Олег   ОСИПОВ (г.Москва) «ВХОДИТЕ  ТЕСНЫМИ  ВРАТАМИ»

                             Хроника горения Жанны д`Арк

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА (в порядке появления):

ДЮНУА

АРХИЕПИСКОП

Д`ЭСТИВЭ

КАРЛ VII

ЖАННА

РАЙМОНД

ОТЕЦ ЖАННЫ

ЛЯ  ГЕР

АГНЕССА СОРЕЛЬ

ЛОРД  ВАРВИК

ИНКВИЗИТОР

МАЛЫШ  ПТИ

СВЯТАЯ  ЕКАТЕРИНА

СВЯТАЯ  МАРГАРИТА

ГЛАШАТАИ

ПОМОЩНИК ЛОРДА ВАРВИКА

СУДЬИ

ВОИНЫ

РЫЦАРИ

ТЮРЕМЩИКИ

ВЕСТОВЫЕ

ПЛЕННЫЕ

            На заднике – карта Франции. Рисунок сделан на узких полосках материи,  плотно закрепленных внизу к планшету сцены. В их разрезах будут появляться предметы реквизита.  На расстоянии полтора-два метра от каждого края эти полоски могут быстро подниматься вверх, открывая пространство.    

            Перед задником во всю ширину сцены - стол-пандус. Он из грубых морёных досок. Ближе к его краям в сторону задника приставлены сходни. Точно такие же  сходни и с внешней стороны пандуса.                         

            В центре сцены – подиум квадратной формы. Длина его сторон не превышает трёх метров. Он чуть ниже стола-пандуса. Фактура дерева та же. Такие же сходни с четырёх сторон в ассиметричном порядке.  Подиум по оси сцены поделён на два люка. Каждая его половина открывается отдельно. Крышками люков является пол подиума. В правой части подиума полое пространство.  Левая до краёв наполнена водой.  Пока этого не видно.              

            С левой и правой сторон (от портала вглубь сцены вплоть до стола-пандуса) на планшете сцены лежат два толстых бруса. Они закреплены на цепях, уходящих вверх. Один скрывает под собой белое знамя с лилиями, расшитое пурпурной полосой. Второй – огромный кусок красного щёлка. Их первая функция заключается в подъёме вверх без материала, поэтому, материал, лежащий на полу, закрепляется к брускам во время очередного затемнения.

            Над планшетом сцены в разных местах свисают цепи. Они не достают до пола. Часть из них предназначена для боя, их расположение произвольно. Часть располагается на небольшом удалении друг от друга, позволяющем сковать человеческие руки в запястьях. Одна пара цепей имеет запас длины: закованный в цепи в одном месте, персонаж перемещается в другую часть сцены. Ещё одна цепь перед финалом опустится над подиумом по центру.

            По ходу действия несколько персонажей работают с деталями декораций, реквизитом и в массовых сценах. Актёры, являющиеся исполнителями таких функций, совмещены также с персонажами ролей небольшого объёма. Оправдание такого принципа – в костюме. Для всех персонажей, исполняющих такие роли, он унифицирован  и является визуальным знаком  Представителя Театра. 

ШИНОН.  РЕЗИДЕНЦИЯ  ДОФИНА   КАРЛА.

У стола-пандуса – ДЮНУА, АРХИЕПИСКРП Реймский и Д’ЭСТИВЭ. КАРЛ смотрит на карту Франции.

ДЮНУА:  Чудо. Теперь нас может спасти только чудо.

АРХИЕПИСКОП: Будем уповать на волю Господа.

Д'ЭСТИВЭ: Ах, оставьте, ваше преосвященство. Последние 76 лет ваш Господь не слишком трудится на благо Франции: эпидемия чумы, разгром при Азенкуре, брак английского короля с нашей принцессой.

КАРЛ:     Я не дослушал Дюнуа.

