Галина БЫКОВА (г. Санкт-Петербург) ГОСПОЖА АРГАНСКАЯ

Глава 1

Я неуверенно чувствую себя в чужом доме. И эта спальня, в которой я сейчас нахожусь, меня особо раздражает. А гнев, который сидит во мне сейчас, заставляет делать меня сумасшедшие поступки. Со злости я подбегаю к окну, руками дергаю темно-синие шторы, чтоб они упали на пол вместе с карнизом. Но у меня ничего не получается.

Моей женской силы для этого недостаточно. Меня все равно бесит этот полумрак в комнате, и я немного раздвигаю шторы. Лучи света падают на деревянный лакированный пол и лиловое атласное покрывало большой кровати, которая как раз у окна. Но мне от этого не легчает. Я обеими руками сдвигаю со спального ложа сначала покрывало, за ним все белые подушки. На тумбочке, что у кровати, я увидела большой ониксовый подсвечник. Левой рукой хватаю его и подбегаю к огромному толстому зеркалу. Из всей силы бью по нему. Глаза мои автоматически закрываются, но рука не чувствует боли. Звук от удара громко бьет по ушам. В итоге я сделала большой скол с трещинами, но само зеркало не рассыпалось. Некоторые осколки упали на пол. Я тут же их посчитала: четыре.

Неужели только через четыре года я опять выйду замуж? Мне так хочется все поменять. Мне так хочется иметь детей. На своем двадцать втором году жизни я ни разу не беременела. Может быть пока не судьба?

Раздался стук в дверь. От неожиданности у меня подхватило дыхание. Стук повторился.

— Госпожа Арганская, с вами все в порядке? — спросил басистый мужской голос за дверью.

Мое тело вздрогнуло, но я спокойно ответила:

— Да, все нормально.

— Можно войти?

— Входите.

Бронзовая ручка белой двери двинулась вниз. Дверь открылась. Я продолжала стоять у разбитого зеркала как ни в чем не бывало. Высокий плечистый шатен лет сорока медленно вошел в комнату. Его выпуклые глаза бегали туда-сюда. Скорее всего он был удивлен. Меня это не смущало. Ведь Оскар — мой охранник. Вот только голос его мне почудился голосом моего мужа. Поэтому и вздрогнула.

Перестав осматривать комнату, телохранитель сделал два шага мне навстречу и панически произнес:

— Что это вы стоите в красном платье? Снимайте его и надевайте черное.

Оскар вытащил черный платок из правого кармана своих выглаженных брюк и добавил:

— Вот, достал вам. Держите.

Я неохотно протянула правую руку ладонью вверх. Толстое обручальное кольцо сверкало алмазной гранью. Охранник накрыл его скомканным шелковым платком. И я сжала ладонь.

— О, Господи! — спохватился Оскар и подбежал к окну.

Он резко задвинул шторы, повернулся лицом ко мне и шепнул:

— Не открывайте занавески в этом доме. У нас же похороны.

— Хорошо, Оскар. Не буду, — скромно согласилась я.

— Ну вот и замечательно, госпожа Арганская, — ответил он и поджал губы в улыбочку. Затем поднял плечи вверх и вниз. Тем самым поправляя свой черный пиджак.

Такой громадный, симпатичный и на первый взгляд строгий мужчина на самом деле таит в себе доброту и преданность своей работе.

— Сколько тебе говорить, называй меня просто Ангелиной, — напомнила ему я.

— Простите, не могу, — опустил глаза Оскар. — Вам долго еще готовиться?

В ответ я промолчала.

— Просто ваш муж уже лежит в гробу и, как говорится, готов к церемонии. Уже и священник прибыл, и журналисты с камерами, и гости, — охранник тяжело вздохнул, — на похороны.

— Я поняла, — произнесла я.

Почувствовав поглаживание по правой руке, я взглянула на нее и увидела, что черный головной убор соскользнул и упал на пол. Я подняла его, обнаружив, что это шаль, а не платок. Но что спрашивать с Оскара, если он не различает где шарф, а где платок. Хорошо, что вообще в этом чужом доме ему удалось и это найти.

