Ярослав НИКОЛАЕНКО (г. Санкт-Петербург) АКЦИОМАН

Было промозглое серое декабрьское утро. Северный ветер с каким-то особым злорадным остервенением сбивал с ног прохожих, срывая все на своем пути. Мокрый липкий снег облеплял с головы до ног, попадая в глаза, в рот, за шиворот, как будто испытывая людей на прочность. А мокрая соленая жижа под ногами превращала тротуар в полноценный ручей. Холодное зимнее солнце где-то за толщей свинцовых туч нехотя поднималось из-за горизонта, а толпы людей уже вовсю спешили по своим делам.

Среди них особенно выделялся мужчина лет сорока в домашних тапочкам на босу ногу, что уже само по себе не могло остаться без внимания. Той скорости, с которой он маневрировал в толпе, позавидовали бы прославленные атлеты. Он не бежал, не шел — он парил, обгоняя всех и вся на своем пути. Одет он был весьма заурядно: старомодные мешковатые брюки его были плотно усеяны грязными брызгами; старая спортивная ветровка едва ли защищала его от непогоды. Голова и шея мужчины были мокрыми от снега. Губы его были настолько синими от холода, что выглядели неестественно. Покрасневшие от ветра глаза слезились, а замерший нос, приобретя бордовый оттенок, ручьями изливал из себя все свое содержимое. Выглядел он пугающе. Тем не менее, происходящее вокруг мало интересовало его. Он не замечал прохожих, был весь погружен в себя. Глаза его горели. По размашистым движениям было видно, что он очень торопился.

Сегодняшний день обещал стать для него плодотворным. Вчера он лег спать за полночь, но сон никак не шел ему в голову. Ему не терпелось поскорее дождаться утра. Он ворочался из стороны в сторону, ёрзал по кровати. Периодически он тщетно проверял до боли знакомый сайт, но обновлений не было. Он ведь прекрасно знал, что только с началом рабочего дня, утром, появятся новые заветные каталоги гипермаркетов.

Но он проспал! Ни один из десятка будильников, намеренно заведенных на нужный час, не смогли нарушить его глубокий сон. Когда он открыл глаза и спустя пару мгновений осознал произошедшее, его охватил страх. Трясущимися руками он потянулся за часами. Взглянув на время, он немного успокоился: в запасе у него было пятнадцать минут. Как раз только, чтобы посмотреть новые акции магазинов и спланировать предстоящие покупки.

Его сердце, замерев на секунду, забилось с удвоенной силой, приятная дрожь охватила всего его изнутри в предвкушении новых снижений цен. Он знал наперед, какие магазины и по каким дням выставляют свои новые предложения. Он постоянно следил за всеми ценами и был в курсе всех среднерыночных колебаний. Продукты он в основном закупал про запас, опасаясь впоследствии повышения цен или исчезновения товара с полок магазинов. Именно поэтому все уголки его скромного жилища были заполнены крупами, консервами, макаронами, туалетной бумагой. Холодильник был забит впрок сыром, сливочным маслом, рыбой, замороженными овощами и котлетами. Все продукты он покупал лишь по акциям и выстраивал свое меню исключительно по ним. Он мог легко отказаться от какого-либо продукта, если магазины длительно не снижали на него цену. При появлении нового каталога он крайне волновался, и во что бы то ни стало стремился быть среди первых покупателей. Уже случалось, что незначительное промедление лишало его удовольствия смаковать новую выгодную покупку и с завистью и негодованием провожать конкурентов, увозящих в своей тележке прямо у него из-под носа, как ему казалось, совершенно не нужный им, но безумно необходимый ему последний кусок мыла со скидкой или пачку творога. В такие моменты горечь его была столь сильна, что иные выгодные предложения уже не могли обрадовать и удовлетворить его и как минимум до конца дня он оставался хмурым, с мыслями лишь об этой утрате.

Если же все складывалось удачно, он несся домой и подобно хомяку складывал свое сокровище по полочкам и довольный занимался домашними делами. Его скромная маленькая комнатка в коммуналке на окраине города походила на бункер с запасами на случай войны. Всех этих запасов продовольствия, которые он регулярно пополнял, хватило бы на пару месяцев полноценного существования для небольшой группы людей. На полу по всему периметру были расставлены мешки с картофелем, морковью, луком, сахаром, солью. Поодаль стояла большая корзина с яблоками. Платяной шкаф и секретер были также заполнены продуктами питания под самый потолок. Комнатка была такой маленькой, что приходилось буквально перепрыгивать через баррикады из продуктов, чтобы попасть от входа к холодильнику. Холодильник этот постепенно стал его самым любимым и ценным предметом на свете. Он был старый, большой и надежный, с настоящим замком на дверце, который мама в детстве всегда запирала, уходя из дома.

