Литературное объединение «Новые писатели». Занятие девятое

Добрый день всем!

Слово дилетанта о поэзии

Добрый день, друзья!

Так сложилось, что я вовремя не успел ответить на вопросы, поставленные на седьмом занятии. Сразу оговорюсь, что мне сложно судить о поэзии с профессиональной позиции (не настолько поднаторел в хитросплетениях столь восхитительного и эстетически тонкого жанра), тем не менее, сформировавшееся собственное суждение существует, поэтому считаю необходимым высказаться. Попутно отвечая на вопросы.

Как повелось, начну с общепринятых толкований. Они мне необходимы, чтобы впоследствии противопоставить или, наоборот, привести в подтверждение собственный довод.

Поэзия по Ефремовой:

Поэзия — 1. Искусство образного выражения мысли в слове; словесное художественное творчество. // Творческий художественный гений, творческое дарование. // Художественность, поэтичность.

2. Стихи, стихотворная, ритмическая речь (противоп.: проза). // Совокупность стихотворных произведений какого-л. народа, какой-л. эпохи, общественной группы и т.п. // Художественное творчество какого-л. поэта, группы поэтов с точки зрения его особенностей, отличительных признаков.

3. перен. Изящество, очарование чего-л., глубоко воздействующее на чувства и воображение. // Что-л. возвышенное, исполненное значения.

4. устар. Область воображаемого, мир фантазии. // То, что действует на воображение.

Поэзия по Ожегову:

Поэзия — Красота и прелесть чего-нибудь, возбуждающие чувство очарования.

Поэзия в Энциклопедическом словаре:

Поэзия — (греч. poiesis) — 1) до сер. 19 в. вся художественная литература в отличие от нехудожественной. 2) Стихотворные произведения в отличие от художественной прозы (напр., лирика, драма или роман в стихах, поэма, народный эпос древности и средневековья). Поэзия и проза — два основных типа искусства слова, различающиеся способами организации речи художественной и прежде всего ритмостроением. Ритм поэтической речи создается отчетливым делением на стихи. В поэзии взаимодействие стиховой формы со словами (сопоставление слов в условиях ритма и рифм, отчетливое выявление звуковой стороны речи, взаимоотношение ритмических и синтаксических строений) создает тончайшие оттенки и сдвиги художественного смысла, не воплотимые иным способом. Поэзия преимущественно монологична: слово персонажа однотипно с авторским. Граница поэзии и прозы относительна; существуют промежуточные формы: ритмическая проза и свободный стих.

Поэзия по словарю Ушакова:

ПОЭЗИЯ

(по), поэзии, мн. нет, ж. (греч. poiesis). 1. искусство образного выражения мысли в слове, словесное художественное творчество. Пушкин был призван быть первым поэтом-художником Руси, дать ей поэзию как искусство, как прекрасный язык чувств. Белинский. Всякая поэзия должна быть выражением жизни в обширном значении этого слова, обнимающего собой весь мир физический и нравственный. Белинский. || Творческий художественный гений, стихия художественного творчества (поэт.). И пробуждается поэзия во Мне. Пушкин. 2. Стихи, стихотворная, ритмически организованная речь; противоп. проза. Поэзия и проза. Любить поэзию. Отдел поэзии (в журнале). 3. Совокупность стихотворных произведений какой-н. общественной группы, народа, эпохи и т. п. (лит.). Пролетарская поэзия. Поэзия Французской революции. Романтическая поэзия. История русской поэзии. || Художественное творчество какого-н. поэта, группы поэтов с точки зрения его особенностей, отличительных признаков (лит.). Изучать поэзию Маяковского. Характерные черты поэзии Пушкина. 4. перен. Изящество, очарование, поражающее воображение и чувство красоты (книжн.). Поэзия раннего летнего утра. Мне весело воспоминать сию поэзию во хмеле, ума и сердца благодать. Пушкин. 5. перен. Область воображаемого бытия, мир фантазии (устар., часто ирон.). (Долинский) кажется, на поэзию прихрамывает! заподозрила она его... разумея под словом "поэзия" именно то самое, что разумеют под этим словом практические люди. Лесков.