Охранник вышел из комнаты, закрыв за собой широкую дверь. И я подошла к шкафу, в котором часа два назад, когда приехала, оставила свой чемодан. Вчера вечером я в него уложила черное шелковое платье с туфлями. Оно уже не так плотно облегает меня как раньше. На нервной почве за два года я похудела на пятнадцать килограммов. А ведь когда покупала, оно мне было впору.

Надев наряд, я подошла к разбитому зеркалу и накинула на голову черный шарфик. Я знаю, что пора спускаться на первый этаж, где в гостиной уже возможно начались похороны мужа. Но я не хочу. Не хочу находиться в этой комнате, не хочу и выходить из нее. Если бы мне сейчас подогнали вертолет на крышу, я бы сбежала отсюда. Мне очень плохо, мне хочется рыдать.

Глава 2

В гостиной комнате все окна и темные коричневые шторы закрыты. Нечем дышать. Посередине на большом обеденном столе в синем гробу лежит муж. Он всегда любил синий цвет. И даже рубашка на нем синего цвета. И костюм темно-синий. За ним, ближе к голове Алексея, моего мужа, горят два алтаря. Вокруг на полу разложены в красивых белых вазах цветы. Справа от мужа стоял электрический синтезатор, на котором незнакомый для меня человек играл похоронный марш. Слева стоял священник с Библией и читал стихи. Отца Петра я узнала. Он правит в соборе недалеко от нашего дома. А познакомилась я с ним еще тогда, когда знакомилась с дедушкой мужа. Он также был священником. Вот только погиб он вместе со свекром, отцом мужа, в один день. Страшно вспоминать эти события. Ведь это несчастье случилось накануне нашей свадьбы. За два дня. Но мы все же поженились, хотя Алексей тяжело перенес смерть родных и все время был сам не свой. С тех пор я перестала его понимать.

Чуть дальше за священником был небольшой фуршетный стол с закусками и выпивкой. У ног Алексея стояла толпа гостей. Человек пятьдесят. Половина из них была журналистами с камерами. Весь процесс снимали на видео и фотографировали. Никого из них я не знала. Один только Иван мне был знаком. Он работает сценаристом и присутствует на всех съемочных площадках Алексея. Даже сегодня. Также мне знакомы охранники: мой Оскар, который стоял в самом углу комнаты и поглядывал на меня, и Гриша — охранник моего мужа, который стоял в другом углу гостиной.

Я стою самой последней среди гостей почти у входа в дом. Меня эта картина огорчает. Я не набираюсь смелости встать поближе к гробу. Иван машет мне рукой, чтобы я подошла. Но мне не идется. Даже не представляю, как мне пережить следующий час. Слышу, что отец Петр начинает громко петь, музыка притихает, а его голос усиливается. Поворачиваю голову вправо и вижу, что Оскар направляется ко мне. Я догадалась, что он выполняет приказ Ивана. Не дожидаясь его, иду сквозь толпу к подножью гроба.

И вот я стою и смотрю на Алексея. Мне показалось, что он совсем чуть-чуть улыбнулся. И его мимика перешла в безразличность. Ненавижу его ехидную улыбку. Мне так не хочется здесь находиться. Хочу выбежать куда подальше, навсегда. Музыка усиливается. Я начинаю плакать. Мне становится очень горько и обидно. Плач перерастает в рев. Я падаю на колени. Какой-то незнакомец из толпы поднимает меня и шепчет на ушко:

— Не надо падать. Ваши колени этого не стоят.

А я, услышав, понимаю, что это правда. И, естественно, реву. Слезы намочили все лицо. Косметика, скорее всего, потекла. А мне плевать. Я в отчаянии. Вижу, что Иван жестом руки показывает, чтобы я подошла к лицу мужа. И я послушно иду. На пути произношу:

— Ах, Алексей! Зачем ты ушел и покинул меня? Оставил совсем одну на белом свете. Как мне дальше жить? Я ведь не могу без тебя! Прости, но не могу.

Смотрю на лицо мужа. Мой рев прекращается. И я просто рывками дышу носом. Затем смотрю на Ивана, он показывает губами, чтобы я поцеловала Алексея. А я не желаю этого делать. И мне опять становится обидно. И я опять плачу. Но все же наклоняюсь к губам мужа. Мурашки по коже. Мои слезы покатились по щекам и упали на синюю рубашку Алексея. Если бы он увидел эти пятнышка от капелек, то прибил бы меня точно. Мое желание берет свое, и я поднимаю голову вверх. Затем отхожу от гроба. Иван что-то машет руками, но я не обращаю внимания. Мне надоело все это. Меня все это раздражает. Я направляюсь к выходу. Но там на меня нападают журналисты с тупыми вопросами. И я опять терплю.