ДЮНУА: Неделю назад Англичане захватили мост на реке Луаре под Орлеаном. Чтобы пробиться  к осаждённым, надо погрузить войско на лодки, подняться вверх по течению и зайти им в тыл. Но я не могу этого сделать: всё время дует восточный ветер, а брать мост штурмом отважится только ненормальный.

Д'ЭСТИВЭ (АРХИЕПИСКОПУ): Кажется, это по вашей части: отслужите несколько молебнов на нашей территории, – и сразу же подует западный ветер.

АРХИЕПИСКОП:   Перестаньте!

ДЮНУА:  Те, кому удаётся выбраться из города, сообщают не утешительные новости. Если за 2-3 недели мы к ним  не пробьёмся с провиантом и оружием - Орлеан погибнет. Англичанам откроется прямая дорога сюда, к Шинону.

КАРЛ:  Значит нам нужно чудо?

АРХИЕПИСКОП:   Вы говорили что-то о штурме.

ДЮНУА:   Я говорил, что это безумие.

Д'ЭСТИВЭ:  Легко сказать – «провиант, оружие, люди»! Все это стоит денег.

КАРЛ:   Что казна пуста, я знаю и без вас, Д'Эстивэ!

Д'ЭСТВЭ:   Я просто хочу, чтобы вы знали, чего мы не можем.

АРХИЕПИСКОП:  Как ещё обратиться к Господу, чтобы он нас услышал?

КАРЛ:  Точно так же, как я пытаюсь управлять страной без короны на голове, где одна половина подданных продалась английскому королю, а другая отсиживается в своих замках!

АРХИЕПИСКОП:   Смирите свой гнев, сир. Не он подсказывает решение.

КАРЛ:  Но я не вижу решения, архиепископ! Если мы не можем ничего, значит, того, что мы можем, не существует?!

Д'ЭСТИВЭ:  Стоит ли пытаться крутить мельницу против ветра, сир?

КАРЛ:  Вы спрашиваете или отвечаете?

Д'ЭСТИВЭ:  Пытаюсь рассуждать.

АРХИЕПИСКОП: Самое время обратиться к лорду Бэдфорду с предложением о перемирии.

ДЮНУА:  Черт возьми! В канун незаконной коронации, которой они хотят придать законный вид! Ваше предложение им будет только на руку!

КАРЛ:   Я спрашиваю не вас! Д'Эстивэ?..

Д'ЭСТИВЭ: Почему нет? Кто захочет разрушать там, где собирается править? Предлагая мир, вы проявляете доброту и мудрость правителя своей страны.

АРХИЕПИСКОП: Я готов назвать человека, которого можно отправить к  Бэдфорду  с таким поручением.

КАРЛ:  Этот человек?

АРХИЕПИСКОП:  Ля Гер. Ваш верный рыцарь, который командует одним из полков у Дюнуа.

ДЮНУА:  Его трудно будет заменить.

КАРЛ: Я надеюсь, не труднее, чем снять осаду с Орлеана?

ДЮНУА: Сир!

КАРЛ: Дюнуа! Ля Гер отправится в Париж к лорду Бэдфорду и от моего имени назначит ему встречу ровно через две недели, 7 мая, на мосту у Монтеро в 3 часа пополудни. Видимо, Франция не дождётся ещё одного чуда.

ДЮНУА:   Не припомню, чтобы она успела устать от чудес.

КАРЛ: А разве не чудо, что мой отец Карл VI – психически больной король – подписывает с Англией позорный договор и лишает меня, своего сына, законной короны?! А то, что родная мать выдаёт свою дочь -  мою сестру - за английского короля и, тем самым ввергает страну в пламя гражданской войны – разве, нельзя назвать чудом?! Силы ада, жалея Францию, забирают к себе английского короля Генриха V, но королева-мать буквально лезет из кожи вон, чтобы склонить дворянство и парламент для присяги годовалому Генриху VI! Это ли не чудо?! А вы, Дюнуа, хотите еще одного чуда?! Все уйдите!