Поэзия по словарю Даля:

Поэзия

жен. изящество в письменности; все художественное, духовно и нравственно прекрасное, выраженное словами, и притом более мерною речью. Поэзией, отвлеченно, зовут изящество, красоту, как свойство, качество, не выраженное на словах, и самое творчество, способность, дар отрешаться от насущного, возноситься мечтою, воображеньем в высшие пределы, создавая первообразы красоты; наконец зовут поэзией самые сочиненья, писанья этого рода и придуманные для сего правила: стихи, стихотворения и науку стихотворства. Одни считали поэзию рабским подражаньем природе; другие — видениями из духовного Мира; третьи видят в ней соединенье добра (любви) и истины. Поэт муж. пиита, человек, одаренный природою способностью чувствовать, сознавать поэзию и передавать ее словами, творить изящное; стихотворец. Поэтичный, -ческий, относящийся к поэзии, ее содержащий; изящный. Поэма жен. поэтичное повествованье, стихотворный рассказ целостного содержанья.

А что нам говорят сами поэты о поэзии?

Это — круто налившийся свист,

Это — щелканье сдавленных льдинок.

Это — ночь, леденящая лист,

Это — двух соловьев поединок.

Это — сладкий заглохший горох,

Это — слезы вселенной в лопатках,

Это — с пультов и с флейт — Figaro

Низвергается градом на грядку.

Всё, что ночи так важно сыскать

На глубоких купаленных доньях,

И звезду донести до садка

На трепещущих мокрых ладонях.

Площе досок в воде — духота.

Небосвод завалился ольхою,

Этим звездам к лицу б хохотать,

Ан вселенная — место глухое.

Борис Пастернак. «Определение поэзии».

Вот такие официальные выводы, друзья. Что же лично принимаю я? Ближе к собственному мировоззрению оказались определения Ожегова, Даля и, как ни удивительно, в Энциклопедическом словаре. И конечно, бесподобно определение поэзии, данное Борисом Пастернаком.

Итак, кратко: поэзия — искусство образного выражения мысли в слове, красота и прелесть, возбуждающие чувство очарования. Ритм поэтической речи создается отчетливым делением на стихи. В поэзии взаимодействие стиховой формы со словами (сопоставление слов в условиях ритма и рифм, отчетливое выявление звуковой стороны речи, взаимоотношение ритмических и синтаксических строений) создает тончайшие оттенки и сдвиги художественного смысла, не воплотимые иным способом. Ну и, конечно, поэзия преимущественно монологична. Слово персонажа однотипно с авторским. Поэтическое произведение почти всегда является неотделимой частицей души автора в отличие от прозы, где мнение, взгляды персонажей совсем не обязательно совпадают с мнением, мировосприятием автора.

Граница поэзии и прозы относительна. Существуют промежуточные формы: ритмическая проза и свободный стих.

Страсть как люблю поспорить с официальными толкованиями, но в данном случае противопоставить энциклопедическим определениям нечего. Составителями словарей учтены ВСЕ формы поэтического произведения, включая вольный стиль и белый стих. И все сходятся в одном — поэзия является тем самым литературным методом, который позволяет передать чувства, мысли, взгляд на вселенную, которые невозможно передать автору другим способом, чтобы достичь необходимого эффекта. Поэтическое произведение слагается и из образа, и из ритма. Но, как ни парадоксально, может не содержать рифмы. Или едва улавливать её среди текста.

А теперь — ответы на вопросы.

Рифма — это помощник или враг? Какая рифма предпочтительней?

Отвечу, как считаю сам. Рифма способна задать нужный ритм, экспрессию стихотворения, но строиться она может совершенно по-разному. У Рождественского немного не о том, но вчитайтесь…

Строк медлительные нити.

Строго.

Будто на граните.

Сухо.

Коротко.

Жестоко.

Факты.

Поиски истока.

Скрытое за расстояньем

дело,

ставшее деяньем.

Протокольно.

Первозданно…

Вдруг,

негаданно-нежданно

вслед за обращеньем к Богу –

вздох

на целую эпоху!

А за этим вздохом –

Эхо

поворота,

взгляда,

смеха.

Луг

со скошенной травою.

Облака над головою…

Словно

из другого века

дотянувшаяся ветка.

Роберт Рождественский. «Летопись».

