Сергей Зызаров (г.Нижний Новгород)
Чтобы помнили Нас погода динамит по-чёрному, Жить обманом сегодня с руки. В темноте за душою зашторенной Не живут лишь теперь дураки.
Кривда высится сахарной глыбою, Ну а правда похожа на бред. И когда я стою перед выбором, Настоящего выбора нет.
С декабрём нудным плакаться впору мне. От унылых дождей он раскис. Закидать бы его помидорами, Зиму русскую вызвать на бис.
Чтоб нам снегом до лучшего времени Занесла она слякоть и грязь, По окошкам чтоб кистью серебряной Рисовала узорную вязь.
Чтобы крыла шальная метелица Снежным матом желейную хмарь... Дворник Митрич — сосед мой по лестнице Раскурил свой АСТРАльный чинарь.
Он в угоду погодной истерике Поменял БСЛ* на метлу И к неведомым грёбаным веникам Посылает тягучую мглу.
Он про зиму пикантным известием Поделиться с прохожими рад: Мол, вступал он с холодной той бестией В очень близкий интимный контакт.
На меня смотрит взглядом пронзительным, Словно в душу стреляет в упор. Хриплым басом своим доверительно Затевает иной разговор.
Он хрипит, что мир полон страдальцами, Чей удел лишь считать барыши, Что давно уже нужно заняться мне Генеральной уборкой души:
"Ты истёртой метёлкою совести Из души своей нечисть гони, Выметай все смердящие подлости, Всю замшело-тоскливую гниль."
Я в ответ улыбаюсь сконфуженно. В горле слёзы и горечь вины. Знаю, Митрич немного контуженный Возвратился с афганской войны.
Словно к солнцу, к общенью он тянется И молчаньем его не смутишь, Разбудить в моём сердце пытается Гробовую дремотную тишь:
"Мне казалось, что выбора не было, На войне той закон был таков: Там враги, жаждой мести ослеплены, Нет там женщин, детей, стариков...
Жизнь по курсу не мерили центами, (Ей цена там хрен целых и треть) Но долги мы платили с процентами По счетам: кровь за кровь, смерть за смерть.
Где бы взять на земле это снадобье, Чтобы ненависть вылечить вдруг? Кишлаки накрывали мы ГРАДами*, Замыкая кровавый тот круг.
Смерть гуляла с ухмылкою мерзкою Там средь кровью помеченных скал... У войны, Серый, личико зверзкое, А точней — сатанинский оскал.
Часто вижу я сны тёмно-красные... Видно, скоро держать мне ответ За ту кровь, что пролили напрасно мы, За державу, которой уж нет.
Может снится, а может быть, спятил я — Наяву вижу чёрную быль, Как встречают солдатские матери Груз "двухсотый" — из цинка гробы.
Не ходок по церквам и мечетям я. Жить приятнее с чёрной тоской. Адским пламенем в сердце помеченный, Я нигде не найду свой покой.
А вообще, человечек я скромненький. И плевать я хотел на все сны, Но хочу всё ж, чтоб помнили подвиги И позор той забытой войны.
Ты прости, что достал разговорами. Молчалив я обычно и тих... Слушай, Серый, а было бы здорово, Коль черкнёшь ты про это свой стих!"
Вновь в ответ улыбаюсь сконфуженно: "Я же так... для души... не поэт". "Да, ты прав — мы людишки ненужные… Ну, на "нет" и суда, значит, нет!"
Он стоял в ожиданьи по-прежнему И сказал вдруг, как шилом прошил: "Для души ты писюкаешь ежели, Для неё для родной и пиши!"
И, тряся своей шапкой засаленной, Выдал мне на прощанье прогноз: "Звёзды в серости выжгли проталины, Звезданёт, значит, скоро мороз!" ___________ БСЛ — большая совковая лопата. "ГРАД"— реактивная система залпового огня.
Память Сквозь века будет в памяти жить И звонить в сердце вечным набатом, Светлой аурой в небе кружить Ратный подвиг простого солдата.
Мы сберечь эту память должны Негасимым огнём нашей крови. Мы — осколки великой страны, Мы — потомки великих героев!
Вдоль дороги солдатский погост. Здесь бои громыхали когда-то, Здесь шагали на смерть в полный рост Нашей славной России солдаты.
На высотке здесь лёг целый взвод, Защищая родимые пашни. А теперь водят свой хоровод По лугам полевые ромашки.
Здесь стонала от взрывов земля И трава покраснела от крови, А теперь шелестят тополя Изумрудной весёлой листвою.
Здесь с отчаянным русским "Ура!" Взвод сошёлся с врагом в рукопашной... Помнит братский высокий курган Тех героев, за Родину павших.
Помнит он, как солдаты сквозь мрак, Со штыком и с сапёрной лопатой, Шли на смерть, чтоб приблизить на шаг Тот победный салют в сорок пятом.
И с тех пор той войны злая гарь Оседает в сердцах наших болью. Щедро залит победы алтарь Горьким потом и алою кровью.
Эта боль никуда не уйдёт, В сердце вечным огнём полыхая. Пусть в веках этот праздник живёт — День Победы — Девятое Мая!
В переходе Дождь холодный по стеклу, Струи в сумрак обмакнув, Накарябал, Что не стоит ждать тепла, Грусть без спроса к нам пришла; И октябрь
Под синичий пересвист Преподносит нам сюрприз Первым снегом. Под ногой печали хруст, Но придумана та грусть Человеком.
Ночь набросила чадру И синоптики хандру Нам пророчат. Всем прогнозам вопреки Обойдусь я без тоски Этой ночью.
Я по лужам пру, как танк На гордеевский пятак К переходу. Под землей в толпе людской Нахожу я свой покой И свободу.
Там средь нищих и барыг Гармониста светит лик Светофором. Веселит честной народ, На печаль-тоску кладет С перебором...
Я шагаю как во сне, Скрипка щедро сыпет мне В душу счастье. Разудалый гитарист Греет публику на бис Жаркой страстью.
Как июньский свет зарниц, Словно сказочных жар-птиц Села стайка, Сердце лечит мне от ран Русский солнечный бальзам — Балалайка.
Сам маэстро виртуоз! То нектаром чайных роз, То полынью Брызжет бог трёх чудных струн Балалаечный Перун, Паганини.
Подземелья чемпион Колошматит струны он Дланью бойкой. Сквозь веселие и стон Русь летит за ним вдогон Струнной тройкой.
Как ученый важный кот, Весь великий переход Песнь заводит. Отчего ж души причал Заливает вновь печаль Половодьем?
Я споткнулся об вопрос, Словно в стенку разом врос На расстреле. В том вопросе боль и грусть: Отчего живешь ты, Русь, В подземелье?
|