ДЮНУА,  АРХИЕПИСКОП  и  Д’ЭСТИВЭ  уходят.

КАРЛ:  Я, дофин, Карл VII, не коронованный король Франции, с рождения испивший горькую чашу унижений и обид, имею право на одно единственное чудо, во имя справедливости и счастья моей страны! Но где оно, это чудо?.. Где оно?.. Где-е-е-е?!!

ЛЕС  НЕДАЛЕКО  ОТ  ДЕРЕВНИ  ДОМРЕМИ

В мужской одежде на середину сцены выходит ЖАННА. Она собрана и решительна. Пауза. Но уже в следующее мгновенье откуда-то сбоку выскакивает РАЙМОНД, вооружённый ножом. Очень долгий и изнурительный бой, где в ход идёт всё – нож, дубина, цепи, меч и просто руки, – в конце, которого побеждает ЖАННА.

РАЙМОНД:   Остановись! Ты, как всегда, победила.

ЖАННА заходит за задник и, достав узел с женской одеждой, начинает переодеваться. Весь процесс переодевания – тенью на заднике.

РАЙМОНД: Когда мы с тобой вот так деремся, я забываю, что передо мной женщина.

ЖАННА:  Дева.

РАЙМОНД:   Тем более. И откуда у тебя только силы берутся?

ЖАННА:   Силы есть у каждого. Просто надо хотеть быть сильным.

РАЙМОНД:  Зачем тебе всё это?

ЖАННА:  Что?

РАЙМОНД: Забралась подальше от деревни, сделала этот загон, чтобы скот не разбегался, пока ты учишься драться. Обманываешь отца, мать, а вся деревня думает, что ты очень набожная - зачем?

ЖАННА:   Идет  война. Ты не забыл?

РАЙМОНД:   Она шла, когда я ещё не родился, идёт, когда я живу, и  будет идти, когда меня не будет.

ЖАННА:  Так думают очень многие. Она поэтому идёт так долго. Наши рыцари, взяв в плен кого-нибудь из англичан, заботятся только о хорошем выкупе, большинство французов попряталось по домам, а англичане разгуливают по Франции, как у себя дома.

РАЙМОНД: Ты забыла бургундцев, фламандцев и почти все города севера, которые перекинулись к англичанам. А ещё дофина, который считается Карлом VII, трясётся от страха в Шиноне и ждёт, когда его сделают королём.

ЖАННА:   Неправда. Он не ждёт, потому что он уже король.

РАЙМОНД:  Король во Франции – не король, если его по традиции не короновали в Реймсе.

ЖАННА: Он –  избранник Божий. А то, что он ещё не коронован – это испытание всем нам.

РАЙМОНД:  Пусть так. Жанна, послушай. Ты же не маленькая, всё понимаешь...

ЖАННА: Понимаю. Сейчас весна, зимой тебе исполнилось 24, ты говорил с моим отцом о свадьбе, которую, хорошо бы, справить к лету.

РАЙМОНД: Да! И отец сказал, что он этого хочет не меньше, чем я! Твои сёстры уже год, как за мужем. Идет война, но, ведь, и жизнь тоже идёт. Карл, англичане, бургундцы  или Эдуард – какая разница кому платить подати?

ЖАННА:   Никто не имеет права так думать! Твое счастье, что ты даже не подозреваешь, как это противно.

РАЙМОНД:   Опять ты за своё!

ЖАННА:   Завтра не приходи.

РАЙМОНД:  Почему?

ЖАННА: К Орлеану, на помощь Дюнуа, с полком вассалов идёт Робер де Бодрикур. Сейчас он на один переход от замка Вокулёр. Мне надо успеть туда к его приходу.

РАЙМОНД: Ты собралась воевать?! Так вот почему эти тайны и любовь к оружию! Вообразила себя той самой девой из легенды, которая спасёт Францию. Но это же сказки!   

ЖАННА:  Сказано, что Францию погубит женщина. Её погубила мать Карла Елизавета Баварская. Но спасёт Дева.