Рифма «гуляет» по тексту вольготно, появляясь там, где автор посчитал, что она необходима. В этих стихах главное — ритм, будоражащий эмоции; накал стихотворения просто невероятный.

Однозначно считаю, что безоговорочно предпочтительной рифмы не существует.

Далее я буду приводить примеры собственных произведений. Не для критики или их оценки, а для того, чтобы не пользоваться больше помощью общепризнанных мастеров. Тем более, что я зачастую перемежаю вольный стиль с белым стихом.

Пример более-менее классического стихотворения:

Когда я уйду

Когда я уйду, ничего не изменится в мире.

Возникнет лишь циферка в форме отчётности ЗАГС.

Конечно же, станет немного свободней в квартире…

И милая сделает всё, чтоб семейный очаг не погас.

И что о себе говорить в окружении бездны Вселенной?

Она холодна, смерть людей не смущает мерцание звёзд.

Они равнодушны и там, где земля стала картой разменной.

На лике Луны, неизменно беспечном, не явятся капельки слёз.

Когда мы уходим, ничто не меняется в мире.

Статистикой в цифрах мы лишь остаёмся — сухой и простой.

Но горше за тех, превращённых в мишени как в тире.

Их жизни в безвестность замажет с веками статистика войн.

Мне думается, здесь я оставил место для рифмы там, где её ожидают найти, при этом не уклонился от ритма и, надеюсь, сумел передать свои мысли. Насколько хорош или плох стих, это уже судить не мне.

Теперь об отсутствии рифмы, но наличия определённого ритма, и смысла, который необходимо было передать в нужном контексте. Я приведу текст, который написал в девяностых годах. Рифмы — ноль. Но дух девяностых, вызываемые происходящими событиями чувства иначе передать я не мог. Кто-то сочтёт за бред. Возможно. Все девяностые годы были похожи на кошмарную иллюзию жизни, нелогичность событий в окружающем мире. Особенно для человека, чей духовный мир был сформирован в восьмидесятые годы. Произведение так и называется:

Нерифмованная психоделия

В моём доме на кухне стоит стол.

Стол чуть-чуть похож на потолок.

Потолок немного хуже, чем стол —

На потолок не поставишь стакан.

В моём доме давно нечего жрать.

Неохота спускаться в подвал за картошкой.

На ступеньках в подъезде не проложены рельсы.

В подвальной темноте не ходят трамваи.

Мы с соседом за бутылкой обсуждаем проблемы.

Очень важен для нас национальный вопрос.

Он сказал, что во всём виноваты евреи…

Разлив по стаканам, я закурил сигарету.

Вдруг в моё окно залетел истребитель.

Он под ухом жужжит и мне мешает спать.

Я пилоту кричу: «Убирайся отсюда!

Мощь подвесов ракет ждёт пехота в Чечне!»

И с любовью у меня проблемы.

Жутко женщин стесняюсь, мужиков не терплю.

Мне кажется, я от жизни свихнулся,

А в психушке мне сказали, что я обычный м…дак.

Я с балкона кидаюсь кирпичами в прохожих.

Они мне действуют на нервы.

В мою дверь стучится куча «легавых».

Наконец-то я в кого-то попал.

1995 год, январь

Нет, рифма не враг. Но она не всегда обязательна. И уж тем более нет предпочтительной рифмы, которая вас однозначно и безусловно сделает великим поэтом.

Образ. Он обязательно должен быть запредельно экспрессивным и рискованным?

От чего зависит наше восприятие стихотворения?

Образ должен быть таким, каким его задумал автор. Если в канву произведения заложен образ ЛГ как запредельно экспрессивная и рискованная личность, то автор должен вывернуться наизнанку, но найти нужные слова, передающие этот образ.

То же самое я могу сказать и о метафоричности, сравнительных описаниях в стихотворении. Они должны соответствовать авторскому замыслу и точно передавать мысли, чувства, которые автор хотел донести до читателя. Экспрессия диктуется идеей произведения. И наличие экспрессии или рискованности образа остаются на усмотрении творца, т.е. самого поэта. В общем-то, и ВОСПРИЯТИЕ поэтического произведения как раз и зависит от того, какой стиль применён, найдены ли нужные слова, словосочетания, образные сравнения.