— Госпожа Арганская, — чуть ли не в рот всунул мне микрофон молодой паренек, — какие у вас сейчас ощущения от потери любимого мужа?

Я в первую очередь немного отодвигаю его микрофон рукой, затем отвечаю:

— Ужасные. Вам не понять.

— Что говорят врачи? Почему он так внезапно умер? Что стало причиной его смерти?

— Думаю, вам лучше спросить у докторов. Они более компетентны в этом вопросе.

Паренек ухмыльнулся и продолжил:

— А как же насчет состояния? Все его сбережения остаются вам? Все миллиарды?

Самый неприятный вопрос меня немного задел. Но я спокойно отвечаю:

— Да, вы правы. Таков закон.

У парня расширились зрачки и он будто потух. Следующий журналист охотно продолжает засыпать меня вопросами:

— Как вы будете распоряжаться деньгами?

— Я не думала об этом, — сразу отвечаю я.

— Собираетесь ли вы выйти замуж еще раз?

— О, нет, нет. Я не смогу, — и дальше молчу. Ведь я только и мечтаю выйти второй раз замуж и родить детей.

            Журналист будто прочитал мои мысли и спросил:

— А детей? Хотите ли иметь детей?

Я понимаю, что если я сейчас скажу нет, то этим самым солгу не только всем, кто меня услышит, но и себе самой. А если скажу да, то огорчу Алексея. Он никогда не хотел детей. Поэтому я молчу. Вижу, что недовольный Иван подходит к микрофону и забирает его у журналиста. Сам при этом говорит:

— Госпожа Арганская, не желаете ли вы напоследок поцеловать своего покойного мужа?

Чего он привязался ко мне со своим поцелуем? Что, так написано в его сценарии? Не хочу я его целовать! Не могу! У меня глаза тут же накатились слезами, и я отвечаю:

— Простите…

Дальше меня все выводит из себя и я, не контролируя свое тело, медленно иду к выходу. Вдруг слышу где-то сзади голос мужа:

— Любимая, неужели ты так и не хочешь меня поцеловать?

            Я останавливаюсь. От страха сердце начинает быстро стучать. Я поворачиваюсь и вижу, что Алексей не лежит, а сидит в гробу и улыбается мне. Тишина длилась несколько минут. У паренька, который первым подбежал ко мне с интервью для газеты, микрофон выскользнул из рук. Все будто потеряли дар речи и застыли на мгновение. Музыка перестала играть, священник куда-то ушел. Алексей тем временем полностью встал из гроба, говоря:

— Неудобно там лежать. Места мало. Тесно.

Затем мой муж направился ко мне. Все сразу разошлись, создав ему коридор. Алексей идет медленно, но уверено. Ему не хватает лишь только светиться, чтобы выглядеть ангелом. Я наконец-то понимаю, что происходит. От этого страх еще больше колотит моим сердцем. Что же Алексей намеревается сделать?

Глава 3

На расстоянии полметра от меня мой муж остановился и застыл взглядом. Мне не хотелось на него смотреть. Я перевела внимание на публику. Гости шептались о чем-то. Парнишка не очень громко, но было слышно как, спросил:

— Он что, воскрес?

Недовольный Иван погладил себя по лысой голове и приподнял свои густые седые брови, говоря:

— Он разозлился, что жена не хочет его целовать.

Молодой журналист сделал два шага назад, потом еще два и двинулся к окну. Начал его открывать. Похоже, он решил сбежать из этого сумасшедшего дома. Я бы с удовольствием к нему присоединилась, но поздно. Алексей сделал короткий шаг ко мне и своим лицом закрыл всю картину, которую я наблюдала. Теперь перед глазами я видела только его глаза, нос и губы.

— Дорогая, — произнес муж, — поцелуй меня на прощание.

