Александр СТЕШЕНКО (г. Тюмень) ЛЕТО — ЭТО МАЛЕНЬКАЯ ЖИЗНЬ

Пасмурное июньское утро. Сумрак помещения.

Георгич перевернулся на правый бок, безуспешно пытаясь удержать утреннюю дрёму, зевнул и открыл глаза. Взглянул на часы, стоящие рядом с телевизором. Цифровое табло электронных часов встретило его унылым черным прямоугольником — электричество отсутствовало. Вчерашняя буря с громом и ливнем прошлась эпохально. Где-то опять обрыв на линии. И пока его обнаружат и устранят, пройдет немало времени. В этой таежной деревне свет пропадал часто. И надолго. Трое суток — это почти норма.

Георгич дотянулся до сотового телефона. Экран мобильника высветил шесть часов, начало седьмого. Вставать не хотелось. Унылая погода — унылое настроение. Но нужно было подниматься. По прогнозам ливни с грозами должны были уйти еще не скоро. По долгосрочным данным дождливая слякоть предстояла весь ближайший месяц. Вот вам и лето! А ведь уже конец июня. Сибирь, как-никак: «июнь еще не лето, июль — уже не лето».

Георгич поднялся, выпил стакан воды и стал собираться. Позавтракать решил потом. Нужно было торопиться, используя паузу между дождями сгонять на озеро — проверить сети. Рыба ловилась плохо. И все же. А вдруг именно в этот раз завернет рыбий косячок на хитро выставленные снасти. Да и вообще, раз поставил сети, значит надо проверять. Или убрать совсем. Чтобы не пришлось потом вытряхивать из перепутанных снастей тухлое месиво, выбирать противно разбухшие и вонючие рыбьи тушки. Особенно Георгич не любил возиться с окунями, умудрявшимися невообразимым образом накрутить на свои колючки сетевую нить. Благо в последние дни окунь куда-то подевался. То ли непогода сказалась на его поведении, то ли пути миграции увели этого хищника в другие водоемы.

Натянув на себя рыбацкую робу, Георгич вышел во двор.

— Твою мать!! — резко выругался он, увидев результаты ночного разгула стихии. Между домом и хозпостройками — огромная лужа. В середине лужи стояла серебристая Шевроле-Нива с ПВХ-лодкой «Фрегат» на багажнике. Прямо перед машиной — искореженные ворота — левая створка верхней частью завернулась за правую.

— Ма-а-ать твою-ю-ю, — продолжал возмущаться Георгич, осматривая воротные повреждения, — и какого хрена я поленился вчера верхний запор поставить? Так ведь и не ставил до сих пор — все равно утром убирать, на озеро ехать.

Он достал монтировку и попытался вывернуть створку на свое законное место. Но не тут-то было! Крепкий металл упрямо сопротивлялся. Пришлось сходить за ломом. Более длинный рычаг с мощным скрежетом выдавил железную створку. Теперь ворота можно было открыть.

— Ну почему я лодку не привязал кверху дном? — Георгич отложил лом и с грустью взглянул на «Фрегат», который теперь превратился в корыто, наполненное почти до краев дождевой водой, — сам дурак…

Он принес подставку и, установив ее около автомобиля, полез вычерпывать воду. Но черпак оказался слишком мал. Пришлось вооружиться ведром.

— Эх-ха! А воды-то сколько! Мать твою, — ведро набиралось почти доверху.

Вычерпав воду, понятно — не до конца, некоторое ее количество продолжало перекатываться по дну лодки, Георгич скинул резиновое плавсредство с машины. Найдя место во дворе, свободное от лужи, он перевернул лодку. Остатки жидкости радостными плюхами вылились из нее и воссоединились с дворовым озером.

Вернув лодку на багажник, Георгич сел в машину, размышляя — заведется или нет. Аккумулятор был уже старенький и начинал давать сбои. Но пока менять его Георгич не торопился, решив, что до конца лета отъездит и на этом. А к зиме обязательно приобретет новый.

Двигатель завелся с пол-оборота. И Георгич, с опаской поглядывая на затянувшие небо темные дождевые облака, выехал из ворот.

