Ольга ЧУБАРОВА (г. Москва)

Человек

1

Я — оболочка, точка бытия,

Фрагмент чего-то, большего, чем я,

Не знающего страха и сомнений.

Глаза мои — в миры иные вход —

Уловят всё, на что их наведёт

Судьба — в потоке плотных отражений.

Я инструмент у Господа в руках.

Могучей воли чувствую размах.

К просторам вечным духом прикоснувшись,

Во сне в иные выхожу миры,

Припоминаю правила игры —

И на Земле работаю, проснувшись.

2

Любовью по́лня эпос скромных дел

И одухотворяя глину тел,

Нас мягко лепит воля неземная.

Но, погружаясь ниже и плотней

В поток горизонтальный быстрых дней,

Всё чаще вертикаль свою теряю.

3

Я просто капля мощного потока,

И жизнь меня расходует жестоко,

Как всех, кто проживает в тех краях,

Где слишком близко от земли до неба,

И дотянуться до краюхи хлеба

Труднее, чем болтаться в облаках.

Но — оболочка, точка бытия —

Я часть чего-то большего, чем я.

В

основе

подавления

пирамидальная

сверхуплотненность

систематических страхов

Метаморфозы Елены Троянской

1

Освободили Елену из плена герои,

Можно уже по домам… Но тревожно усталым:

Столько стояли-страдали под стенами Трои…

Дум передумано было за годы немало.

Праздник Елены елеем речей заливая,

Страх запивали вином неразбавленным грубо:

«Освободили мы диво — но разве такая

Отдохновенье подарит? Да, очи и губы —

Словно восторги Эрота весной над Олимпом,

Тело лучистое с песней Гомера сравнимо…

Только — а кто рядом с ней оказался счастливым?

Тут лишь на миг заглядишься, и жизнь твоя — мимо!»

Так говорили бойцы — а Елена далече

Слышала, что не расслышала — птицы напели.

Не выходя из шатра, со слезами те речи

Молча глотала в холодной роскошной постели.

«Женщины дело — любимого греть и лелеять,

Если ж слетаются вороны со всего света

На красоту неземную, а силы развеять

Горести мужа — ни сил, ни призвания нету,

Так от себя — не спасти ли?» В тончайшей тунике

Молча скользнув в темноту, светоносная скрылась.

Что же мужи? Обнаружив пропажу, поникли…

Но и — поблагодарили Афину за милость.

2

И побрела она бездорожьем,

В глазах ни мысли, ни зла, ни слёз.

Шагала — где пройти невозможно

Тому, кто не создание грёз.

По морю шлёпала как по луже,

Дарили рыбы ей жемчуга,

Себя поджаривали на ужин…

Прожгла пески — забрела в снега.

С востока — лес, а на запад — степи.

Народ с медведями делит мёд,

И пофигизма — такая степень,

Что даже грека дрожь проберет.

Её заметили — но не сразу,

Потом позвали за стол, хлеб-соль…

И столько вытянули рассказов,

Что, утомив, притупили боль.

3

После, поев и напившись, сказали: «А ну-ка,

Ленка — хоть лет тебе много, а все молоденька —

Выбери мужа себе — и закончится мука,

Станешь детишек рожать да работать маленько».

«Рабство!» — Елена, чуть ахнув, на небо воззрилась,

Зевса на помощь к себе призывая: «О, отче,

Слезно молю, чтоб избавил от доли добычи,

Мне все равно чем платить, ты придумай что хочешь!»

Хлоп — и исчезла… Стояли мужи и моргали:

Вот же была красота — да и нет… С перепоя

Что ль, померещилось? Ясно, лягушку видали —

Но не связали с пропажей Елены такое.

4

И стали сказки ходить по миру

Про диво-деву, огонь-красу.

Про ту, что как-то явилась к пиру,

Но леший спёр и укрыл в лесу.

Коровьим мором, огнём да градом

Лес отомстил за дурную ложь.

И кто-то понял: поправку надо,

Иначе — долго не проживешь.

Народ собрался тогда на вече,

И, погорланив до хрипоты,

Кащея изобрели под вечер —

Скелет, охочий до красоты.

5

Мир был огромен: с травин тяжеленные капли

Больно валились на спинку — скорей под листочек!

Грузно шагали большущие серые цапли,

Воду волнуя. От страха — свернулась в комочек.

Жуткие жабы ревниво косились: красотка

Эта лягушка, зелёная, с мордой точеной!

Шепот под черепом: «Милая, жалобной ноткой

Ты допекаешь, дочурка, меня до печенок!

Ты же хотела свободы — сиди, наслаждайся!

Квакай да плавай — даю триста лет тебе сроку!

Да потихоньку, голуба, ума набирайся:

С бабою глупою мне надоела морока!»

Лет через триста царевич стрельнул в то болото.

Взяв псевдоним, Василисой Елена предстала

И, засучив рукава, принялась за работу:

Знамо, в лягушечьей коже Премудрою стала.

Мудрость

Год мышки мелким дождиком шуршал

В траве, что зеленела так упорно.

Мой муж с улыбкой нежною внушал,

Что стать должна я ласково покорной.

«Смотри, трава: под снегом полегла,

А чуть пригрело — светит изумрудом...

Без жалоб умерла — и ожила.

Податливость мостит дорогу чуду».

Я вслушивалась в мудрые слова,

Но не решалась задавать вопросы.

Ну, и колола в паузах дрова,

Зажав зубами кончик папиросы.

ПослеДачие

Лес — как рыжая лиса,

Да с зелеными глазами...

Мчится лесополоса

В тонкой раме.

Электричка — тук-тук-тут,

В сумке — груши с тонкой кожей...

Как бы сбыть тревогу с рук

Подороже?

У других своих тревог —

С музыкальным перебором...

Притаился лис-лесок

За забором.

Электричка — тук-тук-тук,

Связь между двумя мирами...

— Лес-лисенок, где ты? — Тут,

В тонкой раме.

Ой, споткнулся... Прочь идёт...

Поредел — и словно тает:

Город, люда полон рот,

Нарастает.