АЭЛИТА (г.Санкт-Петербург) ПРИТЧА О БИТВЕ

Битва стояла у реки и ждала, когда воины приблизятся. А они не спешили, словно решали для себя, здесь ли их битва или нет.

"Идите ближе. Я здесь", – мысленно звала их битва. Она знала, что любой звук или странный шорох накануне  способен превратиться в повод, и потому боялась нарушить молчание. Пусть сами решат, когда им начать.

Ее беспокоила сырая болотистая земля возле самого берега реки. "Я, наверное, поторопилась, выбирая это место. Ноги вязнут, и обувь очень быстро намокает. А издали  здесь так красиво зеленеет трава. Когда кто-то из них упадет, будет неприятно лежать в этой сырости", – думала битва.

Постепенно воины обозначили себе пространство. Битва только выбирала им место, но пространство обозначали сами воины. Они заполняли его своими мыслями и четко отмеряли время.

"Двадцать девять минут, – прочла битва, – я думала, что буду короче. Наверное, они  все еще сомневаются".

После того, как будет обозначено пространство и отмерено время, начнется формирование хода битвы. Ей хотелось двигаться очень красиво, но почти всегда получалось довольно уродливо.

Это оттого, что воины слишком напряжены. Они думают лишь друг о друге,  и смотрят только друг на друга, совсем забывая о красоте вокруг. Они словно боятся совершить ошибку, хотя битва давно заметила, что чаще всего выигрывает именно тот, кто ошибается.

"Так, надо посмотреть рубеж, – битва поискала его глазами, – а, вот и он, высокий стебель иван-чая. Вокруг этого цветка воины протанцуют свой танец. Он чем-то привлечет их, этот цветок, и они интуитивно сконцентрируют свои движения вокруг него.

Он тоже  привлек меня, когда я пришла сюда. Торчит выше всех, наверное, растет на  кочке. Ну, почему  они никогда не видят, какие места я выбираю для них? Иной раз годами ищешь, пока понравится. Но иногда мне приходится очень торопиться. Воины вызывают меня и кричат: "Битва, скорее, ищи нам место! Мы готовы! Мы ждем тебя, где ты?"

Приходится бросать все и быстро ориентироваться на месте. Вот и сейчас, пока засмотрелась на цветок, просмотрела землю. Как торопливы стали воины".

Но все же это лучше,  чем простая драка. Ей, бедной, не приходится самой выбирать место. Ее таскают,  куда попало. А все оттого, что мало кто хочет по-настоящему учиться обозначать свое пространство. Без этого искусства время просто обрушивается на воинов, вминая их в землю. От этого теряют все, даже победители. Да их и нет как таковых, уж слишком велики потери.

* * *

Битва началась. Ее начал тот воин, мысли которого оказались легче. Они всегда начинают первыми, но не всегда выигрывают. Зато чаще других становятся победителями. Битва любила их и строго спрашивала, если они немного торопились. Вот и сейчас, – не успел воин начать, сделал несколько точных ударов, и тут же посмотрел себе под ноги, чтобы подыскать точку потверже.

"О чем ты думал, когда формировал себе пространство!" – битва недовольно покачала головой. Теперь ей пришлось сделать нелепое движение, так как воин неуклюже отскочил от противника из-за своей заминки.

Мысли второго воина были тяжелее. Он казался более аргументированным, хорошо координировал свои движения, но отсутствие легкости давало ему меньшую скорость. Он утвердился в защите, искусно отражая удары своего соперника.

"Еще бы, – думала битва, – эта легкость – результат нескольких лет страданий. За это время воин отлично  справился  с самооценкой. Он выбрал мерилом ценностей внутреннее «я» и не ошибся.

Другой воин тоже не тратил время даром. Он  изучал мир и развесил ценники снаружи. Хорошая работа, но в этой гармонии не хватает  самого себя. Ладно, посмотрим, что будет дальше".

На грудь одного из воинов прыгнул большой зеленый кузнечик. Он посидел несколько секунд, быстро развернулся и сиганул в траву.

