Критика критики, или о защите авторских крыльев

(заметки вредного филолога)

Вот уже второй год, пробегая глазами статьи Александра Федоровича Агаркова, ловлю себя на мысли, что строгий критический взгляд судьи замечательно уравновешивает исключительно доброжелательный тон всех других отзывов и не дает нам, авторам, расслабиться. Тем более. что Александр Федорович — человек добрый. То ли по ритму речи его это чувствую, то ли по тому, как перед критическим разбором он долго говорит о своей субъективности и всячески приносит свои извинения... Соломки подстилает, одним словом.

Но соломка — как вижу по реакции одного из авторов — не спасает. И именно реакция автора заставила меня еще раз перечитать критический обзор Александра Федоровича — внимательно и вдумчиво. И, вчитавшись, удивилась я изрядно. Э, да тут никакой соломки не хватит!

Но прежде чем начну описывать те удивительные подробности, которые мне открылись — обращение к авторам. Дорогие конкурсанты! Если уж мы с вами решились публиковать свои произведения, надо быть готовыми к тому, что они — произведения то есть наши — не всем понравятся, потому как даже величайшие писатели всех времен и народов далеко не в каждой душе порождают отклик. По простейшей причине: люди-то разные.

В том числе и члены жюри.

Поэтому ставить состояние своих крыльев в зависимость от комментариев пролетающей мимо птицы — будь то воробей, гусь лапчатый, да хотя бы сам белый лебедь или даже орел — занятие, на мой взгляд, совершенно бессмысленное. А вот обдумывать и анализировать то, что о нас пишут — а также то, что мы друг о друге пишем — необходимо, просто жизненно важно! Потому как любая критика, прочитанная правильно, развивает способность мыслить, не доверяться сходу чужим оценкам, как низким, так и высоким, адекватно без иллюзий оценивать себя, окружающую реальность, а заодно и критиков.

Посему позволю себе рассмотреть ряд положений критической статьи уважаемого Александра Федоровича Агаркова и дать свои комментарии, опираясь на общепринятые термины и понятия (попытка объективного подхода), а также собственные представления о литературном творчестве. Естественно, субъективность неизбежна — кстати, на объективность оценок не претендует ни один из «критиков» сайта, и каждый считает нужным о своей субъективности упомянуть.

Итак, цитирую: «Что же касается тематики ваших произведений, то есть собственно сюжетов, многие из которых меня как раз и не порадовали, кто своей надуманностью, кто мелкотемьем, кто маловразумительностью, то это дело наживное. Первое из перечисленного лечится самой жизнью — со временем (хочется в это верить!) выдумка в ваших произведениях сменится описанием реалий, благо, они порой поинтересней наших фантазий. На смену мелким темам придут сюжеты помасштабнее — вновь жизненный опыт поможет вам».

Первое, что меня смутило — путаница в терминологии: тематика и сюжет — вещи все-таки разные. Точнее, сюжет — лишь одна из составляющих тематики, связанная со структурой произведения, последовательность развития событий. Сюжет — лишь одно из средство раскрытия тем, основных и побочных. Искренне надеюсь, что уважаемые авторы об этом различии знают.

Удивили меня и рекомендации «вырасти» из фантазий и заняться описанием реальности. Это, извините, зачем? Уже общепринятыми стали такие термины, как фантастический реализм (Булгаков), мистический реализм (Маркес). Ну, там еще Гофман, Гоголь... Ближе к нам по времени — Гессе, Аксенов, Пелевин... Впрочем, прошу прощения, увлеклась — не сомневаюсь, что большинству авторов, приславших рассказы на конкурс, ликбез не нужен. Короче: «не верь поэту, дева», ой, хотела сказать, не верьте на слово критику, уважайте и развивайте, пожалуйста, свою способность фантазировать, если у вас есть такая потребность! Как иначе можно моделировать художественный мир, даже в рамках метода самого что ни на есть «правильного» критического реализма, ежели не с помощью творческой фантазии?

