Dixi

Архив



Светлана КАБАЧИНСКАЯ (г. Жуковский, Московской обл.) ПО ТУ СТОРОНУ ЗВЕЗД

Кабачинская

Цезарю и Багире

 

 

 

 

Предисловие

 
 

Так получилось, что и Цезарь, и Бася умерли у меня на руках. Цезаря мы усыпили, потому что у него не было надежды на выздоровление, и это случилось у меня на глазах. Бася была младше его на три года, ей было всего двенадцать лет, когда болезнь взяла над ней верх. Мы стали пытаться поставить ее на ноги. С 18 января по 20 апреля 2014 мы чуть ли не каждый день носились к ветеринару, переделали уйму уколов, сделали операцию, ставили капельницы, но кошка чахла на глазах. Несколько раз мы собирались усыпить ее, но что-то в глубине души говорило мне, что не стоит этого делать, она еще поборется за свою жизнь… В итоге я оказалась не права, и Бася совершенно неожиданно за считанные минуты умерла у меня на руках.

Цезарь прожил с нами пятнадцать лет. Летом 1999-го мои папа и сестра подобрали у нашего дома маленького черного котенка. Они принесли его «просто покормить», но в итоге котенок остался у нас жить. Сестра с нами не жила, она вскоре вышла замуж и уехала в Москву.

В 2002-ом ее муж подобрал на улице красивого котенка палевого окраса. Мордашка в области носа и одного глаза у нее была черная, будто ее окунули в чернила. Правые передняя и задняя лапа черные, другие две светлого окраса и чуть крапчатые. Но самыми запоминающимися у нее были уши — они были покрыты черными крапинками, словно в родословной у кошки были леопарды. Когда мы взяли Цезаря, то  жалели, что он не девочка, чтобы назвать его Багирой, и тогда моя сестра с мужем назвали так свою кошку. Сокращенно они называли ее просто Басей.

Когда у них родились дети, у старшей дочери обнаружили аллергию, и с кошкой надо было что-то делать. Тогда, осенью 2013-го, они отвезли ее к нам домой, — Цезарь тогда уже умер, и у нас никого не было.

Бася прожила у нас всего полгода, отойдя в мир иной на три дня позже Цезаря.

 

— Ты пришла. Я так долго тебя ждал…

Ее голубые глаза сияли в серебристом свете луны, а шерстка переливалась, будто усыпанная звездной пылью.

— Ты здесь, — мяукнула она, прижимаясь к нему боком.

 

Цезарь

Я умер весной. Было уже тепло, и когда я сидел у окошка, лучи солнца нежно касались моей шерсти, и тогда боль утихала хоть на какое-то время. В воздухе чувствовался запах приближающегося лета, горьковатый аромат костров и свежесть юных листьев. Холод суровой зимы остался позади, и теплый ветерок шептал на ухо, что лето уже не за горами. Но я знал, что до лета я не доживу.

Было очень больно, я не находил себе места. Лапы больше не держали меня, и я шатался из стороны в сторону, не в состоянии сделать нескольких шагов. Есть не хотелось, но я мог кое-как заставить себя сделать пару глотков воды, предложенной моими людьми.

Как они без меня будут? Я чувствовал исходящий от них запах страха и горя, но не мог им ничем помочь — моя жизнь подходила к концу. Они очень переживали за меня, не знали, как облегчить боль. Особенно мой любимый человек, Папа. Я видел как он плакал, хотя и знал, что люди думают, будто мы, звери, ничего не понимаем. Мы все понимаем и всегда чувствуем вашу боль острее, чем собственную.

У Папы были сильные руки, и он каждый день, приходя с работы, брал меня на руки и  чесал за ухом. Тогда еще я был огромным и тяжелым, а густая шерсть переливалась оттенками черного под его пальцами. Это было самое лучшее время дня, честное слово! Ну, разве что, за исключением тех минут, когда он ставил передо мной миску с едой или предлагал разные вкусности.

Я знаю, что это он решил помочь мне и избавить от страданий. Тогда все закончилось на том белом столе в незнакомом помещении, пропахшем лекарствами и страхом других животных. Хотя за несколько дней, что я провел здесь на капельницах, оно стало почти родным.

Руки у человека были нежные и теплые. Я помню, как моя девочка поцеловала меня в макушку, а потом попрощался и Папа. Я слышал их голоса и слезы, чувствовал их горе, и мне было за них так страшно! Как же они без меня будут… Не переживайте за меня так, мои любимые люди.

