Dixi

Архив



Олег ГОНОЗОВ (г. Ярославль) ГАНЕША ВСЕ СЛЫШАЛ

Гонозов

1

Люба проснулась в поту.

Мокрые волосы слиплись, щеки горели, губы пересохли.

Ей приснилось, что её ограбили и изнасиловали.

Жестко, мерзко, бесцеремонно, а она, бедняга, закусив губы, терпела.

 

В душном похожем на сауну помещении окна были наглухо закрыты, свет выключен, а жужжащий под потолком вентилятор гнал обжигающий лицо воздух.

Словно попавшая в банку стрекоза, Люба пыталась вырваться на свободу, но все глубже и глубже погружалась в вязкую трясину неизвестности.

Очнулась она от своего душераздирающего крика...

 

— Ты кричала так, словно тебя тащат в преисподнюю, — глядя на взлохмаченную дочь, заметила Вера Борисовна. — Приснилось что?!

— Приснилось, — встав с постели, Люба отправилась в душ.

Делиться подробностями ночного кошмара не стала. Зачем?

Двухнедельный отдых на берегу Индийского океана подходил к финалу.

Завтра они сдадут ключи, займут место в кондиционированном автобусе и покатят в аэропорт.

 

На завтрак дочь с матерью не ходили.

То, что предлагалось в едва дотягивающем на три звезды отеле, язык не поворачивался назвать завтраком.

На покрытом застиранной скатертью столе каждый день с убивающей простотой выставлялось одно и то же: лоток с вареными яйцами, лоток с овощным рагу и лоток с крупно порезанными недоспелыми помидорами и огурцами. Ещё были какие-то неаппетитные хлебные тосты, джем и кусочки масла в фольге. Из напитков — безвкусный чай и такой же пустой кофе.

Люба с Верой Борисовной были к этому готовы.

Пакетики растворимого кофе «три в одном», пластиковые упаковки лапши «Роллтон» и маленький дорожный кипятильник они привезли с собой.

Собираясь в Гоа, Люба проштудировала в интернете не один десяток откликов от людей, побывавших на берегу Индийского океана.

Незнакомые дяди и тети пугали их серым застиранным постельным бельём, частыми отключениями электричества, малярийными комарами и кражами в отелях.

Слава Богу, всё обошлось.

Свет в отеле вырубался только четыре раза, и то не больше двух часов.

Простыни оказались чистыми — и привезённые с собой, чтобы не тащить обратно, они подарили немолодой смуглолицей горничной.

Комары не досаждали.

О кражах в отеле никто не заикался. Хотя в соседнем несколько номеров почистили основательно. Как рассказывала напуганная представительница турфирмы Карина, воры залезали в номера ночью через балкон, когда люди спали. Вещи не трогали, брали только деньги.

После услышанного Люба с Верой Борисовной, ложась спать, запирали дверь и окна на все замки и крючки, а сумку с документами прятали под подушку.

 

— Не пора ли на море? — оценивающе осмотрев в зеркале загар, объявила Люба. — Джимми, наверное, уже затосковал о нас в своём шейке! Кстати, я должна ему десять рупий, надо отдать.

— Никуда мы не денемся с подводной лодки, — улыбнулась Вера Борисовна. — А твои десять рупий для Джимми как для нас десять копеек!

— Не сказала бы, — парировала дочь. — Ты видела, с каким благоговением он пересчитывает выручку? Сотенку к сотенке складывает, двадцатку к двадцатке...

— Да их замызганные двадцатки в руки противно брать!

— А что с этим богатством делать? — Люба достала из сумки целый ворох разноцветных купюр с портретами улыбающегося Махатма Ганди.

— Я тебе говорила: не надо все доллары на фантики менять! Но ты разве послушаешь мать, курс, видите ли, хороший!

— Скажи что плохой? Шестьдесят три рупии за доллар! Нигде такого не было! Ладно, устроим у Джимми шикарный обед, а оставшиеся фантики потратим на сувениры! — Люба вспомнила недавний сон и добавила. — Если нас не грабанут!