Но больше всего удивило меня — в применении к конкурсным рассказам этого года — слово «мелкотемье». Кстати, именно в «мелкотемье» обвиняли современники Чехова — так что, господа, мы в хорошей компании! И все же — и все же — даже если принять этот термин за комплимент — давайте с ним подробнее разберемся. Определение термина — по словарю Ефремовой: «Преобладание незначительных, мелких тем, не затрагивающих существенных вопросов». Темы работ конкурса: самоубийство молодой женщины, убийство, предательство в любви и дружбе, любовь, война (реальная, невымышленная!), смерть ребенка, фактически забитого собственными родителями, гибель офицера, издевательство полиции над стариком, любовь и самопожертвование смертельно больных людей, исход талантливых и предприимчивых из потерпевшей крах страны), фатальный эгоизм гибнущих, уносящий жизнь тех, кто пытается их спасти... Сломанные и через боль выстраиваемые личные судьбы на фоне судеб страны и мира. Это — мелкие темы? Хотела бы увидеть список крупных...

Другое дело — насколько качественно темы раскрыты: да, здесь диапазон значительный, от рассказов профессионального уровня, талантливейших, за душу берущих, до попыток не вполне удавшихся. Но Александр Фёдорович в подробности не вдается, он всех — тремя фразами — под одну гребенку! Сразу представляется такой притихший класс, носы вниз, головы в плечи, уши горят от стыда, а учитель вещает, размахивая пачкой не слишком-то удачных контрольных работ... Особенно интересны снисходительные рассуждения на тему, что участники конкурса, возможно, начнут писать получше, когда повзрослеют. Очевидно, молодым адресовано. А те, кто постарше — должно быть, уже безнадежны... Ну, кроме тех, кому четверку (или — редкость — пятерку) поставили.

Что до молодых участников, их таланта и умения писать — мне, читателю, познакомившемуся за свою жизнь с большим количеством качественных текстов разных времен и народов, рассказы многих, судя по фотографиям, еще не достигших тридцатилетнего возраста авторов представляются замечательными, а некоторые свидетельствуют о таланте и многое обещают. Но об этом — подробнее — ниже.

Сначала — еще одна цитата. «По-прежнему (а мне уже не впервой «жюрить» «Новых писателей») выделить кого-то из ряда вон по языку не представляется возможным, уж больно похоже все пишут. Хотя, если уж совсем честно, то и сюжеты особым разнообразием не страдают!»

А вот теперь давайте пройдемся по сайту — оценим, так сказать, незначительность тем, однообразие сюжетов и языка. Подробно останавливаться буду главным образом на тех вещах, которые считаю самыми сильными в конкурсе этого года — да простят мне авторы, работы которых упомяну вскользь, либо не упомяну совсем, мою неизбежную субъективность. Берегите крылья!!!

Итак, рассказы.

Евгения Савилова «Метаморфозы синего».

Самоубийство молодой красивой интересной девушки, не нашедшей себя в этой жизни, а просто существовать — не желающей. Самоубийство от усталости, от чувства безнадежности и безысходности. Мастерски выстроенный сюжет, не кинематографический даже, а живописный: сцена ожидания весны — сцена апофеоза красоты обреченной девушки — сцена великой печали рассказчицы (синий траур) — сцена дружеской помощи подруги, снимающей маску — сцена встречи с человеком, несущим в себе — свет, жизнь. И ожидание. Язык: поэтическая проза. Выверенный ритм — ни одного сбоя. Неожиданная, оригинальная, но внятная для читателя цветовая метафорика, мотивированная сюжетом: героиня — художник. Кстати, многие люди переживаемые чувства ассоциируют с цветовой гаммой — это общеизвестный факт.

Посмотрите на этот фрагмент:

«Прошел февраль, зима продолжалась. Март словно забыл свое имя, свое предназначение и отодвинул свои возможности на будущее. От ожидания дни стали серыми, невнятными и пресными. Сидя на парах, мы все больше горбились, опускали удлинявшиеся носы к столам, неубранные длинные волосы седели и превращались в пепел».

Олицетворение в двух первых строчках — каково? А дальше — визуальная образная динамика, передающая тему усталости, игра с серым цветом, представленным трижды — но без единого повтора: «дни стали СЕРЫМИ», «волосы СЕДЕЛИ и превращались в ПЕПЕЛ». Именно этот рассказ я бы особо выделила — по высочайшему качеству и оригинальности языка.