"Ничего, мы скоро закончим, – мысленно успокоила его битва. У них осталось всего девять минут».

Цветок  иван-чая качался из стороны в сторону. Его, похоже, сильно  задели, и битва извинилась и перед ним. Она хорошо знала своих воинов. Она знала возможную и действительную силу их разрушений и следила, чтобы ее воины не переступили отмеченной шкалы. Этому научила ее война.

– У каждой из нас есть своя шкала, – сказала она ей однажды, – следи за ней строго. Если твои воины когда-нибудь нарушат ее, ты навсегда свалишься в драку. Воины будут те же, но битвы у них уже не будет. Это страшные вещи, дорогая. Воины без битвы становятся убийцами.

– А у тебя тоже есть своя шкала? – спросила ее битва.

– Есть, – война улыбнулась, – ты – одно из ее делений. Наверное, хочешь узнать какое?

– Конечно.

– Дело в том, что в конечном  итоге все мы риски одной шкалы, длина которой зависит только от воинов.

– Выходит, воины сами выбирают себе параметры?

– Они их создают. К  сожалению, наше дело лишь строго соответствовать им.

Война многому научила ее. И  прежде всего – умению молчать.

– Пойми, – как-то сказала она, – единственное сильное оружие в драке – это звук.

            Воины нарочно огрубляют свои звуки. Самые умные берут полюбившееся слово или сочетание слов и начинают их напитывать  невероятным количеством энергии. Они растягивают отдельные слоги на гласных как резину, переводят звуки в рык или крик и в этом их путь к победе. Этим они учатся изменять пространство вокруг себя и, в конце концов, становятся недосягаемыми.

В этот момент их соперник испытывает страх. Он возникает  не оттого, что кто-то громко  и много кричит. Он возникает от двойственности. Противник  слышит воина, но не знает,  где он. Он не может оценить силу своего соперника, так как она теперь не здесь.                            Неизвестность страшит воинов, ибо перед ней они становятся  открытыми вратами.

Теперь понимаешь, почему воины иногда страшно кричат? Так они ищут друг друга.

Менее  умные берут готовые слова, насквозь уже пропитанные энергией. И эти слова – брань. Воины пытаются добавить к ним свою энергию, чтобы сделать это оружие  личным. Но это невозможно. Эти слова никогда не сделать личными, ибо для этого надо глубоко осознать их первозданный смысл.

Эти слова – ловушки. Они всегда готовы принять твою энергию, но  не всегда готовы сработать так, как ты этого хочешь. Используя их, воин лихорадочно начинает искать нужную комбинацию, чтобы хоть как-то завладеть этим оружием, но оно ускользает от него. Оно служит лишь тому, кто умеет концентрировать свою энергию, а не тем, кто громоздит из этих плит заведомые руины.

Присмотрись к этим воинам. В критическую минуту их мозг не способен творить и они скатываются в лабиринты обычных схем. Конечный потенциал их не может вырваться из цикла. Энергия этих слов всегда вертится по очень и очень простой схеме.

Теперь понимаешь, почему те, кто безумно прикоснулся к энергии слов-ловушек,  никак не могут от них избавиться?

Среди воинов драки есть те, кто способен перейти к битве. Следи внимательно за ними. Их признак – молчание.  Когда-то они прошли и тот,  и этот путь, и теперь готовы к переходу.

Они не берут в оружие звук или слово. Они берут в оружие мысль. Но пока она очень тяжела у них. Она гнет их к земле, но все же они удерживают ее. Те, кто прикоснулся во время драки к мысли,  вообще не используют слов. Они замыкают свои уста, закусывая их в кровь. Так они учатся концентрировать свою энергию.  И единственное окно, через которое просвечивает их энергия, это глаза.

Теперь понимаешь, почему в трудную минуту они заставляют противника посмотреть в свои глаза, в этом их путь к победе. Выбери их. Они уже не могут вернуться в драку.

– Но что мне с ними делать, ведь они еще не готовы к битве?

– Но они готовы к бою. Дай им возможность испытать его. Те, кто научился молчать, очень быстро растут.