Образность совсем не обязательно должна быть суровой, леденящей или трагичной. Главное — «поймать» свое настроение и передать его читателю. Настроение — от слова настроить, правильно?

Ритм или аритмия?

Честно? Чёрт его знает! Иногда нужно и то, и другое. Хотя ритм всё-таки предпочтительней, но… Как я писал выше, всё зависит от исключительности авторского замысла. Порой аритмичность может донести смысл произведения более точно, чем выверенное по слогам и «линеечке» стихотворение.

К слову, когда я писал текст «Междоусобных войн» (приведу ниже), я разворачивал его и так, и сяк, но нужного мне как автору результата добился только в таком виде, способном передать и замысел, и легко читаемый подтекст. Рифма едва угадывается, а то и пропадает вовсе.

Междоусобные войны

Взбивалась пыль

из-под копыт.

Повсюду

храп коней,

зловещий звон колец

на перевязях.

Раздор, под шёпот чужеземца

на княжеском пиру,

не стал забыт.

Собрав дружины

в чистом поле,

решали спор

удельный князь

с удельным князем.

Как два утёса

поединщики столкнулись.

Да так,

что содрогнулись

небеса!

И пали замертво

в ковыль.

И тучи стрел взметнулись…

Что конный воин.

Или пеший ратник.

Одна защита — щит.

Кольчуга — если есть.

Разящий дождь

из стали…

Тут воин уцелел.

Но рядом пал соратник.

Хоть одинаковы знамёна

по обе стороны у ратей.

И образы Христа

колышет ветер…

Наставив копья,

супротив

идут навстречу братья…

Три ночи и три дня

была та сеча,

и обагрила исподволь

родную землю

кровью,

что лилась, как воды Ра…

На день четвёртый

наступила тишина.

И жёны ратников

над грудой тел от безутехи выли,

изливая боль…

Так было.

Ох, давно!

И тыщу лет

прошло.

И что-то изменилось?

Ничего.

И новые удельные князья,

под шёпот чужеземцев,

решая спор

такие сказки травят.

И обещают ратникам блага,

которые не снились.

Один вопрос.

Скажите, други:

родную землю стали вы пахать

не тракторами —

танками. И кровью обагрять.

И рушить города…

Ради кого потуги?

И что же вы,

ну как безмозглые бараны,

за власть над вами же,

с усердием несёте раны?

Не чужим — родным!

И отнимая жизни,

принимаете идеи,

что продуцирует не ум ваш...

Чужеродный ум.

Того,

кто служит Змею?!

Что такое литературная техника?

Можно ли обходиться без тренинга? Десяток стихотворений за вечер — это тренинг или графомания?

Литературная техника, в моём понимании, выбранный автором стиль, приёмы, с помощью которых он пытается достичь нужного эффекта, произвести впечатление на читателя. Сказать, что литературная техника есть нечто постоянное, является нерушимой константой, нельзя. Каждый поэт становится любим, уважаем читателями за свою неповторимость, исключительность выражения мыслей, эмоций. Да, любой автор пользуется определённым набором приёмов, методов воздействия на читающую аудиторию, но перестановка этих приёмов и методов создают собственный авторский, присущий только этому поэту, литературный стиль. И взять его за образец, математическую модель нельзя. Потому что он уникален.

Можно ли обойтись без тренинга? Однозначного ответа нет. Каждое произведение и есть тренинг. Поэт — не штангист в спортзале. Если у штангиста при регулярных упорных тренировках наращивается мышечная масса, то у поэта каждый раз рождается текст произведения совершенно разной художественной силы. Он может оказаться в восприятии читателей или критиков значительно слабее предыдущих.

Десяток стихов за вечер. Чаще графомания, или, соглашусь с Юрием Гончаренко, тренинг в графомании. Хотя никто не лишал поэтов права на литературные шалости.

Послепраздничное абстинентное

— Погиб поэт! — невольник чести…

Так и не хлопнув граммов двести,

Не хрустнув сладко огурцом,

Он отравился холодцом.

Или:

О предательстве и растоптанной любви (кратко)

Ветер воет и рвётся в сердце,

Обжигая дыханием века.

Я пишу тебе в мыслях письма…

… письма мёртвого человека.

