Анна ШВЕЦОВА-РЫЖИКОВА (г. Томск)

Сентябрь

Темнеет раньше, дождик моросит.

Сентябрь смешивает краски гуще.

— Он радуется, что опять допущен,

Достать, на время скрытый, реквизит!

И может окунуть остатки лета

В туман грибной, в рябиновый закат.

В концерт прощальный утренних цикад,

И паутину, что в хвоинку вдета.

Под каждый шелест спрятана струна:

Тональности волшебной звукоряда,

Которые от ласкового взгляда

Вдруг зазвучат, проснувшись ото сна...

И зазвенит осенняя пора,

А отзовётся — знойным бабьим летом!

Сатином ярким, ржавым драндулетом,

И искрами вчерашнего костра.

Сентябрь подливает краски в грусть,

Своей любовью, наполняя спелость.

— Ах, дождик моросит — какая прелесть!

Темнеет раньше.

— Правда? — ну и пусть...

Пролётка в тумане

Туман и дождь — особая субстанция!

Попасть в неё и возвратиться — чудо.

Век девятнадцатый, двадцатый — станции...

А в двадцать первом будет то что будет!

Туманит дождь ночную мостовую,

Вот кучер сонный, вожжи отпустив,

На волю случая пустил гнедую,

Сам растворившись в сумерках почти…

Карета, приседая на рессорах,

Средь фонарей и луж держала путь.

Всё дальше от людей и от соборов,

Откуда ни вернуться, ни вернуть.

Подкова отдавала гулко в щебень.

Стучало сердце сильно, на разрыв,

А месяц в тучах. Снова на ущербе...

И значит — незаконченность игры.

Мемориал туфли на набережной Дуная. Будапешт

На набережной, вдоль большой реки

Стоит вразброс оставленная обувь...

Как будто спешно дети, старики

И женщины — все враз разулись, чтобы

Никто не слышал больше их шагов;

Ушли. Оставив привлекать вниманье,

Полсотни пар чугунных башмаков,

Что будут вечным всем напоминаньем…

... По территории десятка стран

Дунай несёт спокойно свои воды.

Пленяет широтой, уходит в броды,

А по утрам скрывается в туман.

Так много видел на пути своем

Катая камни исполин могучий,

Но не забыть ему того, что мучит —

Где он навек останется клеймом.

… Далёкий сорок пятый. Будапешт.

На берегу Дуная люди босы...

Им приказали обувь свою сбросить,

Надели цепь и к кромке, на рубеж.

Один патрон — в упор! И цепь на дно

Всех пятьдесят утянет за собою…

Так — тысячи на дно ушли без крови,

На глубину, в беспомощный озноб.

Ту обувь уносили продавать...

А лучшую донашивали сами.

Стреляли и топили месяцами,

Но по ночам могли спокойно спать...

А называлось это — Холокост,

Когда нацизм и геноцид исправно,

Как в Венгрии на тот момент, стал главным —

Фашизм, упрямо вставший во весь рост.

... Немало лет прошло с тех давних пор.

Такой же величавый, сильный, гордый

Седой Дунай всё катит свои воды,

Скрывая правду и немой укор.

Не забывайте, люди, о войне.

Не забывайте люди о войне!

Как страшен геноцид, нацизм и гетто!

Мемориал пронзительный вот этот,

Был создан, чтоб НЕ ЗАБЫВАТЬ о ней.

Памятник солдату ВОВ. Убит вторично

— Закон расстреливать два раза не велит.

Но посмотрите:

Я убит вторично…

Разъеден ржой, ненужностью разбит…

Обыденно, безжалостно, цинично…

— Родные! Я спасал вас от войны!

Я умирал за вас в двадцатом веке…

— Забытый отголосок той страны —

В которой был живым.

Был человеком!