Меня едва ли хватает, чтобы здесь вообще находится, не то что его целовать. Смотрю на тонкие губы Алексея. Вижу, как они визуализируют неестественную улыбку, затем недовольство. И тут его рот открывается, тянется ко мне. Мой муж начинает жадно меня целовать. Его язык в бешеном темпе изучает мой рот. И я терплю эти движения. Наконец Алексей останавливается, сплевывает слюну на пол и говорит:

— Я недоволен твоим поцелуем. Думаю, нам следует поговорить наедине. Может пойдем?

Я не знаю, что даже сказать. Но выбора у меня нет. Вижу, что муж отошел от меня и направился к столу, где лежали закуски с выпивкой. Он наливает себе коньяк и с легкостью переворачивает стакан. Потом другой и сразу третий. Закусывает маслиной и лимончиком. Поворачивается ко мне и говорит:

— Ну что? Пошли?

Мне сразу стало понятно, что все самое худшее ждет меня впереди. Я очень боюсь с ним куда-либо идти. Алексей налил еще один стакан и сразу выпил. Наполнив второй стаканчик, он произнес:

— За упокой! — и жадно глотнул.

— Всем спасибо! — крикнул Леша. — Вы свободны!

Мой муж быстрым шагом подошел ко мне, схватил за руку и потащил на второй этаж. От паники мне стало плохо дышать. Я испытываю страх. Чувствую, капли пота стекают по лбу, а сопли — из носа. Я уже опять плачу.

Как назло, муж открывает дверь именно той комнаты, где я все разнесла. И мы туда входим. Он поворачивается ко мне. Недовольное его лицо дает знать, что сейчас я за все отвечу. Это я поняла еще тогда, когда он начал переворачивать стаканы. Леша всегда под воздействием алкоголя бил меня. Иначе ему было не настроиться на его любимый лад.

— Дорогая, — говорит муж, стоя посреди комнаты, — это ты здесь все разгромила?

Я молчу и медленно подхожу к окну.

— А я, когда лежал в гробу, слышал какой-то грохот. Я знал, что моя девочка как всегда наделает делов, а потом будет просить пощады, — слышу от него.

Я открываю шторы, вижу, что все гости покидают этот безумный дом. Их следы заметает снегопад. Меня трясет от страха остаться с мужем наедине. Слезы градом, спина в поту, ноги потряхивает. Я готова выпрыгнуть в окно, лишь бы не быть с Алексеем.

— Зачем ты устроила здесь дебош? — спросил он.

Я повернулась и сказала:

— Милый, мне было плохо. Я не хотела участвовать в похоронах.

— Как не хотела? Ты ведь моя жена!

— Зачем ты все это устроил? Зачем организовал церемонию?

— Я ведь вчера тебе объяснил. Ты что, тупая? — муж подошел ближе ко мне. — Могу повторить для особо одаренных. Я хотел увидеть со стороны, как я буду лежать в гробу, как будут проходить похороны. Как ты будешь реветь. Мне, кстати, показалось, что ты недостаточно скорбела меня. И плач твой был не совсем естественный. Ты не умеешь играть. Либо ты меня не любишь, за что ответишь!

— С чего ты так решил? — в недоумении я. — Ты же ничего не видел! У тебя ведь были закрытые глаза.

Леша провел своей большой ладонью по моей щеке, говоря:

— Мне ребята смонтируют видео. Завтра увижу, как ты себя вела.

Потом его рука поднялась над моей головой, и он сказал:

— Так бы и вмазал! Не реви!

Я руками подтираю слезы и сопли. Боюсь, что внезапно он может заехать по моему лицу. Алексей снимает пиджак, идет к кровати и бросает его туда. Возвращается ко мне и говорит:

— Я взял в аренду этот дом специально для съемок похорон. Иван написал сценарий, который ты сумела нарушить. Пригласил актеров, журналистов. Всех предупредил…

— А молоденький журналист вроде как был не в курсе, что ты живой, — уточнила я.

— Не перебивай, когда я говорю! Мне плевать на него. Главное, чтобы я хорошо смотрелся в газетах.

Леша опять приблизился ко мне и ладонью погладил по щеке.

— А ты, — продолжил он, — сумела испортить всю церемонию.

Затем шепотом добавил:

— И даже испортить эту прекрасную комнату.

И громко вскрикнул:

— Тварь!!!