За продуктами приходилось постоянно следить, что доставляло ему большое удовольствие. Он внимательно контролировал сроки годности и внешний вид товара, и употреблял в пищу лишь то, что скоро должно было испортиться. Обычно он очень внимательно и придирчиво изучал упаковку в магазине на предмет повреждения или истекающего срока годности, но однажды ему посчастливилось наткнуться на сыр по цене, сниженной втрое — его любимый сыр, срок годности которого истекал через три дня. На радостях он тогда накупил двадцать упаковок этого сыра, и последующие дни у него была исключительно сырная диета. Он стойко ее выдержал, хоть и любовь к этому продукту у него значительно поубавилась. До следующей подобной акции.

Это хобби поглотило его с головой. Любой другой деятельности он не придавал такого значения, не испытывал такого удовольствия и стремления вновь и вновь отправиться за заветным товаром, даже если будет необходимо поехать на другой конец города или отстоять в большой очереди. Радость от экономии скрашивала его однообразную серую одинокую жизнь, наполняла ее яркими красками, придавала смысл каждому прожитому дню. Чем глубже он погружался в азарт экономии, тем стремительнее терял последние дружеские контакты, нисколько об этом не сожалея. Если случайным образом он сталкивался с кем-то из своих прежних коллег или знакомых, то обычным делом было, потупив взор, резко уйти в сторону.

Сейчас многие уже и позабыли его имя. А ведь когда-то так потешались, когда мать ласково звала его Тосик. Он вырос, повзрослел, но так и остался тем самым Тосиком. А ведь мечтал в детстве, что станет великим ученым с мировым именем, Святославом Андреевичем. От природы он обладал удивительно острым умом, блестяще защитил кандидатскую по химии, но растратил свои способности впустую и теперь перебивался лишь случайными заработками на дому, выполняя опросы за деньги, участвуя в глупых конкурсах или делая спортивные ставки. Первое время после потери работы он еще был охвачен волной бесплатных мастер классов, тренингов, однако коммуникация с людьми становилась для него столь тягостной, что он оставил эти затеи. Лишь изредка посещал он бесплатные выставки и кинопоказы.

Еще каких-то пять лет назад его очень коробило такое положение дел. Его мучила совесть, терзали амбиции. Он не осознавал целей своего существования. Но тут на помощь пришла сфера торговли. Именно магазины со своими промо-акциями, распродажами и яркой рекламой пленили и поработили его. То, что он так искал, он нашел здесь. Он даже разработал сугубо для себя философию потребления. Вел учет трат и план покупок. Жизнь его была расписана строго на срок действия очередного каталога с акциями.

Сегодняшний день должен был стать особенным. В честь открытия своего нового гипермаркета были предложены грандиозные новогодние скидки. Нужно было только успеть.

Заглядевшись на яркие картинки нового каталога, Тосик не заметил, как пролетело время. Наконец, одумавшись, он вскочил как ужаленный, спешно оделся в то, что попало под руку и не позавтракав выбежал из дома. На улице моросил дождь со снегом и дул пронизывающий сильный ветер. Обычно в такую погоду он предпочитал сидеть дома и оттуда, из теплоты, наблюдать за разгулом стихии. Но сегодняшний день был не такой как все.

До нового гипермаркета нужно было ехать несколько километров, но его это не беспокоило, так как магазин организовал бесплатные автобусные маршруты, один из которых проходил прямо возле его дома. В ожидании транспорта он нервно смотрел на часы. Наконец подъехал автобус, и он облегченно вздохнул. Но радость была преждевременной. Через пару остановок бесплатный автобус встал в пробку. Десять минут прошло, а пробка только нарастала. Водитель открыл двери и он, выпрыгнув наружу, почти бегом устремился в сторону магазина. Большой постер со скидками вдоль дороги дразнил и подгонял его. Когда уже виднелся вход, заполненный толпами покупателей, его конкурентов, дорогу ему преградил красный сигнал светофора. Табло начало обратный отсчет. Казалось, что время остановилось, и зеленый свет не загорится никогда. Через двадцать секунд его терпение лопнуло, и он побежал на красный. Он почти успел пересечь дорогу, когда черный внедорожник по касательной отбросил его на обочину, прямо в большую лужу. В момент падения он сильно ударился головой, машина задела ему колено. Оно разболелось так сильно, что было невозможно согнуть ногу и сделать шаг. Однако он встал, робко извинился перед водителем автомобиля и похромал к дверям магазина, не обращая внимания на предложения окружающих вызвать скорую. Как раз в это время началось торжественное открытие гипермаркета и запуск первых покупателей. Он присоединился было к толпе, как кто-то окликнул его и мощным движением руки оттолкнул в сторону.