— Типун тебе на язык! — Вера Борисовна с опаской посмотрела в сторону деревянной фигурки Ганеши — индийского божества мудрости с головой слона.

По легенде, голову Ганеше отрубил отец Шива, когда тот не пускал его в покои матери. А потом, чтобы успокоить супругу, Шива пришил Ганеше голову гулявшего поблизости слоненка. В путеводителях по Индии рассказывалось, что Ганеша исполняет любые тайные желания и человеческие помыслы.

— А ты представь, у нас свистнули сумку с загранпаспортами и всю наличность, — словно испытывая судьбу, не унималась Люба.

— Да хватит тебе! — Вера Борисовна хотела перекреститься, но, не зная, как общаться с индийскими богами, передумала. — Пойдем на море!

Они шли по знакомой глиняной тропке между тянущихся к солнцу пальм и убогих лачуг, мусорных свалок и каменных заборов. На углу, словно указатель где поворачивать к морю, красовалась деревянная будка-магазинчик с питьевой водой и сомнительного цвета соками в пластиковых бутылках. Три бутылки стояли на деревянном ящике прямо на повороте. Но Люба с Верой Борисовной брезговали покупать воду с рук. Возвращаясь с пляжа через центр городка, они наведывались в супермаркет, где затаривались пятилитровой бутылью минералки. Стоила она всего 60 рупий, а хватало её на два, а то и на три дня.

 

2

— Как отдыхается? — с улыбкой встретил их на пляже Джимми, смуглый низкорослый индиец, хорошо говорящий по-русски.

В голубой рубашке с коротким рукавом и потертых шортах, он ходил босиком. На правой руке красовались огромные фирменные часы, которыми он хвастался, как маленький ребенок новой игрушкой. Часы были китайской подделкой, оставленной хозяину кафе на память русскими туристами. Но Джимми был настолько им рад, что в присутствии отдыхающих частенько поглядывал на навороченный с множеством стрелок циферблат.

Не забыл он глянуть на часы и в этот раз:

— Опаздываете!

— Начальство не опаздывает, а задерживается, — улыбнулась Люба, но индиец не понял шутки.

По-хозяйски расхаживая между деревянных лежаков, он терпеливо ждал, когда дочь с матерью определятся с местом. И как только они облюбовали две выкрашенных белой краской конструкции и стали поправлять лежащие на матрасах полотенца, Джимми заботливо распахнул над ними два огромных пляжных зонта:

— Так хорошо?

— Отлично, Джимми! — опустив ноги в пластмассовый тазик с водой, ответила Люба.

— Пиво, пепси, коктейль? — не уходил индиец.

— Уговорил, тащи две бутылки пепси!

Хозяева шейков предоставляли отдыхающим на пляже лежаки бесплатно, а те в свою очередь покупали у них прохладительные напитки, пиво, вино, а то и что покрепче.

Один предпенсионного возраста москвич с восхода до заката прикладывался к индийскому рому «Олд Монк» (в переводе «Старый монах»). Он и себя называл старым монахом, хотя и звали его Евсеем Мироновичем.

Длинный и до неприличия худой, Евсей Миронович был чёрным от загара, словно жил на пляже с самого рождения. Он не скрывал, что отдыхает в Гоа двенадцатый раз!

— Если бы было можно, то я отсюда совсем не уезжал, — признавался он Вере Борисовне, угадав в ней заинтересованную слушательницу. — Я свою квартиру в Москве сдаю, и этих денег мне хватает на здешнюю жизнь!

Евсей Миронович был большим знатоком индуистской культуры и религии. Его можно было слушать часами. Он рассказывал, что согласно индуизму, когда умирает плоть человека, его душа не погибает, а переходит в другое тело, где продолжает новую жизнь. И в каждой новой жизни судьба души зависит от её поведения в прежних воплощениях. По закону кармы никакой грех не остается без наказания, и никакая добродетель — без награды.

От поклонника местного рома Вера Борисовна узнала, что в Индии нет ничего страшнее, когда жена переживет мужа. За это она будет расплачиваться всю оставшуюся жизнь, потому что смертью мужа боги наказывают женщину за грехи!