Да, невелики. И таких можно написать несколько за вечер. Но каждый катрен имел свою цель и служил передаче совершенно разных, но очень важных эмоций. Ведь юмор и драма в жизни идут бок о бок.

В завершение скажу, что поэзия — особый, элитарный вид литературы. Она должна, просто обязана бередить чувства читателя, заставлять его сопереживать, сочувствовать, думать, оживлять в его сердце лирические чувства, если они вдруг среди суеты и жёсткости жизни очерствели. Поэзия — спасительница душ. И никак иначе.

Игорь Косаркин

Немного о стихах

Леонид Кузнецов предложил ответить на его вопросы и тем поставил меня в сложное положение. Слава богу, выручил Юрий Гончаренко. Говоря о литературной технике, он в своих ответах на предыдущем занятии обмолвился: «Сложный вопрос для меня дилетанта», — и мне сразу стало легче: там, где есть один дилетант, там и второй сгодится. Из этого признания следует, что поговорить о стихах я могу лишь как рядовой читатель, то есть в терминах «нравится — не нравится». Так что, даже если вот эти вот оговорки: «возможно», «вероятно», «мне кажется», «может быть» и им подобные не будут мною написаны, считайте, что они незримо присутствуют во всех моих дилетантских рассуждениях.

Леонид Кузнецов назвал главным в восприятии стихов ощущение. Я думаю, что стихи все читают по-разному, но у меня восприятие чаще всего именно такое: через ощущения. Смысл отступает на второй план, я даже не вникаю порой в то, что хотел сказать автор, через ощущения я сам конструирую себе его мысль, если того хочется. В итоге главным мерилом становится удовольствие от потока слов: получаю я его или нет, ложатся мне на слух эти накатывающие одна за другой волны строк или по какой-то причине (всё равно по какой) не ложатся.

Есть один выдающийся русский прозаик, тексты которого я воспринимаю примерно так же, как стихи. Я практически не вникаю в то, что происходит в книге, мне интересны лишь невообразимым образом написанные предложения. «Невообразимым» — потому что кажется, что так писать нельзя. Нельзя... Ещё как можно! Я говорю о Платонове. Помню, когда прочитал в первых строках «Котлована», что платоновскому герою вменялась в вину «задумчивость среди общего темпа труда», я после этой «задумчивости» кайфовал минут десять, перечитывая и перечитывая абзац.

Или вот из «Чевенгура»: «… дождь уснул в почве, его заместило солнце; от солнца же поднялась суета ветра, взъерошились деревья, забормотали травы и кустарники, и даже сам дождь, не отдохнув, снова вставал на ноги, разбуженный щекочущей теплотой, и собирал своё тело в облака». Я воспринимаю это как поэзию. А в поэзии для меня важна в первую очередь музыка слов (как источник ощущений) — какие бы эксперименты ни ставил автор над языком.

«Стихи не пишутся — случаются» (А. Вознесенский). Это точно. Как Ахматова когда-то поведала, из чего «растут стихи, не ведая стыда», так и есть, ничего не изменилось и, кажется, не изменится: как росли из «таинственной плесени на стене» — так и будут.

Господин Кузнецов вспоминает, как его «раздавили» есенинские стихи. А меня когда-то потрясли блоковские строки: «И веют древними поверьями её упругие шелка». Ох уж эти «упругие шелка»…

Попробую ответить на вопросы. Но прежде должен сказать, что в общем согласен с тем, что ответил на них Юрий Гончаренко.

По поводу рифмы твёрдо знаю только одно: не стоит рифмовать «ботинки» и «полуботинки». А дальше? А дальше всё определяется мерой вкуса и тонкостью слуха автора. В любом случае рифма, на мой взгляд, должна быть отчётливо слышна («отчётливо» — не значит «громко»!). Это вовсе не означает, что надо добиваться, чтобы последние стопы срифмованных строк обязательно звучали в унисон как «палка» со «скалкой». Но, тем не менее, строки должны цепляться друг за друга, тем самым сохраняя ритм и ткань стиха и не давая ему распасться. Иногда эта «сцепка» едва слышна, «хвосты» строк мягко касаются друг друга полутонами звуков, но это только придаёт стихам дополнительный шарм. А иногда рифма смазана так, что лучше бы её вовсе не было.