А потом боль исчезла.

 

Вокруг был лес. На небе ярко сияла луна, а миллиарды звезд отражались в небольшом озерце недалеко от меня. Здесь все было незнакомым, но я сразу понял: это дом. На душе стало спокойно и легко, ничего не болело, а лапы снова твердо стояли на земле. В воздухе пахло летом, дичью и жизнью.

— Привет, — послышалось за спиной.

В ту же секунду воспоминания нахлынули на меня, и мне показалось, будто земля исчезла из-под лап. Этот голос, это «р» в кошачьем мяуканье! Неужели это он? Он тоже здесь?

Я обернулся, встречаясь взглядом с серо-белым котом. Конечно же, это был он. Я его сразу узнал, его невозможно было не узнать, этого задаваку! Его шерсть лоснилась и сияла, а в ярких глазах поблескивали задорные огоньки.

— Ну, привет, — мяукнул я в ответ.

Ру улыбнулся, довольно мурлыкнув.

— Думал, я тебя не узнал? — спросил я.

— Ты всегда туго соображал, — сказал он, шевельнув ушами.

— Ах так! Ну погоди, сейчас ты у меня получишь! — зашипел я и прыгнул на старого друга, распушив шерсть. Так здорово было ощущать как напрягаются мышцы, как сила бьет через край! Мы тут же сцепились, превратившись в пушистый клубок, и на миг мне показалось, что я все еще там, в далеком прошлом, играю с соседским котом в нашем подъезде…

Ру подо мной мурлыкал как трактор. А я и забыл, как громко он всегда урчал! Я слез с него, напоследок шлепнув лапой по уху.

— Как в старые добрые времена, правда? — спросил Ру.

Я ничего не ответил. Мне вдруг стало грустно, что все закончилось. Я вспомнил своих людей, оставшихся на земле, и мне тут же захотелось увидеть их, посмотреть, как они.

— Эй, — Ру шутливо боднул меня в плечо, отвлекая от мыслей.

— Что это за место? — спросил я, хотя и так знал ответ.

— Небесные Дали, разве ты не знаешь? Мама не рассказывала тебе? — улыбнулся друг.

— Я не знал свою маму.

— Прости, я забыл… — понуро свесил голову Ру. — Сюда попадают все коты и кошки после смерти. Здесь они ждут своего часа, чтобы в нужное время вновь уйти на землю и прожить свои девять жизней.

— А как понять, сколько жизней у тебя осталось? — взволнованно спросил я.

— Ну, судя по всему, ты здесь в первый раз, так что не волнуйся, у тебя полный набор, — весело пошевелил усами Ру. — Здесь хорошо. Полно дичи, свежая вода, простор… И всегда луна на небе, представляешь! Просто раздолье для кота.

— Всегда луна? — переполошился я. — А солнца нет?

Ру отвел в сторону глаза, и усы его печально повисли.

— Солнца нет.

Некоторое время мы сидели молча, тесно прижавшись друг к другу. Я знал, что оба мы сейчас вспоминаем нашу беззаботную молодость. Подъездную пыль и коврики, лежащие у соседских дверей. Они часто испытывали на себе нашу наигранную ярость и летали по пыльному полу из одного конца коридора в другой. А иногда люди мыли полы, и тогда поверхность коридора становилась такой гладкой и скользкой, что лапы на ней так и разъезжались, а когти с неприятным звуком царапали плитку. Мы с Ру не очень любили, когда намывали полы, — самое раздолье было поваляться в грязи и ощутить на усах давно забытый запах улицы и земли. Я помнил радость каждой новой встречи, довольное мяуканье и наигранное шипение, запал битвы и приятную усталость. Каждый вечер мы проводили вместе, выбегая из своих квартир в коридор подъезда.

В те дни мы были по-настоящему счастливы.

А потом все закончилось — мои люди решили переехать на новое место. Там не было Ру. Там не было никого. Жизнь на новом месте мне не нравилась, каждый день я рвался прочь, в подъезд, надеясь, что из соседней двери выглянет серо-белая мордочка друга…

— Васька тоже здесь, — мяукнул Ру, вновь вырывая меня из своих мыслей.