Евсей Миронович говорил, что если супруг заболеет, то жена должна поститься и никогда не называть мужа по имени — произнесенное вслух имя укорачивает его жизнь.

После похорон мужа вдова обязана отказаться от всех жизненных удовольствий. Спать на голом полу, питаться мучной похлебкой и молиться. Для окружающих она до конца своих дней становится изгоем. Ей запрещается повторное замужество, нельзя носить украшения, посещать храм, выходить на улицу, даже обедать за одним столом с семьей.

Считается, что вдова приносит несчастье всем, кто общается с ней и живёт под одной крышей. Поэтому для женщины нет другого выхода, как только совершить похоронный ритуал сати — живьём броситься в погребальный костер мужа.

— Какой бред! — возмутилась Вера Борисовна.

— Это Индия, голубушка! — улыбнулся Евсей Миронович. — Как говорится в сборнике древнеиндийских правил «Вишну-Смрити», долг женщины после смерти мужа для сохранения непорочности последовать за ним. И не надо произносить вслух слово «бред» — в Индии мысли материализуются!

Вера Борисовна промолчала, а сама всю ночь не могла уснуть.

Её первый муж Николай Павлович в пятьдесят пять загнулся от цирроза печени. И что же, она из-за этого алкоголика должна была броситься к нему в могилу? Да она и о смерти-то его узнала только месяц спустя, и до сих пор не знает, где его похоронили!

Второй, гражданский, муж оказался не лучше. Вера познакомилась с ним, когда тот откинулся с зоны. Григорий работал у них в магазине грузчиком и с первых дней стал оказывать ей своеобразные знаки внимания. То шоколадку подсунет, то мороженым угостит. А как-то из ресторана к себе на квартиру заманил и к разным сексуальным забавам стал приобщать. Вера Борисовна, как женщина скромная, мужским вниманием не избалованная, естественно, первое время противилась «полоскать» во рту детородный орган кавалера, а потом уступила. Из разговоров с подругами она понимала, что многие никогда в жизни не слышали про минет, а кое кто-то даже не знал, что такое оргазм.

Когда Григория посадили, Вера таскала ему в СИЗО передачи. С зоны он живым не вернулся. Стало быть, по местным поверьям ей бы пришлось гореть с мужем в погребальном костре? Да пошли на фиг эти индусы!

 

3

Вера со школы любила индийское кино.

По нескольку раз бегала в клуб смотреть «Цветок в пыли» и «Любовь в Кашмире». Но и представить не могла, что под старость лет окажется в Индии. Дочка уговорила. Как-то слетала с подружкой в Турцию, потом в Египет — понравилось. Когда подружка вышла замуж, ездить стало не с кем, а отдых на заграничных курортах затягивает посильнее наркотиков.

Стала Люба ненавязчиво обрабатывать мать, втолковывать ей, что когда в жизни много серого, и сил нет терпеть повседневную рутину, надо менять обстановку. А лучшая смена обстановки — отдых за рубежом!

Люба даже цитату из Бунина вспомнила, что человека делают счастливыми три вещи: любовь, интересная работа и возможность путешествовать. Спорить с Буниным Вера Борисовна не стала. Если с любовью и интересной работой ей не повезло, может в путешествиях будет счастье?

Так они оказались в Северном Гоа. В небольшом городке Калангут, что расположился на берегу Индийского океана.

 

— Пойду искупнусь! — шепнула Люба задремавшей было на солнце матери.

В целях сохранности вещей они ходили купаться по очереди. Слишком много подозрительного народа толкалось на пляже у шейков.

С завидным постоянством каждый день появлялся неприятный калека с тонкими как палки изуродованными ногами. Передвигаясь на самодельных костылях, он бормотал под нос мантры и всем своим жалким видом взывал к состраданию.

Следом за ним как по расписанию появлялся ушлый, с воровато бегающими глазками продавец сувениров. У индийского дядюшки Якова товара было всякого: фигурки Ганеши, Шивы, слоники из сандалового дерева, разные благовония, масла, магнитики. Правда, всё дороже, чем в сувенирных лавках.

Два-три раза в день возле отдыхающих появлялась закутанная в яркое шёлковое сари индуска, предлагающая сделать массаж, всё равно чего: головы, спины или ног.