Все остальное он помнил лишь урывками. Охранник гипермаркета что-то говорил про его грязную одежду, про уважение к другим покупателям, а тем временем в голове крутились лишь мысли о грандиознейшей утрате всей его маленькой жизни. Охранник обвинил его в воровстве. Как? Он никогда в жизни не украл ни одной копейки. Даже мысли такой никогда не возникало в его голове. Случалось, что кассиры по невнимательности давали ему сдачи больше, чем требовалось, так он возвращался и отдавал все лишнее до копейки. Еще с пеленок мать учила его никогда не брать чужого. Он это усвоил на всю жизнь.

С трудом добравшись до дома, он не раздеваясь повалился на кровать и забылся тяжелым сном. Больше он уже никогда не поднимался. Наутро его охватил жар, подступила тошнота и головокружение. Колено раздулось как мячик.

Он лежал, смотрел в потолок и вспоминал недавний день рождения. Как всегда о нем никто и не вспомнил и не поздравил, за исключением смс от оператора мобильной сети и прочих подобных безликих сообщений на телефон и электронную почту. А ведь у него был юбилей. Как сейчас он помнил, как прихватив любимую карту магазина, он купил себе торт и пирожных со скидкой в честь дня рождения. Как же давно он не ел ничего столь вкусного. В обычные дни он не обращал внимания на скидки на кондитерские изделия, так как его финансовые возможности не позволили бы ему прожить до конца месяца, совершая подобные покупки. Он вел строгий учет всех трат. Вспоминал он и свой позапрошлый день рождения, когда торта не было. А все из-за глупого недоразумения: его обсчитали на кассе, а он не осмелился ничего сказать в ответ.

Состояние его ухудшалось. Он звал кого-нибудь из соседей, просил воды, но они проходили молча по коридору и не обращали на него никакого внимания. Окна не были зашторены и сквозь ночную пелену в комнату словно украдкой проникал свет уличного фонаря, будто бы желавшего разделить с ним эти горестные минуты одиночества.

Какая-то бездонная тоска и боль охватили его с головы до пят. Чувство безысходности, потерянности, ненужности подступило к горлу. Осознание жестокой реальности съедало его изнутри, наступило понимание несбыточности планов, всех тех грёз, которыми он жил всю свою жизнь. До последнего момента он верил в какое-то мистическое чудо, которое появится из ниоткуда и озарит его своим светом. Его наконец увидят, распознают, оценят по достоинству, он станет человеком! И только сейчас его словно кипятком ошпарило понимание конца. Все разрушилось, так и не начавшись. Мурашки нервно побежали по спине. Хотелось закричать, завыть, но уже не хватало сил. Все то, что он так стремительно прятал, маскировал от самого себя, сейчас вырвалось наружу и охватило его целиком: пустота, одиночество, глупость всего того, чем он жил последнее время. Ему вдруг безумно захотелось снова стать маленьким мальчиком лет трех. Ведь тогда он действительно по-настоящему был счастлив. Тогда и только тогда. Все остальное потом — лишь имитация жизни. Боже, как же хотелось выть, из последних сил и до разрыва связок. Выть не ради чего-то, выть от глухой душевной боли, от пустоты и безысходности. Хотелось плакать; было так обидно, жалко себя, но слез уже не было. Губы его ссохлись и потрескались, во рту все пересохло. Он помнил, что по акции купил пару месяцев назад три пятилитровых канистры с водой и поставил их под кровать. Они точно еще не были истрачены. Очень хотелось пить, но подняться уже не было сил. Если бы он тогда купил маленькую бутылочку в пол-литра, то сейчас бы смог дотянуться до нее и утолить жажду. Но купить пять литров ведь было выгоднее.

Комнату застилал туман, все контуры постепенно разглаживались, дышать становилось все труднее, но боль уходила. Уходила навсегда.

Прошло несколько дней, прежде чем нашли его бездыханное тело. Соседи почувствовали неприятный запах из его комнаты и лишь тогда удосужились вызвать врачей. Никого не интересовала причина смерти. Переохлаждение? Последствие аварии? Нервное потрясение от общения с охранником магазина? А ведь он почти никогда не болел.

Но его не стало. Он ушел тихо и незаметно. Никого не потревожив, ни о чем не попросив.

Он так и не успел купить свой любимый сыр. Этот маленький кусочек счастья достался кому-то другому.