Андрей ШАРГОРОДСКИЙ (г. Первомайский, Харьковская обл. Украина)

БИОЛОГИЧЕСКАЯ ОСОБЕННОСТЬ

Никогда не думал, что в жизни случается то, что показывают в кино. Но когда возле меня, идущего пешком по ночной трассе домой притормозила приличная иномарка с явным намерением подвезти, я понял, бывает и такое. Открыв дверь, заглянул в салон со словами:

— Мне до Самойловки…

За рулём сидела шикарная девчонка в обалденной мини-юбке. Мне опять вспомнилось про кино, но меня опустили на землю:

— Садись давай, а то дует.

Когда я сел, и машина тронулась, девица сообщила:

— На меня пялиться не надо, и клинья подбивать тоже. У меня была трудная ночь и трудный день, но надо ехать. Боюсь уснуть за рулём, поэтому тебя и подобрала. Давай рассказывай мне что-нибудь такое, от чего у меня пройдёт сон, иначе высажу. Кури, если хочешь.

— Я курю только тогда, когда выпью.

— Во даёт! Подвези его до дому, дай закурить, так он ещё и выпить требует.

— Нет, я не требую, я просто настаиваю, иначе рассказ будет не красочным, — тянул время я, лихорадочно вспоминая что-нибудь этакое.

— Возьми в бардачке, там коньяк, только пей не с горла, а возьми одноразовый стаканчик.

Я достал стаканчик, потом двухсотграммовую бутылочку коньяка, подержал в руках и, предчувствуя что меня скоро высадят, со словами: «Что тут пить?», залпом выпил всё до дна из горлышка. Потом взял сигарету, закурил, удобно откинулся в кресле машины.

— Даже если ты теперь меня высадишь, я уже получил массу удовольствия.

Она улыбнулась и покачала головой.

— Красавчик, уже сон отогнал. Ну давай, честно спать охота, расскажи что-нибудь из своей жизни, я так понимаю не совсем удачной.

Тут я внутри себя возмутился, коньяк ударил в голову, и я решил доказать этой драной кошке, что я не лузер, и жизнь моя не страшный кошмар, как ей представляется, а тоже неплохой роман.

— Итак, впервые я узнал, что такое папиллома в седьмом классе. Мы, как всегда по выходным, парились у знакомых в русской бане. Отец отхлестал меня веником, и я побежал на улицу окунуться в снег. Когда забежал назад в парилку, меня стал хлестать дядя Веня, который вдруг остановился и уставился на мой писюн.

— Что это у тебя?

— Где? — испугался я.

— Там, — он указал пальцем.

— Ничего, оно у меня с рождения.

— Слышишь, Саня, — обратился он к моему отцу, — ты видел, что у твоего пацана выросло на самой главной части тела?

— Видел, а что?

— А то, что ни у кого из нас такого нет, а у него есть. Может к доктору сводить?

— Мы думали оно само рассосётся.

— За тринадцать лет не рассосалось, сколько ещё ждать будешь? Своди обязательно к врачу.

— Что, думаешь это заразное?

— По виду вроде нет, а там чёрт его знает.

На следующий день отец повёз меня к Степану Некандровичу, его другу доктору.

— Ну, хвастайся, Вовка.

Я снял штаны, трусы и показал своё богатство.

Тот надел перчатки и начал смотреть, мять в пальцах мой шарик, который вырос у меня на самом конце моего дружка.

— Не больно? — спрашивал он каждый раз, проводя какие-то манипуляции. — Так, постой, я сейчас венеролога позову, очень интересно.

Он вышел и через минуты три зашёл с двумя докторами.

— Полюбуйтесь, коллеги.

Опять начали осматривать меня, щупать, сдавливать мою интересную штучку.

— Да, интересно, — наконец резюмировал один из них, — одевайся, пацан.

— Что, интересно, можете сказать? — не выдержал отец. — Оно не заразное? А то ходим в баню, народ, сами понимаете, волнуется.