РАЙМОНД: Тогда, где же твой меч с тремя золотыми лилиями на лезвии? Лежит в палатах со старым оружием кладбища города Фьербуа? А белое знамя с лилиями, расшитое пурпурной полосой? Сумасшедшая! То, что вся Франция не смогла сделать за 76 лет, ты собираешься сделать одна?!

ЖАННА:  Франция не смогла этого сделать потому, что этого не сделали  французы.

РАЙМОНД:   Значит, ты одна собираешься сделать то, чего не сделали все французы?

ЖАННА:   Теперь мы это сделаем вместе. Так мне сказали... мои голоса.

РАЙМОНД:   Какие голоса? 

ЖАННА:    Святая Екатерина и Святая Маргарита. Они говорят со мной.

РАЙМОНД:   Ты что - ведьма?!

ЖАННА:   Я говорю – Святые.

РАЙМОНД:   Но почему они говорят только с тобой?

ЖАННА:   Святые всегда говорят только с теми, кто хочет их слышать.

РАЙМОНД:  А почему они не говорят с епископами?! По-твоему, священники не хотят их слышать?

ЖАННА:    Не знаю, Святые выбирают сами.

РАЙМОНД:   Что же тебе говорят твои голоса?

ЖАННА:  Они говорят, что я должна снять осаду с Орлеана, и короновать дофина Карла VII в Реймсе.

РАЙМОНД:  Что-о?!

ЖАННА:  Я верю им, и не могу ослушаться.

РАЙМОНД: Ты вбила себе в голову, чёрт знает, какую чепуху. Коровы и овцы – вот твоё войско. Это тебе по силам.

ЖАННА:  Сила не в теле, Раймонд, она в сердце. Как видишь, всё сходится.

РАЙМОНД:  Но это же только легенды!

ЖАННА: Пора отгонять скотину в деревню. Иди через Свинкин лес. А я... со своим войском пройду оврагами.

РАЙМОНД:   Я не верю тебе. И никто не поверит.

ЖАННА:   Главное, что в это верю я. Иди.

РАЙМОНД уходит. ЖАННА «открывает загон» - поочерёдно тянет за цепи, расположенные рядом с брусками на левой и правой стороне сцены. Громыхая, два бруса приподнимаются от земли на небольшую высоту. Раздаётся блеяние, мычание и звук передвижениния большого стада. ЖАННА берёт кнут, щёлкает.

ЖАННА: Пошли мои родные! Домой! (щёлкает кнутом) Со мной говорят Святые Екатерина и Маргари-и-та! (щёлкает кнутом) Я сниму осаду с Орлеана! (щелчок) Я короную Карла VII в Реймсе-э-э-э! (снова щелчок кнутом) Мы будем пастись на прекрасных, свободных и сочных лугах! (щелчок) Мы будем жить в мире и радости!

ДЕРЕВНЯ  ДОМРЕМИ.  ДОМ  ЖАННЫ

ОТЕЦ  ЖАННЫ  и  ЖАННА сидят на противоположных концах длинного стола.

ОТЕЦ:   Теплая весна в этом году. Давно такой не было. И дожди. Хороший хлеб родится. Я был в Вокулёре. Туда пришли двое из Орлеана. Новости невесёлые.

ЖАННА:   Да, весна теплая.

ОТЕЦ:  Кажется, даже небо голубее прежнего. Но ведь такого не может быть? Старость, наверное. К Вокулёру подходит полк Бодрикура. Он идёт на помощь Дюнуа.

ЖАННА: Ты совсем не старый. Небо и вправду стало голубее.

ОТЕЦ:   Сочная будет трава. Успеть бы убрать. Из замка понемногу уходят люди. Боятся. Если Орлеан отдадут – дальше англичан не остановить.

ЖАННА:  Почему ты говоришь – «англичан»? Свои гораздо страшнее.