Я вспомнил старого кота, с которым жил Ру. Он тоже был серо-белым, точь-в-точь как молодой кот. Когда я познакомился с ним, он был уже совсем стариком. Иногда нам удавалось прошмыгнуть в чью-нибудь квартиру — Ру или мою, и вот тогда-то мы отрывались по полной. Главное, чтобы никто не видел. А Васька всегда посматривал на нас с негодованием, но я видел в его уставших глазах зависть. Как же ему хотелось повеселиться с нами, размять лапы! Но тогда мы этого не понимали, были слишком молоды. Зато теперь-то я узнал, что такое старость и глухая ноющая боль, засевшая где-то в глубине и не дающая покоя.

— А где все остальные коты и кошки? — спросил я, озираясь по сторонам. Я еще никого не видел здесь, кроме Ру.

Ру заулыбался.

— Я тоже их не сразу заметил, — шепнул он. — Просто оглянись и посмотри внимательно.

Я так и сделал. Сначала я ничего не увидел, а потом вдруг краем глаза уловил какое-то движение в стороне. Незнакомый кот вышел из-за дерева, приветственно мяукнув. Другой спрыгнул с верхней ветки, третий стоял у меня прямо за спиной! Их было так много, что у меня рябило в глазах. Тысячи котов, кошек и котят, все разные и непохожие друг на друга, ждущие своего нового часа, чтобы однажды вновь спуститься на землю.

Значит, здесь наверняка были и мама, и братья… Если они не успели вернуться к людям, конечно. А еще, возможно, здесь была и она…

— Как ты… здесь очутился? — спросил я, вдруг поняв, что не знаю ничего о том, как умер Ру.

— Хочешь узнать, как я отбросил копыта? — усмехнулся Ру. — Упал с балкона… Уже давно. Я даже не знаю, сколько времени я здесь торчу.

— Ты упал! — воскликнул я, ужаснувшись. Я помнил, как высоко было в нашем доме. Иногда я так заглядывался на проносящихся мимо птиц, что вот-вот готов был прыгнуть за ними, упасть вниз и расшибиться в лепешку, но вовремя останавливался. Наверно, Ру и погубили эти проклятые птицы…

— Чем ты здесь занимаешься?

— Живу, — просто ответил Ру.

— Ты не хочешь обратно? К людям.

— Здесь все, кого я любил и знал. Теперь и ты тоже. Нет, я никуда не хочу.

— А как же твои люди? Разве ты не скучаешь по ним? — недоумевал я.

— Скучаю, конечно, — грустно улыбнулся Ру. — Но я им уже не нужен. У них новый кот. Да и потом, — он растерянно лизнул лапу, — я им дал все, что надо. Исполнил свой долг, так сказать.

Я сковырнул когтем землю. Как же так… Я бы не смог пробыть здесь так долго. Здесь не было солнца, не было моих людей.

И тут вдруг я задумался над словами Ру. «Я им уже не нужен. У них новый кот». А что, если мои люди не хотят, чтобы я вернулся? Что, если им хорошо без меня? Все-таки я не был примерным домашним котиком, в глубине души я так и остался уличным хищником, хоть они и взяли меня к себе совсем котенком. Я хорошо помнил тот день, несмотря на то, что был совсем крохой. Я потерялся, не мог найти маму и братьев, брел, куда глаза глядят и вдруг вышел на открытую местность. Там было очень много запахов, и я почувствовал, как живот сводит от голода, — я так давно не ел! Было так страшно и одиноко, вокруг все было незнакомым, но словно какая-то неведомая сила подтолкнула меня, и я вышел из-под тени кустов и замяукал. Надо мной возвышалась каменная громадина, это был дом, как я впоследствии узнал. Мой будущий дом, где я обрету радость и покой.

Я все мяукал и дрожал от страха, когда из-за угла вышли двое больших существ. Я вспомнил, как мама про них говорила. Это были люди, и их стоило опасаться, потому что не все из них хорошие. Но я решил рискнуть и продолжал мяукать, глядя на двух людей.

А потом я очутился в теплых нежных руках — меня подняла с земли девушка и прижала к груди. Боги, как было тепло! Словно бы я вновь очутился под боком у матери. Я почувствовал, как веки мои тяжелеют и отчаянно боролся со сном, пока меня куда-то несли. Незнакомые запахи переполняли меня, но я был не в состоянии задуматься о том, куда меня несут и что меня ждет. Было так хорошо…

Люди о чем-то разговаривали. Потом вдруг мы зашли в новое помещение, где пахло как-то по-другому. Меня опустили на пол, и я почувствовал теплый летний ветерок, обдувающий мою шерстку. Поверхность пола была необычной, мои лапки тонули в мягкости какой-то ткани. Как я узнал потом, это называлось ковер, и его было так приятно драть коготками!