Но если от всех этих незваных гостей еще можно было как-то отбояриться, прикинувшись спящим, то от разновозрастной оравы местных ребятишек просто так не отделаешься. Сначала они дружно танцуют, ходят на руках, кувыркаются, а потом планомерно обходят всех иностранцев, требуя за выступление деньги. Прижимистые отдыхающие, чтобы от них отвязались, суют доморощенным акробатам по десять рупий, щедрые — по сто!

Но самое прикольное, когда возле шезлонгов появляются худые индийские коровы. Убийство этих священных животных в Индии считается одним из самых страшных грехов. Если корова заболевает, её владелец под любым предлогом сразу старается выгнать животное на улицу. Не дай Бог она умрет дома — тогда ее хозяину предстоит объехать все священные города Индии, чтобы очиститься от страшного греха. Вот и бродят бездомные коровы по пляжам в поисках еды.

Проводив взглядом обгорелую от солнца спину дочери, Вера Борисовна придвинула поближе к себе сумку с деньгами и документами.

Сама она не испытывала большого желания лишний раз побарахтаться в тёплой как парное молоко мутной воде. Заплывать далеко от берега побаивалась из-за больших волн, которые могли накрыть неопытного пловца с головой.

Взрослые индусы, не умеющие плавать, держались на мелководье, довольствуясь рассыпающейся вокруг них морской пеной. Поначалу Вере Борисовне казалось странным, что местное население не умеет плавать, а потом она догадалась, что это приезжие, для которых, как и для неё самой, море-океан в диковинку.

— А не попробовать ли нам филе акулы? — заговорщицки поинтересовалась вернувшаяся с моря Люба. — Я обратила внимание, что во многих шейках предлагают акул!

— Дорого, наверное? — возразила мать.

— Не дороже денег! Гулять так гулять!

По лежащей на песке ковровой дорожке, слегка пританцовывая, она направилась прямиком к хозяину шейка.

— А скажи-ка мне, милый друг Джимми, есть ли в твоём меню акула?

— Акуль? — улыбнулся парень. — Канечна, ест! У Джимми всё ест! Даже кракадиль! Хочешь кракадиль?

— А говядина? — догадалась чем поддеть Люба.

— Говядины нет — корова у нас священное животное, её нельзя ест!

— Это вам нельзя, а нам можно, мы говядину любим больше любого другого мяса! — не унималась Люба. — Ладно, уговорил, иди, готовь «акуль».

 

4

После сытного обеда по закону Архимеда полагается поспать. В обычный день Люба с матерью так бы и сделали, но это был их последний день перед возвращением домой. Поэтому, несмотря на невыносимую жару, они пошли в отель через центр городка, чтобы купить сувениры и подарки в небольших магазинчиках и на уличных развалах.

Надо признать, в Индии хорошие ткани: кашемир, шёлк, раджастанский хлопок. Из них шьют платки, юбки, шали, великолепные сари. Сари — это традиционная одежда индийских женщин, представляющая собой несколько метров шёлка, щедро украшенных орнаментом и вышивкой.

Еще здесь отличный чай, настоящий индийский, в резных деревянных коробочках. Чёрный, зелёный, с кардамоном, имбирный, жасминовый.

И конечно, восточные специи: перец, куркума, шафран, гвоздика, корица. Всё отменного качества, на развес, и по нашим меркам практически бесплатно.

О фруктах лучше вообще промолчать — их здесь столько, что от жёлто-оранжевой радуги рябит в глазах. Ананасы, мандарины, апельсины, лимоны. Связки зеленых и жёлтых бананов, дыни, кокосы, продолговатые арбузы. А ещё виноград, клубника, яблоки, груши, гранаты. Плюс какие-то совсем невиданные плоды вроде красных бананов и кремовых яблок.

Пока Люба с Верой Борисовной обходили ряды торговцев, за ними как собачонка увязалась индийская девочка лет пяти, босая, большеглазая, со смешными хвостиками смоляных косичек. Кроха держала в руках мисочку с фотокарточкой индийского божества и позванивающими на дне монетками.