ОТЕЦ:   Если бы не «годдэмы» – со своими мы бы управились.

ЖАННА:   Отец...

ОТЕЦ:   Наверное, тебе идет мужская одежда. Куда ты её прячешь?

ЖАННА:  Там, недалеко от загона есть дуб.

ОТЕЦ:   Хотя, какая теперь разница?

ЖАННА:    Никакой.

ОТЕЦ: Я знал, зачем ты так далеко гоняешь стадо. Знал. Сначала надеялся, что Раймонд...

ЖАННА:  Нет. Я никогда бы не вышла за него замуж.

ОТЕЦ:  Конечно.    

ЖАННА:  Отец. Я должна уйти, отец.

ОТЕЦ:  Ты ведь давно это решила.

ЖАННА:  Давно.

ОТЕЦ:  Почему ты так решила?  Война – дело мужчин.

ЖАННА:  Я слышала голоса. Они велят мне это сделать.

ОТЕЦ:  Голоса?

ЖАННА:  Поверь мне.

ОТЕЦ: Тебе будет очень трудно убедить в этом тех, кого ты встретишь на своём пути.

ЖАННА:   Мои голоса дадут силу.

ОТЕЦ:   Надо хорошо подумать, что ты скажешь людям.

ЖАННА:  Со мной говорили Святая Екатерина и Святая Маргарита. Они велели мне снять осаду с Орлеана и короновать Карла VII в Реймсе.

ОТЕЦ:   И ты веришь в то, что говоришь?

ЖАННА:  Как же я могу не верить, если мои голоса мне говорят?

ОТЕЦ:      Тебя спросит церковь.

ЖАННА: Я долго молилась, поэтому голоса стали говорить со мной, а не с кем-то другим.

ОТЕЦ:  Почему ты никогда мне об этом не говорила?

ЖАННА:  У тебя и так много забот.

ОТЕЦ:   Ты моя дочь и я живу во Франции.

ЖАННА:  Они мне не велели. Да ты бы и не поверил.

ОТЕЦ:   Ты так думаешь?

ЖАННА:   Не поверил.

ОТЕЦ:  В такую дорогу мне тебе нечего дать. Только слова.

ЖАННА:   Родительское слово – это совсем не мало для дальней дороги.

ОТЕЦ: Когда ты была маленькой, то никогда не плакала. Даже, если было очень больно. Однажды сильно поранила руку о косу. Кровь здорово хлестала, а ты быстро повторяла как молитву: «Когда я порезалась о косу, мне было ужасно больно, но я знала, что это пройдёт. А потом начнётся дождь, я буду бегать босиком по зеленой, мягкой траве и вспоминать, как я чуть не заплакала, когда порезалась о косу»...

ЖАННА:  Так легче переносить боль. Надо говорить о том, что случилось, как будто это было уже давно, а сейчас ты об этом просто вспоминаешь. Только тогда я уже не была маленькой. Мне кажется, я вообще никогда не была маленькой.

ОТЕЦ: Для того, что ты задумала, может быть, это и хорошо. Вспоминай об этом почаще. Особенно, когда будет очень тяжело. Мне вот помогает.   

ЖАННА:  Не знала, что ты делаешь так же.

ОТЕЦ:  Я бы тебе не сказал, но ведь ты уходишь.

ЖАННА:  Ухожу.

ОТЕЦ:  Жанна. Вчера перед самым отъездом из Вокулёра на площади ко мне привязалась какая-то цыганка. Тычет в руку мешок. Купи, говорит, пригодится. Куда я - туда и она. Долго за мной ходила, а потом, говорит, не хочешь покупать - я тебе так подарю. Сунула в руки и убежала.

ЖАННА:   Что там было?

ОТЕЦ:  Всё к одному, Жанна.

Музыка. На подиуме высвечивается шлем. Он блестит и зовет к победе. ЖАННА медленно подходит к нему, берёт в руки, улыбается.