Я только-только начал оглядываться по сторонам, когда передо мной поставили какую-то емкость с непонятной белой жижей. От нее так вкусно пахло, пахло мамой и домом, и я тут же принялся жадно глотать молоко. На усах остались белые капельки, и я знал, что надо бы умыться, но лапы отяжелели, и я не мог их поднять. Я так устал, а после молока хотелось спать еще сильнее.

Наверное, тогда я все-таки задремал, потому что воспоминания стали отрывочными. Меня помыли, а затем выдернули из шерсти приставучих блох. Вечером я решил осмотреться получше и обошел свою новую территорию. Здесь было столько всего интересного! И столько ковров и штор, которые можно было драть коготками! А какой был диван!

В квартире было трое людей, они-то и стали моими подопечными. Я всех их очень любил, но больше всего Папу, — того, кто был с той девушкой, что принесла меня в дом. Сама она, правда, исчезла, но время от времени появлялась, и я понял, что она живет в другом месте.

Здесь я чувствовал себя настоящим королем и, бывало, наводил порядок, бросаясь на ноги своих людей. После этого в меня часто летели тапки или попадало по хвосту, но тут я не мог ничего поделать — мой чертов инстинкт хищника жил своей жизнью, и я не мог его контролировать. Мне нужно было двигаться, прыгать и кусаться, иначе я перестал бы быть собой.

Через какое-то время я заметил, что люди все время произносят странное слово, когда обращаются ко мне. Тогда я понял, что это мое имя. У меня было имя! Вот о таком-то я и не мечтал… Звуки были незнакомые, но они складывались в слово «Цезарь», и мне очень нравилось мое имя. Было в нем что-то царское, что-то такое, что заставляло меня выше поднимать голову и еще сильнее распушать черную шерсть.

— Цезарь, — Ру коснулся моего бока, — хочешь посмотреть на своих людей?

Я сразу же оживился.

— А можно? — воскликнул я, не заметив, как вскочил на лапы.

— Конечно, — улыбнулся Ру. — Здесь все можно. Пойдем.

Мы побежали к озеру. Я никак не мог нарадоваться, как бойко я бегу, какие сильные у меня лапы. Вот настоящее счастье! Когда тебя не шатает из стороны в сторону, а ноги не заплетаются. Я будто снова стал молодым котом.

Поверхность озера была такой гладкой, словно была стеклянной. В ней отражались яркие звезды и серебристый кружок луны. Мы с Ру наклонились над водой, и я увидел себя.

Неожиданно я понял, что никогда не видел своего отражения! То есть я знал, как я выгляжу, но своими глазами никогда не видел. Пушистая морда с длинными черными усами и серыми кисточками, торчащими из ушей-треугольников. И большие желтые глаза… Совсем такие, как она говорила.

«Я бы все отдала за то, чтобы всю жизнь смотреть на тебя. Смотреть в твои солнечные глаза».

Солнечные… Она тоже любила солнце, совсем как я.

— … тебе надо всего лишь коснуться воды лапой, — донесся до меня голос Ру.

Я чуть потряс головой, прогоняя воспоминания, которые всегда приносили мне глубокую радость и причиняли жгучую боль.

— Прости, что?

— Если ты хочешь увидеть своих людей, тебе нужно коснуться воды лапой.

— А, ясно, — пробормотал я и дотронулся лапой до гладкой поверхности.

Тут же по воде побежала ровными кругами рябь, и я вдруг увидел их. Папа и девочка шли домой. Плакали…

Мне стало так горько, что я отвернулся. Я не мог смотреть на них. Их горе разъедало мне всю душу.

— А можно вернуться к людям прямо сейчас? — спросил я Ру, но тот покачал головой.

— Только тогда, когда они будут нуждаться в тебе, — сказал он. — Ты поймешь, если это случится.

Я разочарованно вздохнул.

— Неужели никак нельзя спуститься к ним хоть на миг? — спросил я с затаенной надеждой в голосе.

Ру задумчиво посмотрел на меня, а потом ответил:

— Можно, только ненадолго. Нельзя стоять двумя лапами тут, а двумя там. Ты пока не можешь уйти, потому что ты не нужен на земле. Если ты уйдешь сейчас, то потеряешь жизнь. Лучше останься и жди, и тогда ты вернешься в нужное время, а жизнь не будет прожита зря.