— Успокойтесь, если вы говорите, что это у него практически с рождения и не меняется, то, скорее всего, это анатомическое отклонение, возможно папиллома. Сдайте анализы на всякий случай, а там посмотрим.

В четверг я сдал анализы, а в пятницу у нас дома был сабантуй по какому-то поводу, и Степан Некандрович на нём присутствовал вместе с женой и детьми. Паша, его сын, сразу с порога повел меня в мою комнату и скомандовал:

— Давай, хвастайся!

— Ты что, чем хвастаться?

— Короче, я подслушал разговор родителей, так вот отец говорит, что тебе очень повезло с твоей штукой. Покажи!

Ребята мы были взрослые, уже передавали друг другу опыт как правильно гонять лысого, поэтому я без особых церемоний снял штаны с трусами, и Пашка принялся внимательно изучать мой шарик.

— Да, интересно, только не понимаю — почему повезло?

— Да какая разница, лишь бы не резали.

— Не, отец сказал, что такое отрезать — нужно быть конченым идиотом. Ладно, давай в морской бой резаться.

И мы начали заниматься тем, что нам было на тот момент интересно.

Прошло несколько недель, и мы опять пошли в баню к знакомым. На этот раз отец, перед тем как идти в парилку, показал дяде Вене справку о том, что эта штука не является инфекционным заболеванием и не ограничивает посещения мест общественного купания (бани). Потом на перекуре я подслушал, как отец рассказывал дяде Вене:

— Мы хотели удалить эту штуку, так Степан сказал: «Вы ненормальные. Сотни мужиков специально себе загоняют под кожу шарики, чтобы бабы больше балдели, а тут природа сама подарила парню такой подарочек, так что не вздумайте. Он потом вам не раз спасибо скажет».

В общем, оставили меня в покое. Во второй раз я вспомнил об этой штуке через два месяца. Моя двоюродная сестра училась плохо, и меня заставляли заниматься уроками с этой противной некрасивой девчонкой. Она приходила два раза в неделю, и мы с ней готовили уроки по математике, чтобы на следующий день она получала хорошие оценки. Девка была капризная, и заниматься не хотела, поэтому мне приходилось её буквально заставлять. В тот день она села на стул, надулась и сказала, что ей лень учиться. Мне, пока я с ней не сделаю уроки, запрещали выходить на улицу, гулять, поэтому я начал с уговоров. Она наотрез отказалась даже записывать то, что я за неё решил. Я начал на неё кричать — бесполезно. Тогда я решил её силой заставить писать. Завязалась драка, она стала бить меня по голове книжкой, я схватил её за руки и повалил на рядом стоящую тахту. Она отбивалась руками, рычала и кусалась. Тогда я схватил её за руки и, оказавшись на ней, стал пытаться её успокоить. Она извивалась, шипела и пыталась вырваться. Так получилось, что ноги её раздвинулись, и я прикоснулся к ней всем телом. Двигаясь на ней, мой товарищ в трусах от прикосновений и движений резко вырос в размерах и стал надавливать ей в то место, где ноги прирастают к телу. Неожиданно мой шарик попал в углубление и, двигаясь в нём, произвёл странный эффект. Тоня, так звали мою сестру, вдруг перестала рычать, широко раскрыла глаза и перестала сопротивляться. Мы двигались вместе, получая удовольствие. Резкое облегчение сделало мои трусы абсолютно мокрыми от обильного извержения. Я слез с неё и откинулся на спину. Тоня лежала рядом, тяжело дыша. Через некоторое я время встал и пошёл переодеться. Когда вернулся, онемел — Тоня сидела и писала в тетради. Через полчаса она ушла. Прощались быстро, опустив глаза.