По тематике. Сначала мне подумалось, что это очень женская проза. Тема жизни, проходящей мимо, девичьей судьбы, которая все никак не превратится в женскую —этакий предрассветный сумрак, и страшно, что рассвет никогда не наступит. Решила проверить, насколько «женский» это рассказ. Дала почитать трем мужчинам, все трое в возрасте. Признак таланта автора — умение взять за руку читателя и повести за собой в такой мир, куда сам читатель не пошел бы. Повела за собой Евгения Савилова трёх мужчин в мир хрупких девичьих чувств. Оценили очень высоко, цитирую одного из них: «Хорошо написано, блестящий язык, внутренний мир героини очень качественно описан и потому вызывает понимание и сочувствие».

А меня потащил за собой Дмитрий Динеро — в мир воина. Терпеть не могу войну во всех ее видах. Уверена была, что до конца не дочитаю, однако дочитала и даже прониклась: увидела мир глазами этого самого воина. Прочувствовала. Автор демонстрирует умение выстраивать миры, выходя за рамки собственного опыта. О языке: внятно, четко, просто. Грубоватый язык простого воина. Метафорика соответствует эпохе, в рамках образа. Кажущаяся простота качественно, умело сделанной вещи. Тематика многослойная, один из слоев: входящая в кровь человека война делает малозначимыми прежние жизненные цели. Он уже не вернется домой. Актуально и сегодня: встречали тех, кто раз оказавшись в горячей точке, уже не хотел возвращаться из этого ада? Очень интересный поворот темы предчувствия конца, разрушительная работа страха — и именно желание избежать смерти приводит к смерти: так в античной трагедии желание всех действующих лиц обмануть предсказанную судьбу ведет героя к исполнению страшного пророчества.

Алеся Кшесинская «Лилии для Марты».

За душу берет тема, и сюжет интересный, и образный ряд выстроен — но, на мой взгляд, недоработано, сыро. Удачи автору в дальнейшем!

Айгуль Галиакберова «Пластина раздора».

Еще одна «мелкая» тема — отношения врачей и пациентов. Ну, подумаешь, огульные обвинения, инфаркт врача... А теперь серьёзно. Блестяще раскрыта тема неблагодарности. И каким языком! «Каждый пишет как он дышит, не стараясь угодить». Язык рассказа Айгуль выдает восхитительный темперамент и бьющую фонтаном энергию автора: буйство красок, экспрессивная авторская речь (здесь и экспрессивная лексика, и синтаксис работают), реплики диалогов, создающие образ говорящего. «Как же раскалывается голова! Зажмурившись, я ожесточённо потёрла переносицу. Не помогло. Вдохнула запах дешёвого растворимого кофе из чашки со сколом на ручке, отхлебнула глоток. Какая всё-таки редкостная гадость, потому как сахар закончился». На все хватает автора: и увидеть-зарисовать, и чувства свои передать, и диалоги зафиксировать. Исключительно удачные портретные зарисовки. Браво! И — бис! Хочу еще почитать — про Шамиля Раильевича!!! Сборник рассказов из жизни медиков хочу!!!

К вопросу о том, как все одинаково пишут: ну сравните хотя бы язык «Пластины раздора» с языком рассказа «Метаморфозы синего».

Андрей Рябов, Лека Ман «Избери себе друга».

Очень сильный рассказ. Житейская история с криминальным концом. Исключительно тонкая работа: ожившие пласты разных эпох, и через эти слои проходит жизнь героев. Выстраиваются, вырисовываются характеры. Повествование вначале идет неспешно, с юмором, а потом любовный треугольник оборачивается трагедией. Наше время — время переоценки ценностей. Рухнули идеалы, развеялись иллюзии, осталась — для многих — только частная, личная жизнь: любовь, деньги. Вызывающий симпатию тихий двоечник, простой парень, преданный друг оказался собственником, готовым уничтожить того, кто может помешать его счастью. Расчетливое присвоение любящей друга женщины воспринимается даже как торжество справедливости: истинная любовь, многолетняя преданность... Но это любовь маньяка: любимая становится жертвой всепоглощающего чувства одного приятеля и легкомыслия другого. Простой сюжет — и все же небанальный. Есть такое понятие — вероятностное прогнозирование. Так вот, этот как бы простой сюжет выстроен так, что каждый следующий ход судьбы непредсказуем либо поливариантен — и оттого все время интересно. Выверенный язык без излишеств, на мой взгляд, вполне соответствующий образу рассказчика.