— Хорошо, — кивнул я, — но как я могу спуститься к ним?

— Они не увидят тебя и даже не поймут, что это ты. Ты можешь следить за ними и помогать в каких-то ситуациях. Спасать их от беды, направлять в нужную сторону, подсказывать. Но никто не будет знать, что это ты. Ты на это готов?

Я внимательно выслушал Ру. Для моих людей я навсегда останусь мертвым. Через какое-то время они меня забудут… Но у меня будет шанс быть с ними, помогать и направлять. Все это было очень похоже на то, что люди говорили об ангелах-хранителях. Может мы, кошки, и есть их ангелы-хранители?.. Но даже если это не так, я все равно готов приносить своим людям радость, чего бы это мне ни стоило.

— Готов, — твердо сказал я. — Скажи мне как.

Ру кончиком хвоста указал на то же озеро.

— Просто прыгни туда.

 

 

Багира

Я попала в этот дом совершенно неожиданно. Я не понимала, почему меня увезли из родного гнезда. Несколько долгих часов я тряслась в своей сумке-переноске по пути к неизведанному. Конечно же, мне было страшно. Я ведь даже не представляла, куда меня везут, что со мной будет! Но стоило моим хозяевам переступить порог моего нового дома, воспоминания нахлынули на меня, и я поняла, где нахожусь.

Это был твой дом! Здесь мы с тобой познакомились так много лун назад. Моя шерстка буквально наэлектризовалась от одной лишь мысли, что я сейчас увижу тебя. Попыталась ее пригладить и быстро лизнула светлую шерсть на груди, но ничего не помогло. Слишком уж я волновалась.

А потом вдруг я почувствовала, что что-то было не так. Запах… Он был не такой, каким я его помнила. Совсем слабый, с примесью чего-то нехорошего, злого…

Меня выпустили из переноски, и я сразу же спряталась под креслом. Здесь меня бы никто не достал. Мне нужно было время, чтобы прийти в себя, обдумать все. Почему я здесь? Теперь я буду здесь жить? Но где же ты, где ты? Что это за запах?

В глубине души я уже знала ответ на свой вопрос, но не хотела даже думать об этом. За считанные секунды я приобрела надежду на счастье, а через миг у меня выбили почву из-под лап… Я даже не заметила, как мои люди уехали, оставив после себя лишь родной запах. От старой жизни лишь это и осталось — запах дома на мисках и переноске. Я снова очутилась на твоей территории, но теперь одна, и мне было страшно, и совсем не хотелось вести себя здесь по-хозяйски как в тот, первый раз.

Я не могла дождаться ночи, чтобы исследовать твои владения, пока люди бы спали. Я никого к себе не подпускала. Но как только луна поднялась на небе, меня закрыли в комнате. Девчонка. Это была та девчонка, с которой ты рос всю жизнь, она считала тебя своим братом. Я помню, как ты рассказывал мне о своей семье, о своих людях. Ты рос вместе с ней. Она тоже была маленьким котенком, когда ты попал в их дом. Совсем как ты…

Если бы только ты был здесь!

Очень долгое время я никого не подпускала к себе. Тебя в квартире не было, я уже давно поняла, но все же в груди теплилась какая-то глупая надежда, что ты возьмешь и выйдешь из-за угла, спрыгнешь с окна, покажешься из темноты ванной. Но я знала, что тебя здесь нет.

Тогда я, наконец, дала волю слезам. Ты умер! Умер… Причем давно, потому что твой запах был совсем слабым, с каждым днем мне было все труднее его ощущать. Когда я все-таки решилась зайти в большую комнату, твой запах защекотал мне усы. Здесь он был сильнее, чем в любом месте в квартире. Значит, здесь ты провел свои последние дни… В комнате все было буквально пропитано тобой, но было и еще что-то. Я поняла, что это был запах старости и болезни… Милый, любимый мой, как же сильно ты мучился!

Я любила спать на диване на ногах у одного из моих новых людей. Они все были добры ко мне, но я скучала по моим старым хозяевам. Как-то они там? Без меня… Почему они избавились от меня, почему увезли сюда?

Но я не была на них зла. Я знала, что просто так они бы никогда от меня не отреклись, а значит на то была серьезная причина. Они приезжали сюда, ласкали меня, гладили, и я знала, что они все так же сильно меня любят.