После того четверга она пришла в следующий раз во вторник. Мы стали проверять то, что ей задали. Потом я стал объяснять ей как решить задачи. Она неожиданно прервала меня тем, что открыла тетрадку, и я увидел, что всё уже решено. Мы встретились взглядами, и она со всего маху дала мне книжкой по голове. С криками: «А я уже всё сделала!» Мы начали опять бороться на тахте. В этот раз я быстро оказался на ней, и мой шарик быстро нашёл ямку. Наши тела подсказывали нам движения, и мы уже скоро лежали рядом друг с другом, освободившись от того, чем нас мучила природа. В этот раз я заметил, что она пришла не в тёплых колготках, а просто в короткой юбке, под которой были только тоненькие трусики. Мы стали заниматься чаще, так как явные успехи Тони в математике вылились в просьбу её родителей позаниматься и по другим предметам. Тоня приходила, мы быстро проверяли, как она дома всё сделала, и потом валились на тахту — побороться. Результатом стало то, что Тоня закончила год без троек, мне её родители подарили велосипед, а я перестал снимать напряжение при помощи правой руки. Да, и ещё, я научился хорошо стирать свои трусы, чтобы у матери не появилось никаких подозрений. Наступили каникулы, я уехал на лето к бабушке, а когда вернулся, узнал, что Тоня с родителями переехали в другой город, так как её отец получил новое назначение. Забегая вперёд скажу, что в дальнейшем мы с Тоней встречались только один раз, и, гонимые юношескими воспоминаниями, конечно оказались в крепких объятиях друг друга, наградой от которых стал мне подаренный вместе со страстью триппер, но это уже совсем другая история.

В том же году, когда мы с Тоней усердно занимались учёбой, осенью проходила призывная комиссия. Нас осматривали со всех сторон, заглядывали во все места и принимали решения: «годен — не годен». Вместе с ребятами своего класса я побывал почти у всех врачей и уже в конце осмотра оказался перед Степаном Некандровичем, который был членом этой комиссии. Они сидели вместе с венерологом и урологом, которые меня осматривали в больнице. С одной стороны я был рад увидеть папиного друга, но с другой стороны возле них находилось около двадцати студентов мединститута, которые на практике осваивали навыки своей профессии. Именно перед этими врачами нужно было снимать трусы и показывать всё своё хозяйство. Присутствие большого количества красивых девиц несколько затрудняло это действо. Мы наблюдали, как уже несколько человек было отправлено в туалет, чтобы привести свои возбуждённые аппараты в спокойное состояние, то есть подержать их под струёй холодной воды. Когда очередь дошла до меня, улыбающийся дядя Стёпа громко произнёс:

— Внимание, коллеги, внимание. Похвастайтесь нам, молодой человек.

Я в некотором замешательстве стоял, боясь опускать трусы.

— Смелее, юноша, смелее. Перед вами только врачи, — он кивнул мне головой.

Для него может быть рядом стояли врачи, а для меня десятки девичьих глаз уставились мне ниже пояса. Я закрыл глаза и опустил трусы. В этот волнующий момент мой дружок повёл себя неадекватно, принявшись увеличиваться неприличными темпами. Я весь залился краской.

— Пусть идёт в туалет, — скомандовала какая-то врачиха сбоку.

— Ни в коем случае, — прервал её второй врач, — так лучше видно.

Что они там говорили я не помню, но видел, как врач захватывающе рассказывал и показывал всё о моих прелестях. «Папиллома, редкий анатомический случай, обратите внимание, уздечка» — это всё, что мне удалось запомнить. Вылетел я из смотрового зала как пробка. Быстро одевшись, я выскочил на улицу. Натерпевшись стыда, я уже хотел немедленно идти в больницу и удалить злосчастный шарик размером с большую смородинку. Но меня окликнули.

— Иди сюда, Володя, — звал меня дядя Стёпа.

Я подошёл, в душе его ненавидя.

— Так, успокойся. Ничего страшного не произошло, может даже наоборот. Пойдём, нам ведь по пути?

— Да.