Они сидели на маленькой земляничной поляне, на самой окраине березового леса. Земляника только-только начинала набирать цвет. Мимо проносились шумные шмели. Один из них тяжело опустился на аккуратный белый цветочек и сильно пригнул его.

Битва с наслаждением вдыхала аромат зноя, в котором варились запахи трав. Это была одна из самых прекрасных и трогательных минут в ее жизни. Война лежала рядом. Она подстелила себе под спину старенькое детское одеяло.

"Неужели с годами я стану такой же обстоятельной?" – подумала битва.

– Вряд ли, – вслух ответила  ей война.

Они посмотрели друг на друга и рассмеялись.

– Скажи мне, – спросила  битва, – чего ты ждешь?

– А почему ты решила, что я чего-то жду?

– Я это вижу, – битва немного  смутилась. Ей не хотелось казаться навязчивой, но она умела чувствовать момент, и сейчас время говорило ей, что война готова выслушать ее. Более того, битве показалось, что именно сейчас  война готова послушать ее.

– Я, вижу, как ты начинаешься. Если бы воины хоть раз испытали то, что чувствуешь ты перед своим началом, они никогда бы не смогли начать тебя.

– Что ты имеешь в виду? – война с удивлением посмотрела на битву.

Битва немного волновалась. Она попыталась тщательно подобрать слова, но чувства нахлынули  на нее,  и она вдруг сказала то, о чем давно уже думала.

– Все говорят об огромной воронке, которую ты представляешь собой перед началом. В нее с криками о помощи проваливается мир. Но начинаешься ты гораздо раньше первого выстрела. Говорят, что твое начало в тишине кабинетов, на самом дне зрачка слабого, надевшего маску сильного. Поэтому ты безжалостна к слабым,  и ненавидишь сильных.

Ты уродуешь и тех и этих. Ты набухаешь от крови, как губка от влаги. Тебя распирает от нетерпения обрушить им на головы все, что они себе  наготовили. Ты не оставляешь шансов. Ты аккуратно  плетешь из них  замысловатый браслет, постоянно высматривая,  не валяется ли где-нибудь еще один  незамеченный ранее.

Ты потеряла меру. Просто свернула ее плотным бумажным шариком и пульнула в сторону. Ты похожа на огонь, который до поры до времени таится в тлеющих углях и на уголь, который питает огонь. Ты, как ржавая вода в кружке обезумевших от жажды, и ты не остановишься ни перед чем, как полет глупости.

Что делает тебя счастливой? Полное отсутствие этой категории. Ты летний, солнечный день на картинке, которая  криво висит на чудом уцелевшей стене в самый разгар ядерной зимы. Ты бледный цветок в кабинете бога, засушенный между двумя увесистыми томами с названиями "Преступление" и "Наказание".

И еще о тебе говорят, что ты тайно растишь дочь…..

Битва запнулась. Она просто осеклась и растерянно посмотрела на старенькое розовое одеяло, на котором лежала война. Все это время она внимательно слушала битву, теребя в руках нежный цветок земляники. Ничто не нарушило ее сосредоточенный покой,  и битва поняла – ей придется продолжить.

– Это не мое дело, конечно, но так о тебе говорят. Я слышала это с самого раннего детства. Но теперь я знаю о тебе совсем другое. Я поняла это, наблюдая за своими воинами. Я лишь  малая часть тебя, но я знаю другое.

Каждый раз твое начало похоже на путь маленькой девочки, которую первый раз ведут к зубному врачу. Ты беззаботно скачешь через лужи, доверчиво следуя за своей мамой. С интересом разглядываешь людей в очереди и задумчиво ковыряешь пальчиком сиденье.

Ты спокойно и с интересом садишься в странное кресло, испытывая  удивление, когда мама несколько раз со знакомой тревогой в голосе повторяет тебе: "Не бойся, моя дорогая, это совсем не страшно". Ты начинаешь понимать,  ЧТО ЧТО-ТО не так, когда женщина в белом подбирает какие-то инструменты на столике  с одним выражением лица, а обращается к тебе уже совсем с другим, чем-то похожим на тревожно-ласковое мамино.