Покинув деревню, автомобиль выскочил на заливной луг и покатился по накатанной колее. Точнее, не покатился, а поплыл. Скользя и вихляя в разные стороны — после сильного ночного ливня раскисшая дорога играла с машиной как хотела. Георгич старался ехать рядом с колеей, используя более устойчивую травяную поверхность. Он миновал небольшое понижение, заполненное водой. Разбрызгивая грязь, Шевроле-Нива выскочила на пригорок. И вот показалась водная гладь пойменного озера. Теперь оставалось проехать всего каких-то метров двести вдоль берега. Но здесь-то и начиналась самая «дорога».

Георгич продрался по вязкой глинистой колее до того места, где водоем вплотную подходил к дороге, решив проскочить этот участок сходу, на второй скорости и не сбавляя обороты двигателя. Но не тут-то было! Машину потянуло в озеро.

— Твою мать! — выругался Георгич, включая заднюю скорость. Но назад выбраться уже не удалось. Автомобиль пробуксовывал и еще более скатывался под уклон. В мутную озерную воду. Блокировка не помогала.

Георгич не стал спорить с законами физики, а наоборот, решил их использовать. Он направил Шевроле-Ниву задним ходом навстречу озеру и тут же, набрав некоторую скорость, необходимую для опасного маневра, вырулил автомобиль параллельно береговой полосе. Еще немного и… колеса зацепились за более устойчивый грунт, покрытый редким травяным дерном. Чуть повернув руль влево, Георгич уверенно газанул. Машина с диким ревом и сумасшедшей пробуксовкой все же взлетела на подъем.

Выбравшись из гиблого места, Георгич вышел из машины и осмотрелся. Нужно было искать другой путь.

Он взял топор и направился к растущим рядом с дорогой сосенкам.

Когда-то из ближайшего леса ветер принес сюда сосновые семена. И теперь на относительно сухих и более высоких участках пойменного луга росли молодые сосенки. И расти бы им и расти. В большие красивые деревья. Но уровень весенних вод изменчив. И губителен для хвойных пород. А потому среди зеленой поросли присутствовали засохшие коричневые стволы.

Георгич нашел участок, по которому можно было проехать. Но для этого ему пришлось вырубить несколько деревьев.

И вот наконец Георгич добрался до своего «козырного места».

Ветер стих. Дождь так и не состоялся. По небу плыли рваные кучевые облака, пропускавшие в образовавшиеся разрывы яркое летнее солнце. Чувствовалось, еще немного, и оно полностью захватит власть над миром, весело играя горящими лучами.

Отсутствие ветра — благо для мошкары. От этих вездесущих мелких насекомых нет никакой защиты. Они лезут в глаза, уши. Умудряются забиваться под одежду. Это когда-то мошка досаждала всего пару июньских недель. А теперь? Теперь все изменилось. Прогрессирует и меняется цивилизация. Меняется человек. Меняется природа. Мошка также не отстает в прогрессировании своей изменчивости. Раздвигает рамки своего временно́го существования. Теперь уже нередко тучи этого противного насекомого можно встретить даже осенью. Особенно в период бабьего лета.

Вода в озере продолжала прибывать. Но уже очень медленно. По одному-два сантиметра в сутки. Но это обстоятельство никак не влияло на успешность рыбалки. Скорее всего, никакой успешности-то и не было. Из первой сети Георгич извлек всего одного карасика да двух дохлых окуней. Почему-то окунь, наглотавшись воздуха, быстро отходил в мир иной и был уже непотребен. Спасла вторая сетка, в которой оказалось с десяток чебаков, да три хороших подъязка.

Георгич вернулся к первой сети, решив ее переставить. Благо ветра почти не было, соответственно, и волн. И ничто не мешало кроме мошкары успешно совершить эту манипуляцию.

Закончив рыбалку, Георгич поставил ведерко с рыбой в салон, закинул лодку на багажник и спокойно уселся в водительское кресло. Он повернул ключ в замке зажигания.

Пых! — коротко ответил ему автомобиль и не завелся. Последующие попытки привели к аналогичным результатам. Двигатель молчал.

— Твою мать, — ругался Георгич, поправляя клемму на аккумуляторе, — давно пора было аккумулятор заменить. Нет же! «Пое-езжу еш-шо, однако… осенью новый прикуплю», — передразнил он сам себя, — вот тебе и прикуп получился. Мизер дырявый, твою мать…

Машину завести так и не удалось.