— Тогда слушай. Ты уже взрослый и наверняка меня поймёшь. Женщины и мужчины не просто так ложатся в одну кровать. Иногда в этой кровати происходят поцелуи, объятья, и так называемый в медицине половой акт. Происходит проникновение твоего, выросшего от возбуждения и желания, органа, называемого в той же медицине членом, в половой орган женщины — щелочку, называемую у нас влагалищем. Мужчина и женщина в страсти двигаются, в результате чего у мужчины происходит семяизвержение, а у женщин оргазм. Все получают удовольствие, и при определённых условиях происходит зачатие ребёнка. Для чего тебе это всё рассказываю? У женщин, чтобы получать удовольствие, есть такой бугорочек, называемый клитором и от того, как мужчина сможет его хорошо помассировать, зависит яркость оргазма женщины. Короче, у тебя есть шарик, который может сделать любой контакт с женщиной незабываемым. Это будет происходить только в том случае, если ты своим чудом природы будешь касаться в процессе полового акта клитора. А это будет происходить только в том случае, если ты будешь во время этого находиться сзади. Любые позы, но ты сзади. Фу, как это тяжело подбирать нужные слова для просветительной беседы!

Он снял кепку, и я увидел, что он вспотел.

— Ни в коем случае не вздумай удалять. Пройдут годы, и ты мне в ноги будешь кланяться. Всё, пока! Маме и папе привет!

Долгих четыре года я ждал, когда слова дяди Стёпы обретут хоть какой-то смысл для меня. Мужчиной я стал поздно, в двадцать лет. Мы с отцом и его сослуживцами поехали мужской компанией на морскую рыбалку. Во всяком случае, для мамы это звучало именно так. Мы поселились в пансионате, где было море, пиво и вино, а также огромное количество полуголых тёток. На этот курорт молодёжь не ездила, здесь отдыхали мамочки с маленькими детьми и светские тёти. В первый же день мужики пригласили на пикник несколько дам. Прилично выпив, я не помню, как оказался в постели своего номера с солидной дамой лет тридцати. Женщина была также голодна к «этому делу», и мы набросились друг на друга как звери. С голодовки у меня получилось два раза подряд, а потом ещё раз, и ещё раз. Когда под утро мне захотелось опять, я вспомнил про совет Степана Некандровича, и, повернув партнёршу, сделал так, как он советовал. Женщина начала стонать так, что я испугался за её здоровье. В стенку настойчиво постучали, и она перестала стонать, однако движения её стали такими, от которых у меня перехватывало дух. Вечером мы встретились опять, и всё повторилось. Не очень красивая, не очень молодая женщина заставила меня поверить, что это, в конце концов, не главное. Теперь, когда доходило до «этого», она непременно ложилась на животик. Прошло несколько дней, мы практически не расставались, когда неожиданно для меня у неё наступили «эти» дни, о которых в то время я даже не подозревал. Партнёрша моя переносила их тяжело, поэтому целыми днями валялась в постели. На обеде, когда мне на раздаче наливали борщ, я ненароком проронил, что неплохо бы поесть пельменчиков. Девушка, которая нас обслуживала, сразу сообщила мне, что нет ничего проще, нужна только бутылка вина и после ужина будут пельмени. Я принёс вина, мы поужинали в её номере, и конечно же оказались в постели. На этот раз я не стал долго экспериментировать и сразу положил свою новую знакомую так, как надо. Результатом был тот же стук в стену от соседей и благодарные поцелуи подруги до утра. Меня понесло. Утром я просыпался в объятьях одной, в обед кувыркался с другой, а вечером иногда был по очереди с обеими. Тогда я в первый раз узнал, что такое ревность. Моя первая подруга, заподозрив неладное, проследила за мной, куда я на ночь исчезаю. Результатом стала драка, в которой обе женщины таскали друг друга за косы и царапали друг друга. Уступать не хотел никто, поэтому решили, что ничего собственно страшного в этом нет, и договорились, что днём я нахожусь в распоряжение первой, а ночь — для второй. Мой молодой организм не давал сбоев, а повариха следила, чтобы я был достаточно обеспечен калорийной пищей. Неизменным как в первом, так и во втором случае оставалось одно — позы. Степан Некандрович был абсолютно прав. При правильном использовании шарик давал поразительные результаты.

Прошли годы. Я женился в первый раз. Моя жена, школьная подруга, буквально истекала соком даже от предчувствия близости, когда я ей объяснил пользу от своего природного дара. Несколько сумасшедших лет притупили страсть, и меня соблазнила другая. Я женился во второй раз. В этом случае я продержался в этой семье долго только из-за детей. Но пришла пора, и я влюбился в молодую красивую девушку, от которой схожу с ума до сих пор, хотя в браке мы уже более десяти лет. Несмотря на большую разницу в возрасте, у нас крепкая семья, растёт сын, может быть Бог даст и дочку. Всё сталось, как и предсказал мне в своё время дядя Стёпа.

Я закурил, увидев, что мы уже подъезжаем.

— Вон впереди мой посёлок. Ты довольна?

Машина резко свернула на обочину, и, когда остановилась, она, повернувшись ко мне, резко сказала:

— Нет! Я не довольна!

Она наклонилась ко мне, выставив на обозрение и так плохо прикрытые груди четвёртого размера, задрала мини юбку, чтобы она не стесняла движения ног, и запустила руку в мои брюки. Змейка расстегнулась чуть ли не сама. Мой организм как ни старался, не смог справиться с напором такой силы. Началось вполне предполагаемое движение в нижней части моего тела, и, когда уже все было приведено в боевое состояние, она выпустила моего дружка на волю. Он не сопротивлялся и показывал себя во всей красе. Она внимательно начала рассматривать то, что у неё оказалось в руках. Сделав паузу, она ослабила мёртвую хватку, села на своё место и машина тронулась.

— Козёл! — это, по-видимому, было сказано мне.

— Девушка, я не закончил свой рассказ.

— Всё, вылезай, сон прошёл, в твоих услугах я больше не нуждаюсь.

— Но я же выполнил вашу просьбу? Вы сами сказали, что сон прошёл. Здесь буквально километр остался. А я вам всё-таки расскажу свою историю до конца.

Машина тронулась.

— Вы, вероятно, хотели там найти доказательства моего рассказа? Понимаю вас. Да, их там нет. Буквально полгода назад, когда мы праздновали десятилетие нашей свадьбы, моя любимая попросила сделать ей особый подарок. Когда я спросил: «Какой?», она меня попросила сначала дать обещание, что я его выполню. Я такое обещание естественно ей дал. Тогда она мне сказала следующее: «Дорогой, мы прожили с тобой счастливо уже десять лет. Я хочу, чтобы мы прожили вместе ещё лет двадцать. Поэтому я настаиваю, чтобы ты отрезал себе твой чудесный шарик. Не возражай, я знаю наперёд всё, что ты скажешь! Я достаточно попользовалась его преимуществами, но мы с тобой настолько хорошие партнёры, что в нём уже нет острой необходимости. Заодно я хочу вернуть себе покой. Покой и уверенность том, что очередная девица, прослышав о твоём сокровище, не уведёт тебя от меня. Поверь мне, моё спокойствие стоит больше, чем то, что я испытываю два раза в неделю по пять минут. Так что или я, или …. Другого «или» не будет, так как, во-первых, ты пообещал, а во-вторых, если ты не сделаешь эту операцию, то её сделаю я! Чик-чик, и всё». И вот, девушка, вы пять минут назад держали в своих руках результат — я выполнил обещание и превратился из легенды в обычного мужичка, которого вы только что назвали «козлом», причём незаслуженно. Вот здесь, пожалуйста, остановите.

Я вышел из машины, и, перед тем как захлопнуть дверку, наклонился и попрощался.

— Всего вам хорошего, спасибо за всё!

— Извините, я погорячилась, но то, что сон ко мне уже не вернётся — это точно.

Машина отъехала, моргнув мне задними сигналами аварийки три раза. Я в ответ помахал ей вслед и абсолютно счастливый побежал домой к своей жене, которая приняла мудрое не по годам решение. Сегодняшняя поездка меня в этом абсолютно убедила, так как я даже представить боялся, чем бы всё могло закончиться.