Евгения НЕДОДАЕВА (г.Новороссийск)

Я пью, и слёзы капают на свечи…

Глотаю красное терзания вино.

Что ж, люди, вы так в корне бессердечны —

Я пью за вас, а жгу своё нутро.

Прогнившей глиною построив баррикады,

Несносной песни переигрывая ритм,

Надменный тон судьёю мне назначен,

К навечной боли он меня приговорил.

Нелепо глупостью лечить глупцов упрямых,

Как и нелепо мудростью кормить.

Нельзя терять своё сознанье —

Сознанье нужно умиротворить!

Когда я выбежал на сцену пониманья,

Казалось, что театр мною жил:

Рукоплескал весь зал в лучах сиянья,

Блистательно звучал хвалебный крик.

И бил хрустальный перезвон бокалов,

И содрогались стены, грохоча…

О, тяжко было после первого антракта

Узреть нагое ложе без лица!

Увы, не принял суд пустой истомы,

Не удовлетворил сердечных просьб.

Я болен! Знаете, я болен!

И некому теперь уж мне помочь…

Лишь странно этой болью наслаждаться —

Привычкой голос мой её назвал…

И в адской клетке самобичеванья

Я сам себя замуровал!..

Стена

Извечно бледная спина,

А ты не знал,

Что в ней я вижу стену.

Без права на мельчайший поворот

Я жму твои ладони взглядом смелым.

Не обернётся остро-выточенный стан,

Не зашагает твёрдо к моим верам;

Не защитит от бурь и страшных бед

Огромная стена меж плеч оледенелых!..

* * *

Сила в моей голове — страх,

Жаль, приравняли к земле — прах.

Гулко хрипели — пришла? защити!

А коли не можешь — прибьют сапоги.

И раздавался родного родней

Голос несчастный — чужая теперь!

Раз не согласна — терпи  же друзей,

Что указали ногою на дверь.

О, мастера издевательских  слов,

Меня вы повергли — я не был готов!

Что люди разбили — по каплям собрал

Доверия капли — последний бокал…

Ответом неточным и долгим встряхнули,

Добро и доверчивость в пропасть метнули.

Сравнили с другими, и к ним приравняли…

А может быть вы как они уже стали?!

* * *

... А кто мне руки поцелует,

Когда я лягу в гроб?!

Цветы немые молча встанут

Оградой бледных ног.

Велюровые кружева и четки

Ладони сожмут мои,

Чтоб, задыхаясь в глубине земли,

Считала я грехов наземных муки!..

* * *

Знаю — очнётся, качнётся и взбесится,

Врежется маятник в рожицу времени.

Скулы и стоны за волчьи обиды

Впитаю, как сочную сладость малины;

Впитаю надгубные тени от славы,

Взгляну на прожжённую крышу амбара...

Хохочут ожившие чучела в окнах,

Шипят и шепочут о детских пороках.

А вдрызг вас о землю! Парю и летаю!

Дарю щедрой горстью душистое пламя!

Раскидана, брошена, в клочья кольчуга —

Бескостную кожу по ветру пущу я.

Пускай захлебнутся трясиной дорожки!

Мне оды горланят крылатые кошки!..

* * *

Избегайте, опускайте головы —

Гордые недотроги и недотроженки...

Хлыст сцветающий по губам и коже —

Я только с зимой распрощалась! мечтала-

Награда положена!

Хромая теперь от увиденных ран...

В сто первый ужасный,

В сто первый вхожу ураган...

Катятся бусины-взгляды-хлысты

За бледный утёс моей верно склонённой спины…

* * *

Брошенкам сломленным — ключ позолоченный —

Съела! — и шкрябает горло песочное.

Падшие, бренные, мы упокоены:

Пули — презренье, сквозь зубы — зароены.

Бегства ночные за верой и яростью —

Тщетны! — разбита — где яды для старости?!

Мелким шажком под темнеющим сводом

Прочь от наивных чистейших соборов…

Робко стучит между рёбер колючий

Брошенкам сломленным дареный ключик.

* * *

Вас не было со мной ни до, ни после —

Карабкалась по скалам в одиночку.

Горчичный одуванчик в глотке,

Кривые ноженьки укутала в колодки.

Сей день я знаменательной гардиной —

Гвоздями в пясти — шляпки-колпачки!

Сей день шипами — остролыковиной —

Проштопал язычки!

Несусь в покой — кавалерист пропащий!

Но ведь живой! — встречай презренный мрак!

Обратно за железный щит смердящий —

Ползу — холодный выступ железяк.

Родная клетка — плача, возвращаюсь —

Решётка — крепость — прочь звериный страх!..

* * *

Пустота внутри...

А что во мне осталось?!

Лишь головешки серой немоты

И одряхлевшая усталость...

Мне поздно собираться в путь,

Дорога лесом заросла,

Зелёной сеткой бурьяна,

Решёткой острых пут.

Прощай! Меня уж не вернуть,

Но всё же дай мне знать,

Когда отыщешь средь болот

Былого счастья стать!

Ещё теплы её края

Молчаньем детских душ,

Таинственным сияньем глаз,

Живым касаньем рук...

Останки жалкой немоты —

Следы цветных одежд

Из изумрудовых надежд,

Простых наивных мечт.

Посвящается М.Ц.

Мы — нынче сойдёмся,

И — первое слово за вами.

Допустите? — знамя:

Двуустное — голосортанье!

Годы веков — на веки поэта девичьи,

Глядим супротив — обе пророчески-птичьи.

Само-покинула, само-пришла — возвращенье!

Смела ли звать? — мои слёзы: моё угощенье.

Крёстная матерь! — вернулись? — скорей заберите!

Шепчет — нельзя на крещенье кричать — хороните…

Сходимся — слышите? — мне бы познанья

За восемнадцатилетний оброк ожиданья!

* * *

Любимая — трёхглазых молчунов,

Влюблённая — в слепцов ничтожных,

Своячница босых господ,

Плакучих вдов,

Хромых волков,

Дышащих ладаном часовен.

Наевшись горечных плодов

С корзин, плетённых клевером,

Хлебнув дорожных сточных вод

Сверх воли тела

Осталась предана одной царевне.

Она — иллюзия побед,

Её находят под ночной одеждой.

Лишь взмах!

Вновь поднимает мой бардовый прах:

Пред ней я только принадлежность.

Диктует слог во снах — черчу на стенах

И простыни мои листы!

И потому влюблённая — в слепцов ничтожных,

И потому любимая — трёхглазой тишины...