ЖАННА:   Господь знает обо мне. Хорошо-о...  Да свершится воля Божья!

ШИНОН. РЕЗИДЕНЦИЯ  ДОФИНА  КАРЛА

Входят Д`ЭСТИВЭ и АРХИЕПИСКОП

Д`ЭСТИВЭ:  Вы как раз во время. С главной башни заметили отряд с гербом герцога Ля Гера. Через четверть часа он будет во дворце.

АРХИЕПИСКОП (крестится): Пресвятая Дева Мария, помоги нам, мученикам. Где дофин?

Д`ЭСТИВЭ: Заперся и пытается взять себя в руки. Боится, что лорд Бэдфорд откажет в мире.

АРХИЕПИСКОП: Опять боится! В который раз убеждаюсь, что внук Карла Мудрого ничего не взял от своего деда. В его положении пора бы уже найти и другое занятие.

Д`ЭСТИВЭ:  Для других занятий у дофина есть Агнесса.

АРХИЕПИСКОП:   Шамбеллан!  

Д`ЭСТИВЭ: А чем прикажете заниматься? Молиться? Для этого есть вы, ваше преосвященство. Правда, можно ещё принять эту Деву, которая вот уже десять дней добивается встречи.

АРХИЕПИСКОП: То, что она говорит о голосах, очень не понятно. Прежде чем допускать её к дофину, надо проверить, нет ли в этом дьявольского наущения.

Д`ЭСТИВЭ:  О-о-о, архиепископ, так или иначе, а все женщины от дьявола – это уж поверьте!

АРХИЕПИСКОП:   Завидую вашему спокойствию.

Д`ЭСТИВЭ:   А вот завидовать не надо – это грех. Лучше просто берите с меня пример.

Входит КАРЛ.

КАРЛ:  Ему пора бы появиться. Нет?

Д`ЭСТИВЭ: Я послал навстречу человека, сир. Ля Гер явится без промедления.

КАРЛ:  Может быть, на башне перепутали герб?

Д`ЭСТИВЭ:  Это был герб Ля Гера, сир. 

АРХИЕПИСКОП: Наберёмся терпения, и Господь услышит наши молитвы.

Д`ЭСТИВЭ: Я бы на месте Господа не ждал так долго.

Слышится гулкое эхо быстрых шагов.

Д`ЭСТИВЭ:   Это Ля Гер.

КАРЛ:  Странно. Раньше никогда не замечал, что во дворце такое эхо.

Д`ЭСТИВЭ:  Кругом пусто, сир. Все дорогие вещи проданы или заложены.

КАРЛ (кричит):   Знаю!

Появляется ЛЯ ГЕР. Увидев КАРЛА, он останавливается, но затем решительно направляется к дофину. 

ЛЯ ГЕР:  Сир! Мы доехали от Парижа всего за четыре перехода.

КАРЛ:    Это очень мало, я понимаю. Ты торопился, чтобы сказать...

ЛЯ ГЕР:  Сир.

КАРЛ:   Говори!

ЛЯ ГЕР:   Лорд Бэдфорд не хочет мира.

КАРЛ:   Бэдфорд не хочет мира... Что он сказал?

ЛЯ ГЕР:   Что Франция не делится пополам.

КАРЛ: Франция не делится пополам... Что же парламент?

ЛЯ ГЕР: Каждая партия получила из английской казны всё, что хотела, поэтому решением парламента род Валуа отрешён от престола.

КАРЛ:  Моя матушка постаралась. Ты её видел?

ЛЯ ГЕР: В день коронации она помогала годовалому Генриху VI подняться на трон, когда тот споткнулся.

КАРЛ:   Всё-таки споткнулся!

АРХИЕПИСКОП: Дитя невинно.

КАРЛ:   Мой брат Филипп присягнул ему на верность?

ЛЯ ГЕР:  Да.

КАРЛ: Значит, теперь до совершеннолетия Генриха VI Ланкастера, лорд Бедфорд – регент Франции.