Вера Борисовна старалась держаться от попрошаек подальше, но, глядя на не отстающего ни на шаг ребенка, не удержалась, достала кошелек, сунула девочке бумажку в десять рупий. И тут же, как дворняжка из подворотни, появилась ещё одна девочка, чуть постарше, с такой же мисочкой и тоже стала просить денежку. Отступать было поздно. Вера Борисовна полезла в кошелек и сунула маленькой нищенке такие же десять рупий.

Довольная девочка убежала, а на её месте появился мальчишка лет одиннадцати. «Мадам, мадам!» — слезливо канючил он, протягивая свою маленькую ладошку.

Люба примеряла кашемировый палантин с чередующимися полосками цвета сливы и морской волны. Красота неописуемая, а она ещё торговалась, предлагая взять три по цене двух.

Продавец, мужчина средних лет, держался уверенно и уступать не собирался. «Это настоящий кашемир, — объяснял он по-русски, — а не какая-то дешевая подделка! В Москве такой не купить!» И только когда Люба демонстративно направилась к выходу, окликнул:

— О'кей!

В отель женщины вернулись как навьюченные верблюдицы: в каждой руке по пакету, а то и по два.

Поднялись в номер, свалили покупки на постель, включили кондиционер, отдышались — и снова на шопинг.

Время — деньги. А индийских денег у них было как у дурака махорки! Наменяли в частной лавочке по выгодному курсу — обратно не сдашь.

Вышли на улицу, а там уже темень непроглядная, словно в могиле. Лишь вдали, над торговым центром, словно луч света в тёмном царстве мелькает неоновая реклама. Туда и направились дочь с матерью, чтобы потратить оставшуюся местную валюту, которую из-за отсутствия банковской справки, говорят, даже не примут в аэропорту.

Сзади послышался звук приближающегося мотоцикла.

Люба отступила в сторону.

Мотоцикл с рёвом промчался мимо, растворившись в чернильном пятне горизонта. И Люба с ужасом ощутила, что лишилась висящей на плече сумочки. Эту инновационную из искусственной кожи сумочку на длинном ремне она отхватила накануне поездки — и теперь её не было...

 

5

Что делать, куда бежать?

Всё случилось так неожиданно и настолько чудовищно, что женщины окаменели от ужаса. Молча, как заколдованные, смотрели они вслед мотоциклу, и только потеряв его из виду, стали приходить в себя. Не сговариваясь, кинулись в гостиницу.

С ресепшена Люба набрала номер отельного гида и, борясь с волнением, заикаясь и перескакивая с одного на другое, стала рассказывать о случившемся.

Карина, симпатичная худенькая девушка с короткой стрижкой, чем-то смахивающая на узбечку, прикатила на байке минут через двадцать. Она была в соседнем отеле, где наш турист посеял на пляже ключ от повешенного самим же им амбарного замка на сейфе и сильно грустил, не понимая, как теперь достать деньги и документы.

Выслушав Любу, девушка вздохнула:

— Час от часу не легче! Господи, что же за день-то сегодня такой невезучий! Ладно, собирайтесь, пойдем в полицию.

По дороге Карина поделилась, что это уже третий случай грабежа наших туристов за год.

— Вот вы бы об этом туристам по пути из аэропорта рассказывали, может, поменьше таких случаев происходило, — не удержалась Вера Борисовна.

— Рассказываем, предупреждаем и про кражи из сейфов, и про ночные налеты в номера — всё мимо ушей! До тех пор, пока самих жареный петух не клюнет! Но не будем торопить события, может всё обойдется. Грабителям ведь нужны только деньги, паспорта они обычно выкидывают. Местные жители их находят и сдают в полицию.

— А если не найдут? У нас в два часа вылет самолета!

— Тогда не будет никакого самолета! В Индии всё очень серьезно: без паспортов и билетов вас даже не пустят в аэропорт!

— И что?