Ты озираешься по сторонам и осознаешь, вдруг, всем своим существом, что ты одна. Тебя отделяет от всего мира это удобное  странное кресло, где ты уже каждой клеточкой чувствуешь свою беззащитность.

Они требуют от тебя чего-то, но ты  никак не можешь понять – что. И вдруг острая и бесконечная в своей неизвестности боль вонзается в тебя. Ты кричишь, но все, что им нужно – это твой широко открытый рот. Ты можешь звать на помощь маму, но она здесь, рядом, сильно и надежно держит твои руки.

Твои глаза плавятся от света. Он, давший тебе жизнь, впервые становится враждебным тебе, но  это всего лишь яркая лампа. Им нужно хорошо видеть то,  что они  делают с тобой.

И в этот безумный миг ты понимаешь, наконец, всю глубину бесконечной пропасти по имени насилие. Ты уже летишь в нее, метр за метром измеряя ее своим детским сердцем.

Потом в тебе что-то умрет. Мир станет намного тише и мягче. Он сбавит ради тебя свой ритм, но ты  не оценишь этого. Лужи будут так же сверкать на солнце, но ты обойдешь их стороною. Твоя рука будет лежать в теплой  руке мамы, но тебе этого уже не надо. Она нежно скажет тебе что-то настоящее, ласковое:

– Моя умница, ты смогла выдержать это. Теперь все позади.

Но ты  промолчишь. Твое сердце  устало простучит, как эхо: "Все позади". Но ты не поверишь и ему. Теперь ЭТО будет с тобой всегда. Оно превратится в самое страшное и безобразное изобретение человечества – фотографию, которое подло ворует в карманах Вечности мелочь.

Если бы воины хоть раз испытали то, что чувствуешь ты перед своим началом, они никогда бы не смогли  начать тебя.

Битва замолчала. Она сказала все, что знала о войне и теперь не важно, обидится она на нее или разозлится. С этого момента их отношения станут другими.

Война слушала ее,  опустив глаза. Цветок земляники лежал рядом на одеяле. "Господи, зачем я выплеснула ей все это. Она с трудом нашла время, чтобы позагорать, а я ей все испортила",  –  с  досадой подумала битва.

– Ты права, – ответила ей  война, – сегодня  очень чудесный день, но загорать нам уже не придется. Мне кажется, мы  обгорели. У тебя дома есть сметана?

– Что? – битва растерялась.

– Я говорю, нам надо найти сметану. Если густо смазать обгоревшую кожу, то будет не так больно. Я  всегда мечтала иметь ровный и красивый загар, но разве найдешь для этого столько времени.

Война вздохнула. Редкая минута, чтобы она вот так сидела на поляне и кого-то слушала. Ее давно уже никто не видел в покое, то там мелькнет, то здесь, всегда у нее есть работа.

– Ты знаешь, я, наверное, отвечу тебе на твой вопрос, чего я жду.

Война села и обхватила руками колени.

– Я жду, когда они заметят вот эту красоту, – она обвела взглядом  цветущую земляничную поляну, на которой они сидели, – я знаю, что когда-нибудь они не смогут начать меня. Это будет чудесное время. Это будет время, когда войну выиграет маленький  цветок земляники.

– Цветок земляники? – задумчиво повторила битва.

С тех пор она стала подыскивать для своих воинов места с цветами.

* * *

Битва немного устала. Она всегда волновалась больше в конце, чем в начале. Воины дарили ей все больше неловких движений. Иногда ей приходилось просто спотыкаться, нелепо подпрыгивать на одном месте или раскачиваться  из стороны в сторону. Это объяснялось тем, что пространство, заканчиваясь, сужалось. Сначала воины перешли на рукопашный бой, а потом вообще вынуждены были вцепиться  друг в друга. Но они держались из последних сил и не падали.

"Не хотите  намочить штаны? –  усмехнулась битва, – ничего, рано или поздно придется освоить и это. Знали бы вы, в чем настоящая беда. Через минуту пространство совсем закончится, а время еще есть. Это только в учебниках они друг без друга не существуют, а в жизни они могут и  поврозь. Что будете в битве  без пространства делать, а?"

