Альберт НУРДИНОВ (г. Екатеринбург) БАЛЛАДЫ О ВОЙНЕ

Баллада о сталинградских зенитчицах

Я расскажу о подвиге девчушек —

О тех, что защищали Сталинград.

Они огнём своих зенитных пушек

Сдержали натиск танковых армад…

Случилось это на исходе лета:

Был август месяц, год — сорок второй,

И танки немцев траурного цвета

На город лезли бешеной толпой.

Подвергся город страшным разрушеньям —

Бомбежки и обстрелы без конца, —

Но гарнизон его был тверд в решеньи

Сражаться до последнего бойца.

И бился, невзирая на потери!

У сталинградских северных границ

Стояли три зенитных батареи

С бойцами из вчерашних учениц.

Они по комсомольским направленьям

Пришли из школьных классов на войну,

Влекомые отчаянным стремленьем

От оккупантов защитить страну

И город свой, который простирался

Вдоль живописных волжских берегов,

Который нынче кровью обливался

Под бомбами безжалостных врагов.

И город прикрывая от налетов,

Любя его любовью дочерей,

Они огонь по стаям самолетов

Вели из всех зениток батарей.

А немцы без конца атаковали,

Бойцы с трудом держали их напор…

В тот страшный день фашисты фронт прорвали

И стаи танков вышли на простор.

Их экипажам хочется скорее

Давить на газ и мчать на всех парах,

Но на пути у них — три батареи

С девчонками в солдатских сапогах.

Дрожала степь. Вгрызались в землю траки,

Безжалостно её терзая твердь,

И танки, развернувшись для атаки,

На город шли, неся с собою смерть.

Тянулась пыль за ними полосами,

Померкло солнце в синей вышине,

А девушки огромными глазами

Смотрели на чудовища в броне.

Двенадцать пушек без щитов из стали

И сотня необстрелянных девчат —

Теперь они лишь противостояли

Двум сотням танков, тысячам солдат,

В огне сражений многих закаленных,

Не знавших поражений и преград.

А позади девчат был опаленный,

Но всё же непокорный Сталинград!

За их спиной текла в пожарах Волга,

Дома родных — руины во дворах,

И ярость грозная и чувство долга

В сердцах их победили жуткий страх.

И, вверив жизнь свою небесным судьям,

С подругами простились на бегу.

И вот уже развернуты орудья

Навстречу наползавшему врагу.

Теперь в прицел поймать его быстрее!

И три комбата, сжав в кулак ладонь,

Кричат, срывая голос: «Батарея!

По танкам! Бронебойными! Огонь!!!»

Пусть их стрелять по танкам не учили —

В бою освоен навык той стрельбы,

И вскоре три чудовища застыли,

Укутанные в дымные клубы.

… Спускалось солнце к линии заката,

Горячий ветер лица обжигал…

А над землей парил орел крылатый

И с высоты небесной наблюдал,

Как девушки к орудьям подносили

Тяжелые снаряды из лотков,

Их заряжали, в танки наводили

И с криком «Пли!» стреляли во врагов.

Горели танки, воздух отравляли

Угарным смрадом… Позабыв про страх,

Зенитчицы стреляли и стреляли

В чудовища с крестами на бортах.

Разрывы батареи накрывали,

Осколков разлеталась карусель.

Девчонки наземь падали. Вставали.

И шли к своим орудьям. Но не все...

И снова батареи оживали,

Лишь расползался дым пороховой —

Ведь место павших тут же занимали

У пушек те, кто был ещё живой.

А танки, подойдя на выстрел верный,

Обрушили на них снарядов град,

И вскоре весь плацдарм трехбатарейный

Был превращен в один кромешный ад…

… Умолк огонь последней батареи.

Все до одной девчонки полегли…

Но и фашисты, понеся потери,

В тот день идти на город не смогли!

И эти сутки штурма промедленья,

Оплаченные жизнями девчат,

Позволили подбросить подкрепленья

И отстоять родной их Сталинград!

…Прошли года. Над Волгой солнце светит.