— А ничего, возьмёте в полиции справку с описанием случившегося, — Карина перешла на английский. — First Information Report. В ней с ваших слов запишут: где, когда и при каких обстоятельствах всё произошло. С этой справкой поедете в Генеральное консульство России в Мубаи и получите свидетельство на возвращение в Российскую Федерацию. Только по нему вы сможете приобрести новые билеты на самолет. Причем, по индийским законам вылететь сможете только той авиакомпанией, которой прилетели.

Справку в местном отделении полиции им выдали без вопросов, даже печать поставили. Но паспортов никто не принес! Ни утром, ни вечером.

На следующий день Карина укатила встречать в аэропорт очередную группу туристов. И матери с дочерью пришлось общаться с руководителем фирмы Артёмом, женоподобным молодым человеком в белой рубашке с коротким рукавом.

От Артёма за метр пахло туалетной водой Кензо, и за два метра угадывалось, что он и пальцем не пошевелит, чтобы хоть как-то помочь попавшим в беду соотечественницам.

Везти женщин в генеральное консульство на автотранспорте фирмы он отказался сразу.

— Тут всего шестьсот километров, — спокойным, как у знающего себе цену чиновника, голосом объяснял он пришедшим. — От автовокзала в Мапусе до Мумбаи ходит рейсовый автобус.

— Откуда? — переспросила Вера Борисовна.

— От автовокзала. Вы же были на экскурсии в храме Баба Будашевир и на рынке в Мапусе. Кассы автовокзала рядом с рынком. Садитесь в автобус и в путь.

— А сколько примерно ехать? — поинтересовалась Люба.

— Спросите что-нибудь попроще, — улыбнулся юноша. — На регулярном автобусе ни разу не ездил! Думаю, часов двенадцать, не меньше. Утренним рейсом ехать не стоит: автобус прибывает в Мумбаи в десять вечера, когда консульство уже закрыто. Оно работает с девяти до тринадцати часов. Так что выезжать лучше вечером.

Так Люба с Верой Борисовной и сделали.

Билеты до административного центра штата Махараштра обошлись им относительно недорого — в две тысячи индийских рупий, тогда как отель содрал с них за сутки проживания три с половиной!

Деньги испарялись, как дождевые капли на раскаленном асфальте.

Они стали экономить на всем. И пока другие постояльцы наслаждались сладкими утренними снами, первыми спускались в кафе на завтрак.

Вареные яйца и овощное рагу теперь у них шли за милую душу. Да и кофе, если в него бросить две-три ложки сахарного песку, казался не хуже, чем тот, что продают на ярославском вокзале.

Справку о регистрации в отеле проживания им выдали без проволочек.

С бумаги, полученной в полиции, они сделали пару копий. На всякий случай.

Потом, зайдя на сайт посольства, заполнили и распечатали анкеты на получение свидетельств на возвращение.

Цветные фото, как положено, размером 3,5 на 4,5 см, заказали в каком-то жутко грязном, напоминающем гараж фотосалоне — и через десять минут бородатый как Карабас Барабас индус выдал их в целлофановом пакетике.

Ксерокопии загранпаспортов, слава Всевышнему, лежали на дне чемодана — и это здорово помогло, иначе пришлось бы тащить в Мумбаи свидетелей, готовых подтвердить, что они граждане России, а не беженцы из Таджикистана.

Автобус оказался без кондиционера, с обычными сидячими местами и приоткрытыми ставнями окон. Внешне довольно убогий, но, как показала дорога, легко справляющийся с большими расстояниями.

Сказать, что ехать пришлось долго — всё равно, что не сказать ничего. От однообразного сидения ноги затекли, поясницу ломило, словно она попала под гусеничный трактор, а из-за открытых окон ночью было холодновато. И всё же какого-то особого дискомфорта они не почувствовали, добрались нормально.

 

6

Пригород Мумбаи встретил их непривычно жуткой картиной, достойной кисти Франциско Гойя: вдоль обочины ремонтируемой автотрассы вповалку лежали десятки людей. Мужчины разного возраста и комплекции спали на голой земле как жертвы нейтронной бомбы. Правду говорят, что утренний сон самый сладкий.

