Надежда ДОЛБИЛОВА (п. Ставрово, Собинский р-он, Владимирская обл.)

Баллада о совести

Подружку обидела я жестоко:

Крикнула злые слова невольно.

Душу ранила ей глубоко,

Да так, что самой стало очень больно.

А Память шепнула: «Я все забуду,

Дай срок — я об этом потом не вспомню.

Встречаются, ссорятся, мирятся люди.

И болью и радостью мир наполнен».

Время сказало: «Я лекарь отменный.

Я заврачую былую рану.

Боль любая пройдет непременно.

Останутся лишь небольшие шрамы».

Раскаянья слезы в груди сдержала.

Память и Время взялись за дело.

А Совесть…

            она ничего не сказала,

Она просто тихо на все глядела.

Спесь ухмыльнулась: «Подумаешь — драма!»

С подружкой больше я не встречалась.

А Совесть больно трогала рану,

Ту, что у меня на душе осталась.

С годами мне не становится легче:

Совесть упрямо рану тревожит.

И Время меня совсем не лечит.

И Память забыть все никак не может.

Память моя не становится хуже.

И не видала, как Время промчалось.

Боль, что я нанесла подружке,

Незажившей раной

            во мне осталась…

ПРОЩАЙТЕ

Жил старик со своею старухой,

Не у моря, в деревне жил.

И у них — молва мне порукой —

Свой семейный обычай был:

В огород ли шел, на рыбалку ль,

Прежде чем порог перейти,

Говорил своей древней бабке:

— Ты, Матрена, меня прости…

И она ему у порога,

Вдруг слезу смахнув невзначай,

Говорила: «Ступай уж с Богом!

Ну и ты, коли что, — прощай…»

… На Руси был обычай древний:

Если кто в дальний путь спешил,

Поклонившись, у всей деревни

За грехи прощения просил:

— Люди добрые! Ради Бога!

Чтоб мне жить себя не кляня,

Чтобы легкой была дорога,

Вы за все прощайте меня!..

От обид, а порой без злости,

Мы не ведаем, что творим.

И подчас не думаем вовсе

И не знаем, что говорим.

«До свиданья», «пока», «бывайте!»…

Прежде, чем порог перейти,

Не осмыслив, бросим: «Прощайте!»

И совсем уж редко: «Прости…»

Чтобы добрым было общенье,

Нам бы надо предкам подстать,

Научиться просить прощенья,

И самим от души прощать.

— Люди добрые! Ради Бога!

Чтоб мне жить себя не кляня,

Чтобы легкой была дорога,

Вы за все простите меня!

Люди добрые! Ради Бога!

Коль обидела ненароком

Словом ли брошенным,

Взглядом ли скошенным,

Делом неправедным,

Мыслью неправильной —

Зла не помнить мне обещайте.

Вы простите меня… Прощайте…

СЕНТИМЕНТАЛЬНОЕ

И птица вспорхнет, да и зверь убегает.

Все знают, что жизнь только раз нам дается.

И мечется рыба, блесну обрывая,

Отчаянно рыба за жизнь свою бьется.

Пожалуй я стала сентиментальной.

Ни паука не обижу, ни галку.

И даже зловреднейшего таракана

Порой убивать до безумия жалко.

Нет, я не за то, чтоб плодить тараканов

И рыб не ловить. Да конечно, ловите.

Но вот разорять муравейник не надо.

Не трогайте птиц. И мальков отпустите.

И роз, и ромашек подаренных жаль мне.

Пусть лучше в саду они благоухают,

Чем в пышном букете да в вазе хрустальной

Печально головки склонив, умирают.

Наверно, я зря так. Да только обидно:

Исчезнувших, вымерших тысячи видов

Деревьев, животных, жучков и травинок

Мы с вами уже никогда не увидим.

И может быть кто-то мне вслед рассмеется,

А кто-то, притихнув, поймет, я не знаю.