Вместе с криком он ударил меня по лицу. Сильнейшая боль, затем онемение и в конце легкие мурашки охватили левую щеку. Я так и знала, пьяный муж снова будет издеваться надо мной. Я еле протерпела два года нашего замужества. И сегодня, смотря на мужа, лежащего в гробу, я мечтала, чтобы это все было правдой. Чтобы он в реальности был мертв, а не просто играл роль. Хотя так нельзя желать, но по-другому не могу. Я ревела лишь потому, что на самом деле он жив. И я знала, что если ему вдруг что-то не понравится, я снова буду отвечать. Точнее, ловить удары.

— Чего молчишь? — грозно спросил муж. — Где твои оправдания?

— Леша, — говорю я, — прости. Я все улажу. Только не бей.

— Не бей? Я тебя еще не бил. Это было лишь начало твоей расплаты за грехи.

— Можно я буду тебя умолять о пощаде и просить прощения? — слезно спрашиваю.

— Еще рано. Еще не расквитались мы с тобой, грешница.

Алексей схватил меня за волосы, немного потащил и бросил на пол. Я и так уже коротко подстриглась, чтобы меньше он меня таскал. Надо было сделать себе «под мальчика». Я догадывалась, что сейчас он как обычно побьет меня, затем я попрошу у него прощение. А в конце он еще и оттрахает меня. Потом присудит статус «грязная» и прикажет помыться. Иногда меня посещают мысли, что когда-нибудь либо он меня убьет, либо я наберусь смелости и убью его.

Глава 4

Вещи уже были собраны. Документы с билетами лежали на столе. Мне оставалось лишь накинуть куртку, и можно уезжать. Я решила выйти на террасу и допить свой уже не горячий чай. Из кухни я вышла, но на столике, где я оставляла чай, ничего не было. Мне это показалось странным. Я решила выйти на вторую террасу, что у гостиной. В нашем доме их четыре. Две — первом этаже. На втором этаже я сегодня чай не пила. Поэтому с уверенностью выхожу из гостиной, но и там не обнаруживаю свою чашку. И не в чае дело. Просто странно, куда бы она могла подеваться? Стою у перил, думаю. Взгляд падает на передний двор, где сад с цветами милует глаз. Замечаю, что во дворе стоит Лешин Лексус.

— Опять пытается меня напугать, — думаю вслух. Возвращаюсь в дом и слышу голос мужа:

— Па-ра-па-ра-рам.

Поворачиваюсь. На террасе стоит довольный Алексей с чашкой в руках и спрашивает:

— Страшно было?

— Не очень, — отвечаю я. — Вещи собраны, пора уезжать.

— Я быстро приму душ, и мы поедем в аэропорт. Ты готова лежать на пляже и купаться в море?

— Да, милый, — отвечаю я.

Прикол с чашкой не совсем удачный. Я испугалась, пока не увидела машину супруга. Тотчас меня посетила одна мысль, и я спросила:

— Леша, а ты дальше снимаешься в фильмах ужасов?

— Ангелина, — отвечает муж, — это не совсем ужасы. Это приключения. И ты знаешь, что мне нравится моя работа быть актером. Поэтому я эту тему закрываю.

Леша на ходу снимает рубашку, ремень, брюки. Забегает в ванную комнату, что на первом этаже. Я беру чашку и отношу на кухню. Поворачиваюсь и вижу, что муж мелькнул перед глазами. Возвращаюсь в гостиную. Голый Алексей наливает стакан виски и быстро его переворачивает.

— Милый, не пей, пожалуйста.

— Дорогая, не переживай, все будет хорошо. Я обещал, что больше тебя не ударю, значит, не буду.

— Нам ведь ехать в аэропорт, как ты будешь рулить будучи выпившим?

Муж только опрокинул второй стакан и побежал в душ. Я занервничала. Всегда, когда он выпивает, всегда меня бьет. Терпеть побои я больше не собираюсь. Но надеюсь, что он сдержит свое слово. На всякий случай, чтобы боль была не настолько сильной, если будет бить, я и себе налила стакан виски. Залпом выпила его. Затем вышла на террасу и посмотрела на безоблачное голубое небо. Весеннее солнышко светило прямо в глаза. Уже обед. Я понимаю, что если мы сейчас не поедем в аэропорт, то опоздаем, как обычно. Все пассажиры будут нас ждать и потом смотреть так, будто мы им что-то должны. Мне это надоедает, а Леша от этого кайфует.