Чем дальше автобус погружался вглубь семнадцатимиллионного города, тем интереснее было наблюдать за его пробуждением. Улицы заполняли красные двухэтажные автобусы с открытыми окнами и висящими на подножках людьми; словно наперегонки мчались шикарные автомобили миллионеров, чёрные такси с иностранцами, мотоциклы, велосипеды, моторикши.

Подпирающие небо высотки сменялись местными трущобами из железа и фанеры, в которых обитало беднейшие население Бомбея, переименованного в честь индусской богини Мумба Деви.

Городские низы обустраивали своё жильё возле железных дорог, свалок и канализационных стоков, где нет возможности возводить нормальные дома. Самостийные палатки утопали в горах мусора, который их обитатели выбрасывали в ближайшие каналы и водоёмы. В них же мылись, стирали, мыли посуду, использовали как бесплатный туалет.

Конечная остановка автобуса была в районе Национального парка.

На деревянных ногах женщины выбрались на улицу и впали в ступор, не зная, куда идти дальше. Это была другая планета, другой мир, напоминающий огромный муравейник. Толпы людей как заведенные куклы неслись по своим делам. Кто-то тащил деревянные повозки с мешками, кто-то нёс эти мешки и огромные кувшины на голове.

Мужчины, женщины, старики — все были в движении. Тощие безобидные собаки путались у них под ногами. Уродливо горбатые коровы рылись в придорожном мусоре. И только Люба с Верой Борисовной, как сошедшие на землю инопланетяне, рассматривали карту города.

На городской набережной они искали улицу Джагмохандас Марг, Палм Бич, 42, где находилось здание российского консульства.

В десять утра они были на месте и удивлялись, что возле входа нет никакой очереди. Спокойно прошли внутрь, подали документы и, не желая покидать кондиционированного помещения, остались ждать своей дальнейшей участи.

Ждать пришлось часа два — и всё это время их не покидало чувство тревоги: вдруг они сделали что-то не так, вдруг не хватит какой-нибудь бумажки, подписи, печати — и они получат от ворот поворот.

Всё прошло удачно. Родина их не забыла! Седовласый улыбающийся сотрудник консульства выдал им «Разрешения на въезд в Российскую Федерацию» — солидные с водяными знаками и гербом бумаги. Предупредил, что срок их действия пятнадцать дней, и за это время они должны покинуть Индию.

Но это оказывается еще не всё. Теперь им предстояло шмелём лететь в офис FRRO (Foreigners Regional Registration Office), чтобы получить подтверждение, что они находятся на территории Индии на законных основаниях. А это еще куча бумаг.

До офиса FRRO Люба с Верой Борисовной добрались на моторикше — самим бы не найти. И вот там, в отличие от нашего консульства, ещё до поста охраны надо было отстоять приличную очередь. А чтобы попасть в эту очередь, обзавестись талончиком у бородатого индуса, сидящего с большой книгой.

Внимательно посмотрев документы, бородатый дядечка с важным видом занес необходимые данные в книгу и выдал бумажку с номером, по которому посетителей приглашают к ресепшен.

Потом другой дядечка (с не меньшей важностью на смуглом лице) проверил по компьютеру, действительно ли Люба с Верой Борисовной прилетели в Гоа по утерянным паспортам и не истек ли у них срок визы.

Пакет документов был одобрен, скреплен степлером и отобран дамочкой в тёмно-синем сари. Взамен она распечатала справку «Exit permit» и сказала: «О'кей!»

Сидящий за отдельным столом большой босс поставил на ней солидную закорючку, штамп и пожелал доброго пути: «Руссия, пока-пока».

 

7

Казалось, все круги индийского ада позади, но это так только казалось.

Всё самое неприятное было где-то на подходе. Так происходит в кабинете знакомого врача, первоклассного специалиста, да к тому же ещё и друга детства, когда, закончив с приятными воспоминаниями, он начинает зачитывать результаты проведенного обследования.

Люба с Верой Борисовной нечто подобное почувствовали, когда увидели в интернете цены на ближайшие чартеры из Даболима в Москву.

Самый дешёвый билет эконом класса стоил порядка двадцати тысяч индийских рупий!

Таких денег у них, естественно, не было! Всё, что они наскребли, ушло на поездку в Мумбаи и оплату отеля, из которого их через два дня вежливо попросят на выход.

