Литературный четверг
Новые писатели - 2022
Архив - 2021
Архив - 2018
Литобъединение
Архив - 2019
Архив
Литературное агентство
| Печать | |
Александр ДИВЕЕВ (г.Ртищево Саратовская обл.)
Фронтовик
Праздник Победы — 9 Мая — Словно атака накатит. Голову склонит к наградам, вздыхая, Выпьет сто грамм — и заплачет.
Сердцем усталым, рукою беспалой Памяти тронет гашетку. Верит: погибшие вовсе не пали — В вечность ушли, как в разведку.
Их небеса никогда не забудут. Помнят о них ветераны, И умирают на Родине, будто На высоте безымянной.
Край ты мой Шурави.
Край ты мой. Здесь ни грусти, ни жажды. Отдыхаю в труде, в тишине. Мама как-то спросила однажды: «Как там было, на этой войне?»
… Нарываясь в горах на засады, В жарких схватках друзей я терял. И, как отблеск кромешного ада, Мне всё снятся Кабул, Кандагар…
Но о службе рассказ мой туманен, Не вступал, мол, с душманами в бой, Ну, а то, что я всё же был ранен, Это, знаешь ли… пулей шальной.
Мама всё не приемлет на веру, И в словах её чувствую боль: «Как повесил мундир в шифоньер ты, Так куда-то исчезла вся моль».
Много дел есть на родине милой, Но живёт в моём сердце Афган. «А уйду, — попросил, — на могиле Посадите мне чёрный тюльпан…»
На родине
Туманы белы Над тихой Русью. Где жизнь кипела, Там — захолустье.
Без песен поле, Печален аист. Избушек боле, Чем их хозяев.
И, отовсюду Прошит ветрами, Грустит над прудом Мой домик мамин.
Никем не встречен — Все на погосте. А я, сердечный, Опять к ним в гости.
И не «палёной» В стакан налью я. Брал по талонам, Сберёг, родную.
И пью за маму, За друга Женьку, И жизни драму — За деревеньку.
И — «…хали-гали…», «Лечу» к голубке, — То ль к дому Вали, А может, Любки?
Поэт, заблудший В прогорклой жизни, Иль лет минувших Пьянющий призрак?
А кто-то рядом С косой знакомой. «Эй! Как тебя там? Меня б до дома…»
Мать и дети
Если Родина — мать, то тогда У неё, как у женщин, наверно, Есть любимцы сынки — города И постылые дочки — деревни.
Каждый отпрыск ухожен и сыт. Он безмерно изнежен, балуем. И у девок не спит аппетит? Изумрудною ложкой по лбу им…
Кто ж, природе самой вопреки, Рассадил матке в сердце «цветочки», Мол, кровинушка — это сынки, И аппендикс — никчёмные дочки?
Зацветут на стремнине беды Горьки «ягодки» в поле «цветочном»: Не подаст сын и кружки воды; Дочка кашей накормит молочной?
А когда ни к чему станет быть, И косой приоткроется дверца, Может, надо б ей пересадить Деревень умирающих сердце?
Чтоб могла в Храм прийти на часок, Заказать покаянную требу, Чтобы нищим — последний кусок, И молитвы — далёкому небу…
Романтичней над ней шёпот звёзд И терпимей её злые бури. В море чёрном на рифах мой тост: «За Россию… Здоровья ей… Будем…»
Чёля
В красных шароварах и в мужских ботинках. На лохматой шапке галка перья холит. У костра в метели спит с дворняжкой Динкой Гражданин Союза — бомж по кличке Чёля.
Новой русской жизни — ветошь, отымалка. От парней когда-то не было отбоя. А теперь за нею по вонючей свалке Кобели-собаки бегают толпою.
Вот — гнилая рыба, рядом — ломтик хлеба, В старых банках пиво (взрослые, как дети). И возносит руки с умиленьем к небу: «Хорошо как, Боже, что Ты есть на свете…»
Как-то ночью пьяной, перебрав маленько, О желаньях вспомнив юности далёкой, Нарядившись кралей, в бок толкнула Веньку: «Ну-к, пойдём в посадки, чтоб с резинкой тока».
Как в пустых карманах — ни копейки в сиськах, И лицо, что в саже, ясно — не заметно. Думалось по пьяни, что жуёт сосиску, Ан тампоном женским подавился, бедный.
А порою копы, с версией уютной, Заметут, за «стольник», планы выполняя. Но, чтоб не случилось, в житие беспутном Ей приютом свалка — родина вторая.
В красных шароварах и в мужских ботинках, Сгорбленной подковой, вроде не калека, По людским отстоям бродит Чёля с Динкой, Иль собака ходит с тенью человека…
|