Но если бы здесь был ты, я была бы самой счастливой кошкой на свете.

Но тебя не было, и мне было суждено каждый день ловить ртом все ускользающий запах твоей жизни. И когда он стал совсем неуловимым, мне ничего больше не хотелось, жизнь превратилась в кошмар. Для меня все потеряло смысл и, несмотря на любовь к моим людям, как к новым, так и старым, я сдалась. Мне давно было плохо, болезнь тихо пожирала меня изнутри, и однажды я просто решила: будь, что будет. Лапы больше не держали меня, голова кружилась, а голос все время пропадал. Я знала, что болела сильнее, чем ты. Мне было ужасно больно, но твой ускользающий запах, твое невидимое присутствие спасали меня, облегчали боль в самые страшные минуты. Люди пытались вылечить меня, они чуть ли не каждый день носили меня к Ветеринару. Они радовались, когда мне становилось лучше, но после этого все начиналось заново, и тогда все они плакали. Вскоре я просто не выдержала. Знал ли ты, что такое, когда по тебе плачут твои люди? Наверняка знал… Это хуже любой болезни.

Я мечтала скорее уйти к тебе.

Смерть позвала меня неожиданно, отдавшись острой болью в животе. Пока я умирала, я все время звала тебя, и в какой-то миг усы опалил твой запах. Он был такой явный, сильный, будто ты был здесь, рядом со мной, живой, настоящий. Мне показалось, будто ты коснулся моего носа своим, и тогда все, наконец, кончилось.

 

Вокруг был лес. На небе ярко сияла луна, а миллиарды звезд отражались в небольшом озерце недалеко от меня. Здесь все было незнакомым, но я сразу поняла: это дом. На душе стало спокойно и легко, ничего не болело, а лапы снова твердо стояли на земле. В воздухе пахло летом, дичью и жизнью.

— Ты пришла, — послышался голос за спиной.

Дрожь пробежала у меня по спине. Этот голос! Это был твой голос! Я нервно облизнулась, прежде чем обернуться и встретиться с тобой взглядом.

Ты был все таким же — большим, пушистым, иссиня-черным. Из ушей торчали серые кисточки, а из-под черных век сверкали яркие желтые глаза. Как прогретый песок, как само солнце.

— Я так долго тебя ждал… — шепнул ты, продолжая глядеть на меня с неверием во взгляде.

— Ты здесь, — радостно мяукнула я, подбегая к тебе и прижимаясь своим боком к твоей теплой шерсти и вдыхая носом твой запах. Твой настоящий живой запах, который заполнил меня всю и вскружил голову. Вот оно, счастье!

— Мне так жаль, — шепнул ты мне на ухо. — Так жаль, что я не мог помочь тебе!

Я лизнула тебя в макушку, что было весьма непросто, ведь ты всегда был почти вдвое больше меня. Ты довольно замурлыкал, прикрыв свои яркие глаза, а я сказала:

— Не надо. Лучше расскажи мне, что это за место.

— Это Небесные Дали, — улыбнулся ты. — Все коты и кошки попадают сюда после смерти. Здесь они ждут своего часа, чтобы в нужное время вновь уйти на землю и прожить свои девять жизней.

— Я слышала про это место, — вспомнила я. Когда-то давно мне о нем говорила мама, а потом я несколько раз слышала про него от уличных котов. — Сколько жизней ты уже прожил?

— Только одну, — улыбнулся ты. — Пойдем, я все тебе расскажу и покажу.

Я пошла за тобой, не веря своему счастью. Вот он ты, до тебя можно дотронуться, можно прижаться к твоему пушистому боку. Я словно бы вернулась в тот день, что мы провели с тобой вместе. Единственный день с тобой. Самый счастливый в моей жизни.

Мы с хозяевами тогда тоже очень долго ехали, и мне было страшно, потому что я не знала, куда меня везут. Но мои люди были со мной, они что-то шептали, успокаивали. А потом я в первый раз очутилась в твоей квартире. Незнакомые запахи, новые люди, но самое главное — другой кот! А я была на чужой территории.

Я помню, как увидела тебя в первый раз. Косматый черный котяра с большими лапищами, ты был в два раза больше меня. Но в твоих глазах я заметила страх и так удивилась, — ведь это я должна была бояться, а не ты. Ты был у себя дома, а я оказалась в твоих владениях.