— Милая, милая! Ты слышишь меня? — раздался крик.

Я иду к ванной, говорю:

— Да, милый.

— Зайди ко мне.

Я открываю дверь и захожу в ванную. Из душевой кабины идет пар, дверцы запотели. Правое зеркало, что ближе к душевой, тоже запотело, а левое — лишь наполовину. Я заглянула в него. Мои алые губы грустно прижались друг к другу, нос немного искривлен благодаря Алексею. Глаза я даже не накрасила, чтобы если буду плакать, тушь не потекла. А брови я еще вчера подщипала в салоне красоты. Волосы мои красиво уложены, правда короткие совсем. А лиловое платье разукрашено красными маками. Мое любимое.

— Я тебя хочу! — крикнул Леша.

— И я тебя, — на автомате отвечаю.

— Зайди ко мне, — сказал Алексей и открыл дверцы душевой.

Я сняла туфли.

— Не раздевайся, заходи так, — предложил муж. Но я знаю, что отказаться нельзя. Поому послушно шагаю к нему.

Струя воды ударяется о двадцатипятилетнее мужское тело. Кожа мужа бежевого цвета, на плечах небольшое количество веснушек. Тонкие его губы шепчут:

— Не бойся.

И я полностью захожу в кабину, закрывая за собой дверь. Смотрю на большие глаза супруга, такие зеленые и немного стеклянные. На голове вместо кудрей у него мокрый эффект. У Леши волосы длиннее, чем у меня, по плечи, кучерявые и обычно в хвостике. А тело — единственное сексуальное звено, очень упругое, особенно мышцы, которые выпирают. Алексей не зря уже десять лет занимается греблей и велогонками.

Он хватает меня за волосы и заставляет упасть на коленья. Они у меня вечно в синяках, которые я маскирую тональным кремом, и вечно болят от того, что муж постоянно сбивает меня с ног на колени. Но я терплю. Двумя руками он держит меня за голову и тянет к себе между ног. Затем резко поднимает на ноги, прижимает к стенке и говорит:

— Это платье так прилегает к твоему сексуальному телу когда мокрое. Но оно мне мешает. Ты не против, если я его порву?

— Не против, — отвечаю я.

Мне давно известно, что перечить мужу нельзя. Иначе, как он пугает, оставит меня без куска хлеба. А я нигде не работаю. И я бы не прочь работать хоть уборщицей, только супруг запрещает. Так, он говорит, сохраняет мою молодость. Теперь я полностью от него завишу. И все свои покупки я делаю только с его разрешения. А если он против, прощу прощенье и обещаю, что больше так не повторится. И вообще, я всегда за все прошу прощенья. Муж, придумывая в своей голове, что он единственный правильный или святой, иногда мне отпускает грехи, а иногда требует расплаты. Порой мне кажется, что у него не все в порядке с головой. Проблема в том, что я одна так думаю. Посторонние люди мне всегда завидуют. Они даже не представляют, какие мучения вот уже два года я терплю. Они восхищаются одним из самых известных молодых актеров Алексеем Арганским. А я терплю обиды в мою сторону, побои и грубый секс, который сейчас мне опять предстоит испытать.

Глава 5

Впервые за последние годы я почувствовала себя человеком. Никто за мной не следит, охрану мы в этот раз не брали с собой на море. Никто меня не бьет, муж вот уже три дня как держит свое слово. Мы с ним лежим на пляже и дышим приятным морским воздухом. Всегда мы летаем на острова, и в этот раз полетели на большой остров Кипр. Здесь я впервые, а супруг уже раз десятый. Он любит сюда слетать на выходные, а меня оставить под присмотром охраны. На другие курорты мы всегда летим вместе.