Чтобы выкрутиться из ситуации, Люба попробовала дозвониться до своей лучшей подружки, с которой отдыхала в Турции и Египте, и попросить денег в долг. Под любые проценты. Но Галин телефон предательски молчал, словно догадывался, о чём пойдет речь. А может Галя просто сменила номер?

Звонить близким родственникам не имело смысла: большинство из них жило от зарплаты до зарплаты, а кто-то еще и кредитов нахватал до конца жизни.

Вера Борисовна попыталась сбагрить нашим туристам купленные впрок специи, но на них тоже никто не клюнул. Из сочувствия к соотечественники совали ей, как недавно она девочке-нищенке, мятые десятки с изображением улыбающегося Ганди, но эти подаяния не могли сделать погоды.

На пляже женщины старались обходить гостеприимный шейк Джимми стороной, потому что не хотели лишних расспросов от своих недавних соседей. Как приезжие с Севера индусы они располагались у самой кромки моря прямо на песке. Здесь их и нашёл большой знаток индийской культуры и поклонник местного рома Евсей Миронович.

— Сколько лет, сколько зим! — обрадовался он встрече с Верой Борисовной. — Как ваши дела?

— Как сажа бела, — попробовала отшутиться женщина.

— Слышал, слышал про вашу беду. Но как было написано на кольце царя Соломона: «Всё проходит. И это пройдёт». Мы же с вами взрослые люди и прекрасно понимаем, что наше счастье в любой момент может обернуться горем и наоборот, крайнее отчаяние — привести к счастью!

— Всё так, Евсей Миронович, но вместо проповедей лучше бы помогли нам деньгами! — перебила его Люба. — Если есть такая возможность! А мы отдадим, можете не сомневаться.

— Деньги не делают человека счастливее, деньги забирают счастье, — продолжал москвич, взяв девушку за руку. — Сколько стоит билет до Москвы?

— Двадцать тысяч индийских рупий! Мы напишем расписку…

— Да не надо мне никаких расписок, — засмеялся Евсей Миронович. — Приходишь вечером ко мне в номер — и утром триста баксов твои.

Чувствовалось, что Евсей Миронович был прагматичным человеком, не привыкшим бросать слова на ветер. И все же Люба заметила:

— Но деньги вперед!

 

8

Люба вспомнила свой недавний сон про ограбление и изнасилование.

Он был, как говорится, в руку.

Несмотря на возраст и худобу, Евсей Миронович оказался ловеласом-затейником, которому позавидовал бы сам Казанова...

Вернувшись в свой номер, Люба бросила на стол новенькие, словно из-под печатного станка, триста долларов и без сил рухнула на постель. Себе на билет она заработала. Думала — следующей ночью получит еще триста. Но Евсей Миронович решил по-другому:

— Пусть Вера приходит, — улыбнулся он. — Чего тебе одной отдуваться? Каждый должен сам расплачиваться за своё счастье. А мне хоть какое-то разнообразие!

Люба не знала, как деликатнее передать матери озвученное москвичом предложение. Даже хотела вернуть деньги, но вечером всё же решилась:

— Мам, а ты знаешь, что наш кавалер на тебя глаз положил?

— Как это? — не поняла Вера Борисовна.

— Отставку мне дал, тебя ждёт! Вот триста долларов прислал…

— Да пошёл он лесом! — огрызнулась мать. — Совсем сбрендил от жары!

— Тогда придется вернуть деньги!

— Вернуть, говоришь? Ну уж фигушки! В каком номере обитает старый развратник?

— В двадцать шестом…

 

Через два дня Люба с Верой Борисовной улетали в Москву.

До такси их провожал нетрезвый мужчина в клетчатых шортах и майке с изображением Махатма Ганди.

Он всё время порывался помочь, суетился и бормотал имена индийских божеств. А когда машина сорвалась с места, долго махал рукой и в конце концов выдал:

— Никогда не забывайте, насколько коротка жизнь! Радуйтесь каждому её мгновению.

Он достал бутылку «Олд Монк», сделал несколько больших глотков и отправился к морю.

 
html counter