Солнце уже сияло вовсю, радуясь чему-то своему и не обращая никакого внимания на рыбацкие страдания. От влажных испарений было душно.

Георгич уныло соображал, что же предпринять. Сотовый телефон не работал — связь отсутствовала еще с ночи. Хоть бы какой-нибудь рыбак подъехал — дернул бы. Так ведь нет же никого! И, что самое удивительное — не предвидится.

По всему получалось, что предстоит обратный путь пешком. Километра три. Через пойменный луг. По грязной дороге. Все бы ничего, если бы не колени — старые травмы и последствия операций вызывали сильную боль при нагрузке. В том числе и при длительной ходьбе. А что делать-то? А ничего и не остается, как дойти, хромая, до деревни, найти трактор и вернуться сюда.

Но более всего удручало то, что по дороге до деревни было километра три, а если напрямую через пойму, то намного меньше. Намного! Вон домики-то деревенские проглядываются вдали. Слева сама деревня, а чуть правее Хутор, от которого до деревни всего метров двести по щебенке. Но как пройти-то по кочковатой низине пойменного луга, местами заполненного паводковой водой?

И Георгич побрел по дороге. Вдоль озера.

Перед ним выскочили и побежали вперед серо-бурые птенцы чибиса. Маленькие пушистые комочки на длинных ногах-ходулях смешно оглядывались, убегая, как им казалось, от страшного преследователя, вместо того чтобы просто свернуть в придорожную густую траву. Георгич улыбнулся.

Солнце все сильней разогревало воздух. Парило. Запах пота смешался с болотно-рыбным запахом рыбацкой робы. Ноги прели в резиновых сапогах. Дышалось тяжело. Появились пауты, закружились над головой, пикируя на аппетитную добычу. Аморфные мысли вяло перекатывались, путаясь в лабиринтах бесконечных извилин.

Душный звенящий воздух приближающегося полдня. И длинная бесконечная дорога по пойменному лугу…

Ну вот, наконец, и жердяная изгородь крайнего деревенского дома. Николая Романова. Смешно, Николая Романова.

Георгич миновал дом, обшитый листовым шифером и остановился у следующей усадьбы. Калитка была открыта. Во дворе — никого. Равномерный шум двигателя доносился из невысокого строения, соединяющего дом с хозпостройками.

«Хм, а в прошлом году этого навеса не было», — подумал Георгич, заходя внутрь помещения. Источник равномерного шума — бензиновый генератор — стоял в середине строения, запитывая морозильную камеру.

Пройдя через хозпостройки, Георгич вышел в огород. В середине поля маячила коренастая фигура Юры-тракториста, любовно осматривающего кусты клубники.

— Здорово, хозяин! — громко поприветствовал его Георгич.

— А-а-а, здар-рово, ёпштвою, — улыбнулся в три передних зуба Юра и протянул руку с культей вместо мизинца. — Вишь, ливень-то… все порушил, — он указал на примятые дождем посадки.

— Совсем сдурела природа, — согласился с ним Георгич, — у меня ворота чуть не снесло. Створки так завернуло, что еле обратно развернул.

— Ага, ёпштвою! Так долбануло. У меня шифер сорвало с построек. И прямо по воротам. Тоже металл помяло, небось видел?

— Ну-у да-а, — как-то неуверенно ответил Георгич — заходя во двор, он искал хозяина, а не рассматривал последствия бури, — а мне, Юра, помощь твоя нужна.

— Чё случилось-то?

— Да поехал я сети проверять. Ну и завис. Машина не заводится — аккумулятор дохлый.

— Чё так?

— Ну, вот так. Собирался новый приобрести… ближе к зиме. А на этом еще лето отъездить. Вчера вечером поставил на подзарядку. А свет-то отключили! И связи нет, никакой, — и уже, как бы оправдываясь, добавил. — Да я бы и не поехал, если бы движок утром не завелся. Так он ведь завелся! С пол-оборота!

— А связи нет. Точно, — Юра крутил в руках мобильник, вынутый из кармана, — электричества нет, а вышки-то должны работать. Там же аккумуляторы стоят. Видать тоже дохлые, — и он весело рассмеялся, — ы-ы-ы-ы-ы, как у тебя.

— Так на самом деле там аккумуляторы не держат. Я же разговаривал со связистами.

— А чё ты хочешь? Кому мы тут нужны? В тайге. Деревня, ёпштвою, — Юра уже направлялся к дому, — щас, Георгич, трактор заведем…

Меся грязь и лихо прыгая по кочкам, трактор несся по лугу.

— Давно, Георгич, с комфортом-то не ездил? Ы-ы-ы-ы-ы, — хохотал Юра, «хвастаясь» остатками передних зубов, — ну извини, кондишина у меня нет.

— Ты сам-то… зубы побереги. Нарвешься на кочку-стоматолога.

— Ага! — не унимался Юра, — а стоматолог — это кто? Я могу только трехэтажным. А он? Сто матов зараз? Ы-ы-ы-ы-ы. Многостаночник, ёпштвою…

Вот и доехали…

Шевроле-Нива, груженая лодкой, сиротливо стояла у берега.

«Мда… на тракторе гораздо быстрее, чем пешком», — размышлял Георгич, доставая трос из багажника.

Юра выставил трактор перед Нивой и приготовился. Убрав стояночный тормоз, Георгич включил третью передачу и махнул рукой. Трактор осторожно сдвинулся с места и начал немного ускоряться. Машину, подкидывая на кочках, потащило в сторону сосновой поросли. Двигатель недовольно задергался. Нервно трясясь и злясь на хозяина, допустившего подобное безобразие. Еще немного и… зажигание схватилось, а автомобиль удовлетворенно заурчал плавно работающими поршнями.

— Делов-то, ёпштвою, — Юра выпрыгнул из кабины, — с гулькин нос… меняй аккумулятор, — и тут же, наклонившись, что-то приподнял с земли.

— Во, Георгич, смотри! Маслята пошли! — радостно воскликнул он, потрясая в руке желто-коричневым грибом. — Вот тебе и рыбалка! На грибалку ехать надо, ы-ы-ы-ы-ы, ёпштвою.

— Поменяю, — раздумывая о своем, ответил Георгич. Он внимательно рассматривал ближайший сосновый лес, у края которого виднелись маленькие домики Хутора. — Юра, а здесь проехать можно? До Хутора-то совсем рядом. Обратно не хочется пилить по грязюке.

— Как не можно. Обязательно можно, — утвердительно промолвил Юра. — Щас я тебе дорогу покажу. Там только небольшая лощинка есть. Ну, так ты на Ниве должен проехать, — и он заскочил в кабину.

«Лощинка — черт с ней. Тем более, небольшая. Это не болотную грязь месить. А главное, тут совсем рядом», — размышлял Георгич, двигаясь вслед за трактором.

Но все оказалось не так просто. Поначалу дорога была нормальной. Она шла через молодую сосновую поросль по травяной поверхности, плотный дерн которой держал нагрузку. Но как только трактор углубился в лес, дорога превратилась в глинисто-маслянистый кошмар. И как не старался Георгич ехать по бугоркам, вскоре его безнадежно затянуло в глубокую разбитую колею. Двигатель ревел как паровоз, колеса перемалывали грязь, разбрасывая ее в стороны. Шевроле-Нива буквально на пузе продиралась за маячившим в удалении трактором.

— Твою мать! — выругался Георгич, остановившись у выезда из леса, где дорога превратилась в непреодолимое препятствие. Он вышел из машины и, скользя сапогами по грязи, стал осматриваться. Где-то впереди виднелся Юрин трактор, которому все было нипочем, ибо именно для таких дорог он и был создан.

Георгич отправился назад, изучая пройденный путь — где-то нужно было выскочить из колеи. Он заметил узкий просвет между деревьями, используя который можно было объехать трудное место. А дойдя до изгиба дороги, обнаружил, что колея здесь не так изрыта.

«Вот! Здесь, пожалуй, я и выскочу. А потом — по краю и в просвет между деревьями!» — обрадовался Георгич.

Возвращаясь к машине, он увидел, как из просвета между деревьями вылетел трактор. Через его лобовое стекло виднелась довольная Юрина рожа. Она улыбалась в три передних зуба.

— Георгич! Тута на Ниве проехать — нехрен делать, ёпштвою! — кричала рожа, стараясь пересилить шум тракторного двигателя.

«Ага, — пробурчал про себя Георгич, — чего уж теперь…»

Объехав изрытое тракторными колесами глинистое месиво, Шевроле-Нива выскочила на открытое место. Дома Хутора были совсем рядом. Но нужно было еще преодолеть небольшое пространство, часть пойменного луга. А прямо по курсу виднелось заполненное водой понижение, как охарактеризовал его Юра, «небольшая лощинка».

Шевроле-Нива с ходу влетела в эту лощинку и остановилась, поняв, что ошиблась. Георгич осторожно вылез из салона. Левый сапог ушел под воду полностью.

— Твою-ю ма-а-ать, — бормотал Георгич, выбираясь на относительно сухое место.

Трактор, с шумом рассекая воду, уже несся ему на помощь.

— Ё-ё-ёпштвою… — Юра тупо уставился на болотину, мелкие лягушата веером прыснули из-под ног, — а я откель знал? Вишь воды-то сколько в этом году…

«Можно подумать, что в предыдущие меньше было», — уныло вздохнул Георгич и произнес: — И что? Теперь обратно, что ли, шарахаться?

— Зачем обратно, ёпштвою? Давай я тебе через эту лужицу протащу. Зараз протащу! Доставай трос!

Георгич подозрительно взглянул на «лужицу», но за тросом все же полез — а что делать-то? Не выбираться же обратным путем с пробуксовками по вязкой глинистой колее и с неясными перспективами.

И что самое печальное — Хутор-то вот он, буквально в нескольких шагах! А обратный путь… обратный… да ну его этот обратный путь…

«Лужица» оказалась не такой уж и мелкой. Лихой Юрин трактор непреодолимо тянул за собой транспортное средство как речную баржу. Коварная вода через неплотности дверей сочилась в салон.

— Твою мать! — ругался Георгич, понимая, что обратного пути уже нет и не будет.

— А я что говорил, ёпштвою, — радостно верещал Юра, отцепляя трос, когда водная преграда была преодолена, — зараз перетащу! Делов-то…

Но до Хутора надо было еще проехать небольшой кочковатый участок.

— Давай, однако, за мной! — скомандовал Юра и вскочил в кабину.

Шевроле-Нива, недовольно подвывая, запрыгала вслед — останавливаться было нельзя, и Георгич виртуозно «играл» акселератором, не снижая мощности и не завышая ее, чтобы не сорваться на пробуксовку.

И вот наконец долгожданная щебенка. Разбрасывая грязь во все стороны, в том числе и на себя, Шевроле-Нива выскочила на твердую поверхность.

— Фу! — облегченно выдохнул Георгич и направил автомобиль в сторону своего дома, не забыв махнуть на прощание рукой лихому трактористу Юре.

Перед въездом во двор Георгич остановился, чтобы открыть ворота. Он вышел, осматривая забрызганный по самую макушку автомобиль. Пнул по переднему брызговику. Кусок глинисто-болотной жижи смачно шлепнулся у колеса. Георгич усмехнулся и обошел вокруг авто, сбивая грязь с брызговиков. Задний правый брызговик отлетел вместе с грязью.

— Тво-ою ма-ать… — удрученно бормотал Георгич, осматривая проржавевшее крепление, — хорошо, что не на болоте отвалился… Хотя что уж тут хорошего? Все одно крепить не за что, — озадаченно покрутив грязную резинку, он скинул ее в багажник.

Развесив рыбацкую робу для просушки и проветривания, Георгич занялся рыбой. А поскольку сегодняшний улов был скромный, то он быстро вычистил и выпотрошил рыбьи тушки.

Раскаленная сковорода жадно приняла долгожданную добычу. Через несколько минут помещение наполнилось ароматом жареной рыбы.

— Это ж надо еще поймать… твою мать, — радостно бурчал Георгич, выкладывая готовую рыбу из сковородки. Оголодавший желудок согласно и нетерпеливо булькал.

С наслаждением поглощая хрустящую корочку жаренного подъязка, Георгич удовлетворенно промолвил: «Лето — это маленькая жизнь…»