Кипр произвел приятное впечатление на меня. Море тут невероятно чистое и теплое, песочек, будто просеянный ситом, очень мелкий. Хороший сервис и жаркое солнышко. То, что надо в мае. А в нашем Петербурге еще, может быть, идут дожди или даже снег. Леша, к моему большому удивлению, вот уже третий день не трахает меня. Это для меня очень странно. Обычно в отпуске он нападает со своим грубым сексом по два раза в день. А в этот раз какое-то чудо произошло. Я тому только рада. Не хочу терпеть насилие, которое началось с первой нашей брачной ночи. Тогда я подумала, что Алексей просто сильно меня захотел. Но увы, все последующие разы были еще хуже. Я каждый секс переношу как травму всего тела. Леша любит меня кинуть или толкнуть. Но прежде побить, а потом, в знак перемирия, оттрахать. Лучше бы оставил меня в покое. Мне даже стыдно об этом кому-то рассказать. Никто и не поверит, что всеми любимый и очаровательный Арганский может быть таким садистом. Тем более я встречалась с ним до свадьбы год и ни разу не переспала. Да, это правда. Я хранила девственность для будущего супруга. Я не знала, что секс бывает таким неприятным. В книгах и фильмах все описывается по-другому. И я наивно верила. Теперь я не верю никому.

Алексей встал с лежака и мило произнес:

— Дорогая, я схожу нам за коктейлем.

— А давай попросим официанта, — предложила я.

— Ангелина, — строго сказал Леша, — я же сказал, что сам принесу.

Его тон напомнил мне, чтобы я не перечила. И я заговорила:

— Конечно, дорогой. Я просто хотела, чтоб ты отдохнул.

— А я просто хотел сделать тебе приятное.

Дальше я промолчала. Пускай идет. Вчера он так же пошел за водой и пропал на полдня. Сегодня я его не пойду искать. Но муж, на удивление, быстро примчался с одним напитком в красивом бокале. Вручил мне его и сказал:

— Я тут встретил знакомого актера. Мы с ним иногда вместе работаем. Пойду к нему поболтать.

— Хорошо, уже скоро обед. Ты успеешь вернуться?

— Думаю, да.

Алексей ушел к своему коллеге. А я опять осталась одна. Меня это совсем не огорчает. Я впервые так хорошо отдыхаю. До конца отпуска осталось еще десять дней. Надеюсь, они также пройдут в спокойствии и одиночестве. Странно только, что Алексей меня сюда раньше не брал с собой. И удивительно, что в этот раз взял.

Пообедала я одна. Леша так и не вернулся. Солнце жарило невыносимо, и я пошла в номер немного полежать. В холле отеле кондиционер приятно охлаждал мое горячее тело. За три дня я успела даже загореть. Я поднялась на лифте на последний седьмой этаж, где был наш номер люкс. Вдруг обнаруживаю, что в пляжной сумке нет электронного ключа. Я понимаю, что не могла его потерять. Но всякое может быть. Навстречу мне попадается уборщица и мило улыбается. Я решаюсь попросить ее открыть мне дверь, потому что не помню, где мой ключ. Она на удивление понимает русский язык, и без проблем открывает мне номер. Я поблагодарила ее. С удовольствием всунула бы ей пять долларов, только их не было у меня.

Войдя в номер, я удивилась, что в ванной горит свет. Но может быть здесь в обед был Леша и забыл его погасить. В прихожей на диванчике я обнаружила чужую сумочку. Мне стало страшно, что вдруг я вломилась в чужой номер. Но дальше я обнаружила небрежно брошенные тапки мужа. Рядом с ними валялись босоножки черного цвета. Не мои. Я вбежала в первую комнату. Телевизор что-то рассказывал на иностранном языке. Черно-белое платье, опять не мое, аккуратно лежало на диване. Я вломилась в спальню и увидела самую настоящую измену. Муж занимался сексом с какой-то загорелой длинноволосой брюнеткой. Да, не трахался как со мной, а занимался сексом. Впервые я увидела своими глазами, как Леша целует тело чужой женщины, ласкает его, прижимается к нему и одновременно совершает движения полового акта. Со мной он никогда не был таким нежным. Ни разу! А с ней ведет себя совершенно иначе. Ублажает ее, удовлетворяет.

— Леша! — крикнула я. — Ты что делаешь?!

Девушка дернулась и прикрылась простыней. А муж встал с кровати и подошел ко мне.

— Ты не видишь? Я занят!

— Как ты так смеешь? Я ведь твоя жена!

— Сегодня жена, а завтра никто и ничто.