А потом в твоих глазах промелькнуло любопытство и что-то еще… Помнишь, как мы шипели друг на друга? А потом я гонялась за тобой, и ты убегал, поджав свой красивый пушистый хвост. Я тогда просто тряслась от смеха! Кот, кот уступил мне свою территорию!

Наши люди наблюдали за нами, им было интересно и весело. В тот день был какой-то праздник, и в доме царили смех и счастье. А потом на небо поднялась луна, и тогда-то все изменилось.

Я даже не помню, как это произошло. Мне надоело гонять тебя по твоему же дому, а ты видимо решил перебороть себя и сделать первый шаг.

— Как тебя зовут, тощик? — спросил ты тогда, осторожно подходя ко мне. В глазах твоих заплясали веселые искры.

— На себя посмотри, обжора! — зашипела я, пригнувшись к полу и замахав хвостом из стороны в сторону.

А ты ведь тогда не на шутку обиделся! Присел, понуро свесив усы, и тихо шепнул:

— Я не обжора. Я просто очень пушистый.

Да, ты был пушистым. И я тебе так завидовала! Моя шерсть была короткой, не такой теплой, как твоя. Мне так и хотелось до нее дотронуться.

— Да, это точно, — примирительно кивнула я, и ты поднял на меня взгляд.

В тот момент что-то во мне перевернулось, я будто в первый раз увидела твои глаза. Большие и желтые как два маленьких солнышка. Стало так тепло, как будто лучи дневного светила пригревали мне спинку.

Мы разговорились, и с этого все началось. Через несколько минут я поняла, что не жила до встречи с тобой и не хотела думать, что будет после того, как мои люди увезут меня домой. Ты стал всем для меня, а твои глаза были путеводными звездами. Я не представляла, что буду делать без тебя. Наверное, я была похожа на влюбленную дурочку, которая смотрела тебе в рот, стоило тебе лишь его открыть и сказать какую-нибудь глупость.

— Багира, — окликнул ты меня.

Я улыбнулась, глянув на тебя. Ты всегда называл меня полным именем, хотя мне нравилось уменьшительное «Бася». Но ты так его произносил, будто это было имя королевы, твоей королевы, кошки, достойной тебя, и я была счастлива, когда мое полное имя слетало с твоих губ.

Ты привел меня к небольшому озерцу, объяснив, что здесь я могу глядеть на своих людей.

— Когда я увидел тебя с ними, — шепнул ты мне в самое ухо, — я проводил здесь все время, наблюдая за тобой. Я так хотел помочь тебе, моя хорошая! Но я ничего не мог сделать… Я приходил к тебе по ночам, но ты спала и не чувствовала, что я рядом. Я знаю, как тебе было больно. Прости меня…

— За что? — потерлась я об него. — Все случилось так, как было нужно, и теперь я наконец-то с тобой.

Вдруг кусты позади нас зашуршали, и я увидела серо-белого кота с озорными огоньками в глазах.

— Знакомься, — мяукнул ты. — Это Ру, мой друг.

— А ты, значит, и есть та кошка, ради которой этот хмырь торчал у озера круглыми сутками, — весело пошевелил усами Ру. — Мы все тут наслышаны о тебе.

Мы потерлись носами в знак приветствия, и я повернулась к тебе. У тебя была такая довольная морда, будто ты только что искупался в сметане, и я фыркнула.

— Что? — спросил ты.

— И что же ты рассказывал обо мне?

Ты на секунду смутился, но потом вдруг уши твои встали торчком, и я поняла, что ты собираешься сказать какую-то глупость.

— Что ты невообразимо тощая, и тебя надо откормить! — засмеялся ты.

Я закатила глаза. Да, в последнее время я очень сильно похудела, у меня не было никаких сил. Есть не хотелось. Я не умывалась несколько недель, мне было не до этого. Я слишком устала.

Вдруг я испугалась, представив как выгляжу сейчас. Неужели я такая же грязная и тощая, как при жизни? Какой ужас, и ты видишь меня такой! Наверное, ты понял по моему испуганному взгляду, о чем я подумала, потому что сразу сказал:

— Не волнуйся. Чувствуешь силу от самых лап до кончика хвоста? Все хорошо, — промурчал ты, прикоснувшись ко мне лбом. — Болезнь ушла. Ты здоровая и сильная как в молодости.