Мне понравились стихи Ольги Приходько «Сукины дети». Я пропел её строки, не вникая — о чём они. Об одиночестве?

Теперь о рифме. Вот в этой строфе моё дилетантское ухо услышало какую-то нестыковку:

Такой же ветер, резкий и несладкий,

Иллюзии и сны сметая с крыш,

Любви ненужной жалкие остатки

Трепал среди оборванных афиш…

Сначала я подумал, что это связано с рифмой. Но нет — рифма здесь хороша. Потом почувствовал, что чуть нарушена ритмика последней строки из-за слова «оборванный». Дело в том, что это слово в ямбе даёт едва уловимый сбой: во второй стопе оба слога на слух получаются ударными: ну, так мы с вами говорим — вот и всё. Как падает ударение на вторую гласную, так и тянется дальше до конца слова: «оборванных» — и пульсация ямба нарушается… Но опять не то — не в этом дело.

Наконец нашёл причину: определение ветра «несладкий». Думал о ветре и о вкусе (буквально: как о том, за что отвечают вкусовые рецепторы языка) и не нашёл для ветра подобного вкусового восприятия в данном контексте. (Разумеется, «ветер перемен» может быть «сладким», несмотря на то, что это очевидный штамп.) Почему же в данном контексте определение «несладкий» режет слух? На мой взгляд потому, что автор, конструируя образ ветра, сделал его сначала резким, что является его банальной, всем известной физической характеристикой, данной нам в ощущениях и не требующей никакого воображения для восприятия, а затем добавил лирическое определение «несладкий». Вот этот контраст между двумя определениями (буквальным и абстрактным) и режет слух. Был бы образ ветра, например, целиком лиричен (не знаю… — «саднящий душу и несладкий»), он бы и воспринимался как цельный образ.

Теперь об аритмии и образах. Давно заметил такую особенность: если всё стихотворение написано в соответствии с заданным стихотворным размером (мы говорим о силлабо-тоническом стихосложении), то любое промелькнувшее отступление слышимо — нарушена ли длина строки, сбился ли ритм... Иногда такое отступление режет слух — иногда нет, реже кажется уместным. По моему мнению, если уж придерживаешься размера, то «тяни эту лямку» до конца. А если пустился в «свободное плавание», то забудь об условностях.

Стихи Приходько «Северный ветер» — это «свободное плавание», во время которого автор не забыл разве что о рифме, всё остальное — «побоку». Сплошная, в общем симпатичная, аритмия: строки рвутся где попало и как попало, один размер сменяет другой, у каждой строфы своя структура... Такой подход, безусловно, добавляет экспрессии (или настраивает на неё?). Для большей выразительности я — на свой дилетантский вкус — кое-где добавил бы «ступеньки» — разбил бы строки на две как здесь:

Бледное утро.

Примерно пять.

Даже глазами не двинуть — больно.

Но вот какая штука с неподдельной экспрессией: она требует точно выверенных поэтических образов, а их бывает сложно подобрать. Вот два стиха оттуда же:

У северных ветров шипящий акцент,

Он кислотой выжигает душу.

«Шипящий акцент северного ветра» — это прекрасно, а вот наличие у этого акцента «кислоты», мне кажется, не выдерживает критики. Если бы «кислота» была хотя бы у ветра...

И ещё одно маленькое замечание в связи со строкой: «И улетаешь совместно с ветром?» Да простит меня автор, но мне кажется, что слово «совместно» с поэзией едва ли совместимо. Не отвязаться от ощущения, что присутствуешь на рабочей летучке по поводу распределения обязанностей между сотрудниками.

Иногда кажется, что «изломанность» стиха используется авторами неоправданно часто (возможно они так слышат). Но не стоит забывать о «гладкописи», которая бывает ничуть не хуже, если не лучше.

Для того, чтобы продемонстрировать «гладкопись», воспользуемся авторской (на мой взгляд замечательной, если бы не слово «совместно») строфой из того же стихотворения Ольги Приходько:

Северный ветер в клещи зажал.

Холод по коже. Отсутствие света.

А помнишь, как в юности: сделал шаг,

И улетаешь совместно с ветром?

