегося в небольшом саду на окраине города. Как заглядывало солнце в окно, деля страницу на две части, как потом вечером пошёл дождь и вдруг погас свет во всём доме, и я вышел на крыльцо и смотрел, как идёт ливень по тёмному полю, лежащему за домом, и слушал шум листвы яблонь, с которых ветер срывал яблоки, и те с глухим стуком падали на землю.

Каждый раз, когда вдруг приходили воспоминания о тех поездках на море, я думал, что надо обязательно съездить туда снова, и уж просто необходимым казалось мне пойти в библиотеку и найти эту книгу — хоть я и не помнил её названия, я был уверен, что узнаю её сразу же, только увидев. Но почему-то никак не удавалось — каждое лето находились какие-то причины отложить поездку на следующий год. А в следующем... Может, я боялся разочарования — столько лет прошло, и там, в этом городке, наверное, уже слишком многое изменилось. И вдруг всё то, что было, запечатлённое детским взором и живущее в моей памяти, пропадёт, когда я посмотрю нынешними глазами? Одним словом, я всё не ехал.

И вот теперь, теперь книга лежала передо мной, и стоило лишь открыть её на любой странице, наугад — из разворота тотчас вырастало дерево воспоминаний, на котором каждый листочек — это какой-то день из детства, и все они светились солнечным теплом и тихонько трепетали от ветра, и в этом их шелесте слышался неведомый, зовущий меня голос... Это были не воспоминания даже, а скорее мечты, такие неуловимые детские мечты — и я чувствовал, что всё это осталось во мне и никуда не делось. Вот какая это была чудесная книга.

Я выключил свет. В окне летели в тёмном небе белые облака. И это были не просто облака — я знал, что это корабли людских снов, уносящие их куда-то далеко, в волшебную страну. Глядя на их бег, я вспомнил моё незаконченное стихотворение:

О скитаниях вечных и о Земле

Алый парус мне пел на мечты корабле

И осенний космос таился в саду

Где бездонный колодец видит звезду...

И сама собой пришла в голову ещё одна строчка —

Там где сосны растут, склонившись к земле...

Да, надо будет закончить так, с повтором:

Там где сосны растут, склонившись к земле

Алый парус мне пел на мечты корабле...

Закрывая глаза, я видел... Нет, не то чтобы видел — я был там, десятилетним мальчишкой я шёл по ведущей к морю асфальтовой дорожке, усыпанной сосновыми иглами, через лес, где деревья растут под углом к земле из-за никогда не стихающего ветра. И впереди, оглядываясь с улыбкой на меня, шла в летящем белом платье она — добрая волшебница, подарившая мне кусочек детства.