Но видно, чем меньше мне жить остается,

Тем жизнь все дороже.

            Даже чужая…

* * *

А люди смеются над старою бабкой —

Все молится в церкви до поздней зари,

И дома за чаем, и даже на грядке

Старушка усердно молитвы творит.

Совсем заморочили бабку Святые,

И слухи дошли потихоньку ко мне —

«Святой Алексей, Пресвятая Мария…» —

Ворочаясь, бабка бормочет во сне.

А крыша давно уж течет у сарая,

И время картошку сажать подошло.

На помощь Святого зовет Николая,

А не соседа. Ну просто смешно!

А я вам скажу, чтоб смеяться не смели!

Друг к другу внимательней быть мы должны.

Из старенькой рамки в солдатской шинели

Святая Мария глядит со стены.

А в уголке над цветами живыми,

Восторженно глядя на весь белый свет,

В обнимку с друзьями стоит боевыми

Святой Александр девятнадцати лет.

А чуда не будет. Она это знает.

И все пережить ей дай Бог только сил.

Святой Алексей из окопа не встанет.

С войны не вернется Святой Михаил.

Ей Бог на земле никого не оставил.

Живи, вспоминая, да слезы роняй.

В простых гимнастерках и Петр, и Павел.

В морской бескозырке Святой Николай.

* * *

— Здравствуй… Сколько лет прошло…

Сколько лет прошло, сколько зим…

Здравствуй… Я с другой давно.

Я с другой давно, ты — с другим.

Я прошу, это очень важно, пойми!

Ты мне искренний дай ответ:

Ты меня вспоминаешь? Хотя бы на миг?

Ты меня вспоминаешь?

— Нет…

— В это я не поверю! Не может быть!

Ты нарочно мне лжешь!

— Не лгу.

Вспоминают тех, кого успели забыть,

А я забыть тебя не могу…

* * *

Кабанья голова отсечена.

В прихожей служит украшением она…

И комом в горле слезы тот же час —

Пронзил до сердца взгляд застывших глаз.

В нем ни обиды нет,

Ни жажды мщенья.

Наивное застыло удивленье:

            За что?..

РАЗГОВОР С СЫНОМ

Брось ты, мам, ерундой заниматься! Стихи!

Про любовь, про цветочки, про снег прошлогодний,

Да про всякие наши земные грехи.

Ну кому это надо сегодня?

Это все — ни о чем! Ты никак не поймешь!

Охи-вздохи, амуры-L’муры.

Совершенно другая сейчас молодежь:

Мода, песни, запросы, культура.

Вот, к примеру, ГлюкOZA — она поднялась,

Её песни везде напевают,

Ноги сами собою пускаются в пляс!

Вот она молодежь понимает!

Я сказала ему: «Понимаю, сынок.

Вам бы пить да гулять, на танцульках вертеться.

А поэзия… Что ж…

            Я пишу не для ног.

Я пишу для ума и для сердца».

* * *

Валентине Королевой

Поедем в лес, туда, где есть опята

И белых много — к нам под Мальгино,

Где я девчонкой бегала когда-то

Совсем недавно. Нет, давным-давно.

… Опят мы не нашли, и белых мало.

Опять меня тропинка привела

К калитке перекошенной. Стояла

Ветла когда-то здесь. И яблоня цвела.

Торчит один фундамент из крапивы.

И поросли травою-муравой

Тропинки к землянике у обрыва,

К колодцу со студеною водой.

Пруд пересох, в котором мы купались

И догоняли на плотах гусят.

Одни воспоминания остались,

Да вишни одичавшие грустят.

Как древний дед огромный вяз старинный

О детстве снова мне навеял грусть.

Я обниму его, к его морщинам

Ладошкою тихонько прикоснусь…

А муж начнет ворчать: «Не понимаю,

Зачем сюда опять нас зазвала!»

Я промолчу. А в мыслях улыбаюсь:

— А знаешь, Петр,

            я дома побыла…