Любопытная работа — «Пальто» Ирины Гилязовой. Что-то от Гофмана. Явный признак таланта автора — заставляет дочитать до конца, потому что читается: язык хорош. Да, много банальных ходов, стандартных образов... Однако этот мир — слегка киношно-сериальный — живой в рассказе, в нем можно ходить, осматриваться, там есть свои законы и правила. Вообще, фантазий больше в произведениях авторов молодых — и я призываю авторов ценить свою способность гулять по призрачным мирам, потому что потом, набравшись опыта, вы, возможно, так писать не сможете! Лета к СУРОВОЙ прозе склонят, захочется рассказать о пережитом — не теряйте время, уважаемые авторы в возрасте до тридцати и немного старше, дайте миру то, что может дать только молодость! Ирина, Вам — удачи!

Игорь Косаркин «Дыхание».

А вот этот рассказ меня потряс. Трагедия — без личных оценок. Судьба. Рок. Дыхание океана. Язык: короткие фразы. Глаголы — только в форме настоящего времени. Мы стоим рядом с ними и смотрим на океан. Тема такая и написано так, что лишние слова о рассказе попросту представляются неуместными.

Еще одно потрясение — Анна Светлова, «История одной любви». О тематике — война, предательство любимого, стойкость женщины — и говорить нечего: мы всей семьей плакали. А женщин у нас в семье — только я.

Но самое главное — это литература. Настоящая. Посмотрите на начало и конец рассказа — характер героини, книжной девочки «до» и «после» — двумя абзацами. Завершенная композиция: она возвращается к тем книгам, на которые пеняла. Книги и жизнь. В жизни все не по правилам. И это — неправильно. Несгибаемая вера рассказчицы (скорее всего, автор и рассказчик идентичны) в то, что есть настоящая (ибо об этом рассказано в книгах!) любовь, и мужество, и верность. Потрясающий образ — целостный и исключительно женственный. Вечная женственность — готовность все перенести, не изменяя себе. Очень хорошо написано. Короткие фразы, четкий ритм (а ритм в прозе — вещь не мене важная, чем в поэзии), читается легко, на одном дыхании.

Андрей Растворцев «Мама».

Потрясающий сюжет! А свидетельство тому, что написано прекрасным языком — не думаешь о том, как это сделано.Зачастую хороший язык — это волшебное стекло, оно растворяется, становясь незаметным и дает возможность войти в мир, который кажется реально существующим. Именно так воспринимаю качество языка в рассказе Андрея Растворцева. «Словно нитка за иглой ходил он по стойбищу за младшей дочерью Цырена — Баирмой. Приглянулась ему черноглазая. Куда она — туда и он. То флягу с водой ей поможет поднести, то шкуры с нею перетряхивает, то дрова с нею носит. Видно было со стороны, что и Баирме он нравится». И снова наблюдаем верный признак хорошего языка — выверенный, удобный для читателя разговорный повествовательный ритм. Как он создается? Разными средствами. Во-первых, порядок слов: в неэкспрессивной речи новая информация помещается в конце фразы, если наоборот — фраза воспринимается как эмоционально насыщенная, экспрессивная. Кому интересны подробности — обратитесь к теории актуального членения предложения. Кроме того, легко отследить характерный именно для этого рассказа прием, который называется «парцелляция» («конструкция экспрессивного синтаксиса, представляющая собой намеренное расчленение связанного интонационно и на письме текста на несколько пунктуационно самостоятельных отрезков»). Например: «После разговора с ним Цырен позвал к себе Шелехова. И что-то долго ему втолковывал». Точка перед «и», разбиение одного предложения на два. Не знаю, сознательно ли автор использовал так часто этот прием, подозреваю, что интуитивно. Но нужного эффекта добился мастерски. Вообще, мне кажется, что когда пишешь — не анализируешь, просто ловишь нужный ритм... Но возможно процесс у всех по-разному идёт.

Ксения Незговорова «Третий шаг».