Супруг ни за что ударил меня по левой щеке и приказал сидеть смирно и наблюдать. Но я впервые за последнее время не захотела его слушаться и выбежала из спальни. В прихожей он голышом догнал меня и за волосы, которые я так и не состригла полностью, потащил в спальню. Уже перед дверью повторил:

— Ты будешь сидеть тихо и смотреть. Все понятно?

— Да, — слезно сказала я.

— И не реветь. Дернешься, прикончу.

Последнее слово Алексея насторожило меня. Я боюсь мужа хотя бы за то, что он может меня убить. Никто мне не поверит, если я расскажу всю правду об Алексее. А я за болтовню получу множество ударов. Не могу так больше жить. Теперь мне еще приходится сидеть и смотреть, как он мне изменяет с другой женщиной.

Алексей толкнул меня, и я, спотыкаясь, захожу в спальню и вижу, что брюнетка собирает свое белье. Она видать поняла что-то неладное. И я реально понимаю, что мне не хочется, чтобы она ушла. Иначе я буду во всем виноватой. Леша со мной за это расквитается. Муж ложится в кровать, но девушка не реагирует. Она мирно выходит в другую комнату и там одевает свое платье. Я боюсь тронуться с места, но негромко говорю ей:

— Пожалуйста, не уходи.

— Отвали, — отвечает она и, схватив сумку и босоножки, уходит.

Я как пришла с пляжа в прозрачном сарафанчике, так и рванула из комнаты за ней. За спиной услышала, что Алексей тоже встал из кровати. Но я успела выбежать из номера. В коридоре брюнетки уже не было. Я, увидев, что муж тоже вышел в коридор, побежала к лифтам. Только Леша меня догнал, схватив за предплечья. Пришлось остановиться. К моему счастью мимо проходили постояльцы из других номеров. Я знала, что Алексей на людях — одна прелесть, поэтому решила выговориться ему прямо в глаза:

— Леша! Очнись! Что с тобой? Не смей меня больше бить. Ты до свадьбы был один. А после смерти отца резко поменялся. Зря он оставил тебе целое состояние. Ты будто помешался на его деньгах, уже не знаешь, на что потратить. Устраиваешь…

— Во-первых, — перебил супруг, — я работаю актером и прилично зарабатываю.

— Получал бы свои гонорары и дорожил бы ими. А ты…

— Во-вторых, — продолжил муж, — что ты себе тут позволяешь?

Два мужика, которые проходили мимо, уехали в лифте, и мы с Лешей остались один на один, и он продолжил:

— Ты видимо забыла, что ты — моя жена. То есть моя собственность. И я всегда буду тобой командовать!

— Уже нет, — неуверенно говорю я.

— Что? Не расслышал.

— Уже не твоя, — говорю громче, — жена.

— Моя. У меня есть документ тебе в доказательство.

Алексей прижал меня к стенке у лифта, как он любил это делать. Изо рта его воняло алкоголем, и он говорил мне прямо в нос:

— Как покойный дедушка говорил, жена должна слушаться мужа. Это ведь законы Библии.

— Но в Библии также написано, что если муж изменил жене, она может развестись с ним. И я требую развод, — уверено сказала я.

— Ты что забыла, как ты однажды попросила развод?

Алексей ударил меня по голове с левой стороны и добавил:

— Забыла, сколько после этого в гипсе ходила?

Я смотрела на этого придурка в белом халате и не понимала, как мне от него избавиться. Я мечтала его убить. Хотя так нельзя думать, но иначе я сама боялась умереть. Точнее, у меня был страх, что он меня либо забьет, либо сделает калекой.

Алексей снял пояс со своего халата и закинул его мне на шею. Я не ожидала такого поворота, не успев даже вздохнуть. У меня резко заболело вокруг шеи. Я пыталась кричать, но мне это с трудом удавалось. Паника охватила разум. Шум появился в ушах. Сквозь этот шум мне послышался звонок лифта. Леша меня отпустил, свалившись на пол.

Я еле вздохнула первую порцию воздуха. Два мужика, которые недавно проходили мимо, повалили мужа на пол. Один подошел ко мне и стал задавать вопросы, но я его не понимала. Другой мужчина безжалостно лупил Алексея.