А потом ты наклонился совсем близко и прошептал в самое ухо:

— И такая же красивая, как в тот раз, когда я увидел тебя. Особенно эти твои крапинки на ушах…

Мое ухо словно дернулась в ответ, и если бы не шерсть, ты бы увидел, как я покраснела. Совсем как люди!

Твои слова вновь всколыхнули во мне воспоминания о прошлом, и я вернулась в наш с тобой день.

— … крапинки на ушах. Ты будто маленький леопард, — мурлычешь ты на ухо, а по телу разливается тепло от твоей пушистой шерсти.

Люди давно легли спать, и мы устроились на старом кресле в коридоре. Свернулись клубочком, словно маленькие котята под боком у матери. Я все смотрела и смотрела на тебя, пытаясь запомнить каждую черточку твоего лица, цвет глаз, изгиб усов, серые кисточки в черных ушах. А ты глядел на меня в ответ, и я знала, что ты пытался сделать то же самое — запомнить каждую шерстинку на моем лице.

— У нас с тобой есть кое-что одинаковое, — мяукнул ты и улыбнулся, готовясь произнести очередную глупость.

— И что же?

— Черные носы, — засмеялся ты, ткнувшись своим носом в мой. И чего ты смеялся, глупый…

— Я бы все отдала за то, чтобы всю жизнь смотреть на тебя, — прошептала я, и в моем голосе не было и намека на шутливость. Твой взгляд сразу стал серьезным. — Смотреть в твои солнечные глаза.

Ты моргнул, крепче прижимая меня к себе своей сильной лапой.

— А я в твои, принцесса.

— … принцесса.

Я будто очнулась ото сна. Ты что-то мне говорил, кивком головы указывая на высокое дерево.

— Что? — спросила я.

— Я говорю, ты всегда хотела попробовать полазать по деревьям.

С ума сойти, неужели ты помнишь? Да, мне всегда хотелось попробовать, как это — ловко цепляться когтями за мягкую кору дерева и взлетать по стволу, словно птица в небо.

— Так вперед! — крикнула я, стремглав бросившись к дереву.

Это оказалось совсем легко. Высота опьяняла, а ветерок приятно обдувал шерстку. Казалось, еще чуть-чуть, и я смогу коснуться звезд…

— Фух, — тяжело вздохнул ты, усаживаясь рядом со мной на толстой ветке.

— Что, толстячок, выдохся? — усмехнулась я, и ты ласково боднул меня в плечо.

— Это все шерсть.

— Ну да, она так-а-а-а-я пушистая, что перевешивает тебя! — засмеялась я, уворачиваясь от твоей лапы.

Мы замолчали, любуясь открывшимся видом. Впереди, насколько хватало глаз, простирался лес, а прямо под нами сверкало серебристой гладью озеро. Только сейчас я заметила сотни теней, бесшумно просачивавшихся сквозь деревья. Это были коты и кошки, и даже маленькие котята.

— Расскажи мне еще об этом месте, — попросила я.

Ты долго молчал, а потом зашептал, и твой голос отдавался в моем сердце.

— Здесь наш дом. Здесь мы ждем своего часа, чтобы вернуться к нашим людям и прожить свои девять жизней. Мы можем наблюдать за ними, помогать им, вести и направлять. И на краткие мгновения спускаться к ним на землю…

            — Это волшебное место, правда? — перебила я тебя. — Здесь я снова встретила тебя.

В твоем взгляде почему-то промелькнула грусть.

— Да, но здесь все время ночь. Здесь нет солнца.

Как нет солнца? Я даже и представить себе такого не могла. Наверное, мы с тобой единственные кошки во всем мире, которые не могут представить жизни без дневного светила. Я встретила твой печальный взгляд, и тогда вдруг надежда и радость пронзили мое сердце и я сказала:

— Глупый. Ты и есть солнце. Твои глаза всегда были для меня солнцем.

Что-то промелькнуло в твоем взгляде, и я поняла, что это была нежность. Безграничная нежность и любовь.

— А твои — моим лазурным небом, — мяукнул ты.

— Так что же нам остается? — через некоторое время спросила я. — Наблюдать за нашими родными и помогать им?

— И ждать своего часа, — кивнул ты.

— И тогда, — прошептала я, — когда-нибудь мы вместе спустимся на землю и проживем новую жизнь. Вместе, правда?

Ты ответил:

— Правда.

И я поверила. А остальное было неважно.

 

Цезарь

лето 1999 — 17 апреля 2013

   

Багира

2002 — 20 апреля 2014

 
html counter