Пауза.

ЛЯ ГЕР:  Сир?

КАРЛ:  Твой полк под Орлеаном ждёт своего командира, Ля Гер.

ЛЯ ГЕР уходит. Музыкальный акцент. Одновременно с его звучанием КАРЛ стремительно перебегает по помосту на другой конец сцены. На этом движении - световой переход. В луче один КАРЛ.

КАРЛ:  Кто-о?! Кто из моих предков прогневал Господа, и он избрал меня для своего наказанья?! Ему было мало, что я, законный, наследник живу некоронованным королём, и он наделил меня чертами полупомешанного отца! И это не всё! Я принял разграбленную, нищую, раздробленную феодальными распрями страну, а моя плоть и разум оказались к этому неприспособленными. Я не умею носить латы, плохо держусь в седле и еще хуже владею мечом! Против руки небес не устоять. Орлеан не спасти. Мы уйдем за Луару. Какой же грех особ королевской крови достоин такого наказания?! Кто так прогневал Господа?! 

Переход света. Рядом с КАРЛОМ - АГНЕССА.

АГНЕССА:  У каждого из них было достаточно грехов, Карл. Тебе не найти виновного.

КАРЛ:  Я не ищу виновного, я ищу решение. Я сделал всё что мог, но решения нет!

АГНЕССА: Ты не сделал главного: не попытался использовать обстоятельства, которые складываются в нашу пользу.

КАРЛ:   Сколько можно говорить про эту сумасшедшую пастушку!

АГНЕССА: Не каждая сумасшедшая слышит голоса Святой Екатерины и Святой Маргариты, которые велят ей снять осаду с Орлеана и короновать тебя в Реймсе.

КАРЛ:  А если она просто говорит, что слышит?

АГНЕССА:   Но ей верят. Значит, хотят верить, а сейчас это самое главное.

КАРЛ:   «Верят»... Снять осаду с Орлеана, чего не может сделать даже Дюнуа с целым войском и короновать короля в Реймсе, где сидят англичане – ни много, ни мало. Бред! Любой ребёнок тебе скажет, что утверждать такое может только сумасшедшая!

АГНЕССА:   Или святая.

КАРЛ:  Святая?!

АГНЕССА: Люди вспоминают о Боге и его Святых, когда судьба загоняет их в угол. Подумай. Эта сумасшедшая заставила поверить в свои сказки Робера де Бодрикура, который не страдает сентиментальностью, а потом вместе с ним и всего четырьмя провожатыми пробралась сюда из Шампани. Теперь вспомни, что их путь лежал по таким местам, где кишмя кишат бургундцы, англичане, беглые солдаты, разбойники и еще Бог весть какой сброд, а они за всё время не встретили ни одной живой души.

КАРЛ:  Случайность.

АГНЕССА:   Наверняка. Но почему эту случайность не выдать за чудо?

КАРЛ:  Что это даст?

АГНЕССА:  Веру в победу. Она в Шиноне две недели, а уже весь город говорит, что она и есть та самая Святая Дева, которая по легенде спасёт Францию. Некоторые божатся, что видели у неё меч с золотыми лилиями на лезвии, который, по преданию, хранится в палатах старого оружия кладбища города Фьербуа.  Сказано: «Стучите, и отворят вам».

Пауза, после которой КАРЛ, сначала, дурачась, начинает робко стучать пальцами по подиуму. Постепенно увеличивается сила его удара и скоро КАРЛ, перебегая от предмета к предмету, колотит, что есть силы, выкрикивая одну и ту же фразу.

КАРЛ:  Я буду стучать - пусть мне отворят! Я буду стучать, только пусть!!! Мне!!! Отворяя-я-а-а-ат!!!

Обессилив, КАРЛ падает. АГНЕССА помогает ему подняться. Некоторое время КАРЛ стоит спиной.

АГНЕССА: Успокойся, Карл. Принимать решение – удел королей.

КАРЛ:  Хорошо. