Екатерина СТОЛЕТОВА (г. Москва)

Объял глубокий сон кусты жасмина,

Скамейку и цветастые качели.

И тут в окне напротив пианино

Вдруг всхлипнуло — чуть слышно, еле-еле.

В далёком небе незаметно тают

Неведомых созвездий многоточья.

А инструмент шальной уже рыдает

И разрывает лёгкий бархат ночи.

И в этих звуках больше боли, может,

Чем тонкой неги в воздухе душистом...

Но что могло настолько растревожить

Июльской ночью душу пианиста?

* * *

Спешат к метро девчонка в платье,

Мужик с бульдогом, две старушки,

Спортсмен на велосамокате

И мама с крошкой в «кенгурушке».

У перехода хит сезона —

Пучок оранжевой морковки,

А в центре смятого газона

Лежат две кошки — как подковки.

И кажется, совсем не к месту

Толпа, несущаяся мимо:

В разгаре кошкина сиеста,

И суета недопустима.

Одной, похоже, снится что-то —

Она сердито водит носом.

А мы подкрались к ним и фото

На память сделали без спросу.

* * *

По сонным улицам Москвы

Сегодня снова дождь шуршит,

Смывая пыль с седой листвы

И горечь слов с моей души.

Густая ночи чернота

Прошита тонким серебром:

Полночный дождь — моя мечта —

Идёт ко мне пустым двором.

Он размывает фонари,

Сквозь их дрожащий свет бредя.

Он мной любим. И до зари

Я буду женщиной дождя.

* * *

Ранней осени слышится голос,

Хотя август в разгаре пока,

И на клумбе гордец-гладиолус

На соседей глядит свысока.

В царском пурпуре куст черноплодки,

А лапчатник в седом парике.

Листья бурые — лёгкие лодки —

Чуть заметно скользят по реке.

Хоть прохладно, а гроздь винограда

Вдруг созрела, нарушив закон.

Краснобокие яблоки градом

Так и падают к нам на балкон.

Вижу осени я приближенье

И на всём тёплой грусти следы.

И на светлое Преображенье

Мы уже освятили плоды.

Пскову

«На месте встречи рек Великой и Псковы, —

Решила Ольга, — станет скоро град могуч».

Несутся ввысь Богоявления главы,

На изумруде их играет тонкий луч.

А я гляжу сквозь кружевную листьев вязь,

Как гладь речная загорелась серебром,

И представляю: тут когда-то правил князь,

И расцветал, и развивался древний Кром.

Во все века давали здесь отпор врагу:

Фашистам — позже, прежде — польским королям.

И говорят, на этом самом берегу

И начинается Российская земля.

Люблю я башен псковских сумрачный покой,

Церковных звонниц аскетичные черты,

И ивы, стонущие низко над рекой,

И парка финского изящные мосты.

Вот в бирюзе небесной реет параплан.

Вот лодка движется. И чайка над кормой.

Как грустно мне, что в этом мире есть дела

И что они уже зовут меня домой...

* * *

Горздрава крест пронзительно зелёный

Влечёт к себе чихающий народ.

Старик-троллейбус, жизнью утомлённый,

С ворчанием уполз за поворот.

На бороды, перчатки, капюшоны

Легла печать сентябрьской тоски.

Смотрю вокруг я взглядом отрешённым,

И осень, словно боль, стучит в виски.

Заботы налетели хмурой тучкой:

Ну как мне одолеть их громадьё?

Зачем ты, лето, сделало нам ручкой

И между прочим бросило: «Adieu»?

И дом теперь не центр мирозданья —

Махровый мне спасением халат.

Я вслушиваюсь в чайника рыданья,

Компьютера ловлю холодный взгляд.

Всё это надоело мне, ей-богу

(Соседи сверху тапками — шарк-шарк):

Пойду-ка я в музей смотреть Ван Гога,

А лучше — бегемота в зоопарк.

* * *

Снег первый в Александровском саду

Ложится на аллею, башни, грот.

Стряхнув с волос снежинки на ходу,

На площадь выбегаю из ворот.

Снег подоспел удачно — к декабрю:

Белы библиотека и Манеж.

Я в небо предвечернее смотрю,

Прося: давай, ещё сильней заснежь.

Малышка держит варежкой совок.

Вот Достоевский. Улыбнулся мне.

Смотрю, растёт пушистый островок

На сгорбленной писательской спине.

Волшебен город в свете фонарей,

В убранстве из игрушек, бус и лент.

Осанистые ёлки у дверей.

Повсюду первый снег. Декабрь. Адвент.

* * *

Бесснежье нам проклятьем. И глуха

Зима, давно утратившая разум,

К моим мольбам — и в прозе, и в стихах —

О чуде — звонком, праздничном, алмазном.

Всё грежу о бескрайней белизне,

Круженье снежных птах, дворцах ледовых,

А вот к несвоевременной весне

Я оказалась как-то не готова.

Мне ночью снится вьюги кутерьма

Уже, наверно, пятую неделю,

А утром «европейская» зима

Стучит в окно назойливой капелью.

Но что ж, ещё не вечер, ничего,

Я снова попрошу — в стихах и прозой,

Чтоб снегопад случился в Рождество,

А на Крещенье стукнули морозы.

* * *

Напевая мотив свой печальный,

Ветви дергает ветер седой.

К храму Троицы Живоначальной

Уж подходит народ за водой.

Пусть январь нынче выдался серый,

И река пусть стоит безо льда...

Ну а люди с молитвой и верой

Окунуться спешат в Иордань.

И пускай, к москвичей огорченью,

В нашем городе выше нуля.

Как всегда, в светлый праздник Крещенья,

Вся сияя, ликует земля.

Песня школьника на карантине

На твой вопрос: «Хау а ю?»

Легко отвечу: «Файн».

Почти не сплю, не ем, не пью,

Зато учусь онлайн!

Сижу себе грызу изюм

(Доеден шоколад),

Но ничего. Ведь завтра зум —

И в сердце мир и лад.

На улицу, раз карантин,

Нельзя нам вылезать:

Звонила мама в магазин

Продукты заказать.

Но оператор говорит,

Машин свободных нет.

Да ничего, нам не горит:

Ведь пашет Интернет.

Большой театр четыре дня

Транслирует зе бест,

Но в Яндекс-классе ждёт меня

Сто двадцать третий тест...

Сказал историк: «Дай ответ,

Кем был рождён Тифон?»

Я был готов, но, боже, не-е-ет,

Заглючил микрофон.

А на вопросе: «Кто такой,

Ребята, Дионис?»

Не выдержал компьютер мой

И, бедненький, завис.

6 апреля 2020 года, 22 день карантина...

* * *

Суббота, понедельник — всё одно

Для тех, кто в многодневном заточенье.

А липа ветку тянет к нам в окно.

С неё глядит ворона со значеньем.

Земля, одета в скорбь, уже не та,

Нам новая чума смешала карты.

Ну а Москва сегодня так чиста:

Её в который раз накрыло мартом.

Он разбудил вселенную стихом,

Где звон с дыханьем свежести смешался,

Не позволяя думать о плохом,

И грусти подлой не давая шанса.

И небеса сияют, синеву

В пространство городское проливая.

В такое время смерти не бывает.

Храни, Господь, весеннюю Москву...

* * *

А детство лишь осенний лист кленовый,

Что вмиг слетел и тихо лёг к ногам.

Кораблик, от любимого Речного,

Давно уплывший к чуждым берегам.

Меня к уроку бабушка будила,

И я вставала пополам с грехом.

Ночами же на кухню приходила,

Захлебываясь счастьем и стихом.

Немало повторилось в жизни, впрочем,

И где-то ярче выглядят штрихи:

Мой сын, как прежде я, не спит полночи

И тоже пишет робкие стихи.

Верчусь в невероятном хороводе

Ночных тревог и впечатлений дней.

И вот уж дочь моя в футбол обводит

Всех самых ловких во дворе парней.

Грозою утром небо разразилось,

А в полдень хныкал дождь, двором бредя.

И словно моё детство отразилось

В летящих каплях этого дождя.