(Замечу, продолжая разговор о рифме, что здесь она лишь слегка обозначена, но это не мешает восприятию.)

Дактиль первой строки безжалостно рвётся посередине. Его можно было сберечь, разделив строку на две двустопные с укороченной второй стопой: «Северный ветер» и «в клещи зажал». Вторая строка — чистый дактиль. Третья строка начинается амфибрахием, но в конце портится. Последняя строка начинается с дактиля, который в конце нарушается.

Теперь оценим ту же строфу, но написанную дактилем от начала до конца (в качестве тренинга, а не в качестве нравоучения — боже упаси):

Северный ветер клещами зажал.

Холод по коже. Отсутствие света.           

Помнишь, как в юности: сделаешь шаг —

И улетаешь, подхваченный ветром?        

Не знаю как вам, но мне кажется, что мы ни в чём не потеряли, «возвратившись к старушке-классике».

Следующий вопрос: «От чего зависит восприятие стихотворения?» Ответ предельно прост (по моему мнению): от вашего сиюминутного состояния (настроения) и вашего окружения (обстановки). А так как ваше состояние и ваше окружение могут быть какими угодно, то и факторов, влияющих на восприятие стихотворения, не сосчитать.

Что такое литературная техника? Не знаю... Молодой человек начинает писать стихи. Пишет, пишет... Печатается, становится известным. Критики начинают говорить, что у него особенный стиль и своеобразная литературная техника. А он, дожив до известности, так и не понимает, что же это такое… Может быть это его личное восприятие поэтического творчества как ремесла? Ведь шедевры рождаются только у крепких ремесленников. Другое дело — что не у всех.

Можно ли обходиться без тренинга? Я, честно, не очень понимаю, что такое тренировка в отношении творчества поэтов. Овладение ремеслом поэта? Для молодых поэтов это вероятно актуально. Или это план по написанию стихов таких и эдаких исключительно для того, чтобы набить руку? А может быть надо просто писать стихи, — какие хочешь, когда хочешь и сколько хочешь? Плохие выбросишь, когда сам поймёшь им цену. Хорошие останутся.

В конце нашего «учёного» разговора так захотелось похулиганить — нет сил. А что, деревенские матерные частушки — не стихи?..

Пишутся эти куплеты исключительно четырёхстопным хореем, чтобы стопы были короткие и первый слог был обязательно ударным. Рифма должна быть безупречной и звонкой. Структура куплетов такова: первые две строки — введение в тему, третья — раскрытие темы, последняя — итоговый анализ (синтез).

Предлагаемые вашему вниманию частушки были написаны мною случайно и очень давно. Никому их ранее не читал. Чувствительных дамочек попрошу заткнуть уши и закрыть глаза. У не послушавших моего совета читателей прошу прощения.

Под гармошку поём весело и с настроением:

Соловей в саду поёт,

солнце к лесу клонится.

Парень девушку … —

хочет познакомиться.

Следующие две строки выкрикиваются без отрыва от куплета и громче, чтобы перекричать смех поселян и поселянок:

Никакой корысти ради —

просто познакомиться!

Смех усиливается, гармонь продолжает наяривать 4-х ударный хорей, в круг хоровода выбегает новая румяная баба, готовясь прокричать новую частушку…

(Занавес.)

Творческой «задумчивости» вам, друзья, «среди общего темпа труда».

Александр Симатов

______

Ну что ж, хулиганить так хулиганить.

            Предлагаю к следующему занятию сделать следующее (у кого что получится).

Написать стилизацию под:

Иосифа Бродского

Александра Пушкина

Афанасия Фета

Прислать пять-шесть (именно ваших, а не где-то услышанных) частушек. Совсем не обязательно «этаких», хотя и «этаких» тоже приветствуется.

Наконец, написать стихотворение сложной поэтической формы. Например, сонет.

Естественно, мы все это дело потом разберем, но разве вам это не будет интересно?

И напоминаю, что то, чем мы занимаемся на наших литературных посиделках, предполагается собрать в книжку. Мы постараемся сделать ее интересной, а вы вполне можете успеть запрыгнуть в последний вагон. Хотя пока о последнем вагоне речь не идет. Какое-то количество времени у нас есть. Поскольку, хотя сказано уже много, но далеко еще не все.

Л.К.