Пока дочитала, забыла, что автор — девушка. Перевоплощение — признак таланта. Игра сюжетных линий на грани реальности и фантастики. Иногда тяжеловато было читать, на мой взгляд, местами затянуто, небольшие смысловые сбои (связок не хватает?), но могу ошибаться — регистр не вполне мой. Неужто и это «мелкотемье» по мнению критика? Всего-то — уход из жизни трех героинь: в смерть, в безумие, в безумие религиозное. Герой — за полшага до самоубийства — возвращается в жизнь, потому что кто-то позвал на помощь. Мне рассказ представляется фантасмагорией, но его вполне можно расценить как экспрессивное отражение вполне реальных событий. Подозреваю, что нынешние реалии, в которых — и физически, и эмоционально — существуют молодые люди, представителям старшего поколения могут показаться мрачноватыми фантазиями.

Уважаемые мои сверстники и люди старшего возраста! Представляете ли вы, в каком мире живут наши дети и внуки? Насколько их внутренний ландшафт отличается от нашего? Их формировала эпоха полного разрушения нескольких взаимосвязанно существующих систем жизненных ценностей. Многим из них не на что опереться. Даже самая замечательная семья далеко не каждого может уберечь от чувства вакуума, потому что человек живет не в родительской семье, он уходит из нее в дремучий лес собственной судьбы, где бродят толпами растерянные сверстники. В лесу бывает холодно и одиноко. И еще — странно. И страшно. За каждым деревом мерещится чудище — а может это просто другой человек, такой же — и растерянный, и напуганный? Познакомьтесь со статистикой самоубийств и психических расстройств у молодежи. Люди ломаются: не хватает опор. Мне понравился финал рассказа «Третий шаг». Будущее — есть. Все-таки есть надежда, что наши дети справятся, выживут. Потому что придут друг другу на помощь.

А значит, будущее есть и у нас с вами, мои сверстники: когда мы состаримся, возможно наши дети о нас позаботятся.

Очень сильный рассказ — «Две белые птицы». Трагедия вроде бы хорошей женщины. И казалось бы, за что ей такое? Общество виновато? Но похоже, проблема не только и не столько в обществе, сколько в самой героине. Женщина воспитала дочь эгоисткой — из-за неразумной любви своей. А раньше — настояла, чтобы муж жил не там, где он хотел — и слабый человек, поддавшийся сильной женщине, потянулся к алкоголю... Непорядок с детьми — а не от алкоголя ли того? Детально восстановленный фрагмент реальности, судьбы. Вот живет хороший талантливый человек. Ну, чуть-чуть жесткая. Ну, чуть-чуть высокомерная. И в доме престарелых все какие-то ужасные. Кроме нее... Что-то тут не то. Похоже, человек живет иллюзиями и идеалами, не снисходя до тех, кто «не соответствует». За исключением избалованных и жестоких детей и внуков, которых продолжает любить — безумно. Без — умно. (Не случайно в конце рассказа вместо живых лебедей — два воздушных шара: на мой взгляд, символ иллюзии). Сложная штука — жизнь. И мы несем гораздо большую ответственность за свои слова, чувства, мысли, поступки, чем нам самим кажется. Не знаю, это ли хотела сказать автор, но воссозданный незаурядным талантом писателя фрагмент реальности живет своей жизнью, и каждый читатель будет понимать и судить этот мир в зависимости от своих представлений об устройстве мира вообще. Простите, если что не так поняла.

Прозрачный, простой, поэтичный язык. Совершенно не похожий на язык других рассказов. Сцены в Белоруссии читаются, как песня поется.

О рассказах победителей, каждый из которых хорош по-своему: читала с большим удовольствием. А что до языка... Роскошный; богатые «вкусные» описания из «Пусика» Владимира Шишигина... И построенный преимущественно на диалогах и полилогах «Исход» Сергея Кардо — мгновенная фотография, совсем иные средства... Да где ж тут сходство? Разве что тот факт, что по-русски написано...

Все пишут на хорошем литературном языке. Но язык у каждого — свой собственный. Со своей стилистикой, своим ритмом.

Вот такое мое субъективное мнение.

С уважением,

опытный читатель

Ольга Чубарова