Воины отлично слышали ее мысли, но  делали вид, что ничего не произошло.

"А зря, я уже давно не танцую рок-н-ролл".

Битва всегда помнила о драме последних минут и мысленно настраивала себя – пережить это. Наконец, легкий воин упал. Он попытался тут же подняться, но тяжелый давно уже ждал этого момента. Он придавил соперника к земле, вода обступила их со всех сторон и тревожно зачавкала грязью.

"Да, ладно тебе, мы уже заканчиваем", – отмахнулась от нее битва. Ей неприятно холодило спину, и она стала немного ворчливой.

"Ну же, ребята, давайте сосредоточьтесь! Кто-то один из вас должен победить. Не повторять же нам все это сначала!"

Воины сопели, они пытались собрать все свои последние силы.

– Да, не в силе дело, олухи! – крикнула им битва. Она первая нарушила молчание, но теперь это было уже не важно.

– У вас кончилось пространство, а еще пятнадцать секунд. У вас нет движений! Нет!

Воины лихорадочно соображали.

– Ну,  кто первый додумается, кто! – битва судорожно схватилась рукой за горло, чувствуя, как останавливается  ее сердце.

Тяжелый воин сумел положить, вернее, вмять в мутную лужу более легкого. Он застыл, зависнув над соперником, всем своим видом спрашивая: разве это не победа?

– Время! У вас есть время! Используйте его! – прохрипела битва.

Мысль легкого воина рванулась вперед. Она выскочила из последней схлопывающейся точки пространства, как пузырь воздуха из воды.

– Если у тебя  нет пространства, ты можешь работать во времени. Мысль формирует будущее, и если  меня не устраивает результат, то я всегда могу взять  и передумать его. Я создаю новую реальность, моя мысль четко формирует ее границы. И в ней я становлюсь победителем. Это моя победа, слышишь!

– Молодец, –  устало улыбнулась битва, – ты выиграл.

Силы медленно возвращались к ней. Легкий воин облегченно вздохнул.

– Я раньше думал об этом, но никак не мог сосредоточиться, чтобы увидеть это таким ясным, – с удивлением заметил он.

Легкий воин осторожно освободился от зависшего над ним тяжелого воина, который, нарушив все земные  законы гравитации, висел в воздухе в прежней позе, растерянно вращая глазами.

– Что это с ним? – удивился победитель, – почему он не падает?

– Он остался в другой реальности, в отличие от тебя. В последний момент ты сумел сформировать себе  другую реальность, – ответила ему битва.

Кряхтя, она поднялась на ноги и похлопала по плечу зависшего воина:

– Ничего, ничего, остынь немного. Сейчас я провожу героя и вернусь к тебе в твой мир.

Битва и победитель медленно покидали поле. Высокие травы нежно касались их ног. Это была удивительная реальность. Но самое главное, под ногами не чавкала вода. Они подошли к самой кромке леса и обернулись назад. Вдали широкой лентой блестела река. Она стала немного шире, а на горизонте добавились горы. Все казалось каким-то величественным и тихим, словно после дождя.

"Еще не научился работать с деталями", – догадалась битва. Совсем не было отдельных запахов, но  общий вид получился исключительный.

– Теперь это твоя реальность и соперник в ней будет  совсем другой. Не спешите меня звать, лучше хорошо изучите друг друга.

Воин кивнул. Он смотрел вдаль, туда, где у самой воды одиноко  виднелась малиново-сиреневая метелка иван-чая.

– Надо же, ты и его тоже взял, – удивилась битва, – а я думала, что ты его не заметишь.

Ей было приятно, что воин так точно восстановил место, которое она с такой  любовью выбирала для своих воинов. Неужели они начинают понимать, что значит окружающая их красота? Похоже,  это  моя первая настоящая победа.

– Я и его тоже взял.

Воин протянул битве зажатый кулак.

– Что это? – с интересом спросила она.

Воин осторожно разжал пальцы. На ладони сидел зеленый кузнечик с немного помятыми длинными усами.