Отстроен город — гордость всей страны.

В его дворах весь день резвятся дети,

Не знающие ужасов войны.

По улице Зенитчиков, так звонко

Изящными сапожками стуча,

Шагает беззаботная девчонка —

Ровесница тех доблестных девчат.

Уже давно не слышен грохот пушек

И ясен небосвод над головой,

Но люди будут помнить тех девчушек,       

Собою заслонивших город свой!

Баллада о рыжей собаке

(рассказ фронтовика)

Шёл сорок третий. Шли мы в наступленье,

Фашистов гнали прочь с родной земли.

Они же, отступая, жгли селенья,

И в селах лютовали, как могли.

Следы их злодеяний ежедневно

Встречали мы, сжимая кулаки…

В тот летний день наш полк вошел в деревню,

Стоящую вдоль маленькой реки.

Нас жажда после боя донимала.

Пошли с дружком на поиски воды.

Пожарищ свежих встретили немало —

Свидетелей промчавшейся беды.

Ещё дымились черные остовы

Сгоревших изб, и ветер — резкий, злой —

Кружил на пепелищах дым свинцовый,

Швырял нам в лица пеплом и золой.

Был день тот давний солнечен и светел,

Округу заливал июльский зной.

Вошли во двор, в котором друг приметил

Колодезный журавль расписной.

Но только мы калитку отворили

И сделали три шага по двору,

Как оба в замешательстве застыли,

Про жажду позабыв и про жару.

Внутри двора лежал, раскинув руки,

Седой старик, подмяв собой траву,

И взгляд его — застывший, полный муки —

Был устремлён куда-то в синеву.

К ноге его прижалась тощим телом

Лохматая собака и на нас

С такою безысходностью глядела,

Что взгляд её я помню и сейчас.

Потом она негромко заскулила,

С травы, политой кровью, поднялась;

К избе, стоящей рядом, отступила

И там застыла, к нам оборотясь.

Стояла и её два карих глаза

На нас глядели с болью и мольбой.

Понять тогда сумели мы не сразу,

Что нас звала собака за собой…

Пошли за ней. Открыта нараспашку

Входная дверь. Ступили на порог…

В сенях в пробитой пулями рубашке

Лежал десятилетний паренек…

Лишь дверь открыли в хату, тихо воя,

Собака проскользнула в узкий створ.

Вошли и видим: мать и деток двое

Лежат, убиты немцами в упор.

Две девочки в залитых кровью платьях,

На младшенькой надет смешной чепец.

Пыталась мать укрыть детей в объятьях,

Но всех настиг безжалостный свинец.

Стояли мы, не в силах шевелиться,

Не в силах проглотить застрявший ком,

Смотрели, как девчушкам этим лица

Собака лижет мокрым языком;

Как трется о хозяйки мертвой руку

Она своею рыжею щекой…

Не передать словами нашу муку.

Мы задохнулись гневом и тоской!

А рыжая собака вдруг завыла,

К нам с другом повернувшись головой.

И мне, признаюсь честно, жутко было —

Так был на плач похож протяжный вой…

… До первых звезд с бойцами мы копали

Могилы на окраине села

И в них, глотая слезы, опускали

И взрослые, и детские тела…

А утром полк продолжил наступленье,

Лишь только солнца свет рассеял тьму.

Нас подгоняло общее стремленье

Настичь врага и отомстить ему!

Мы выходили строем на дорогу…

Мой друг шагал немного впереди.

Вдруг он застыл, мне наступив на ногу,

И обернувшись, прошептал: «Гляди!»

Я посмотрел, и сердце вновь заныло —

Так ясно, несмотря на тусклый свет,

Увидел я сидящий над могилой

Знакомый мне собачий силуэт…

… Нам повезло — мы оба уцелели,

Смогли вернуться к отчим очагам.

Но сколько раз я вскакивал с постели,

Тот жуткий вой услышав по ночам!

С тех пор прошло немало лет, однако,

Нам с другом не забудутся вовек

Тот летний день и рыжая собака,

Что плакала навзрыд как человек…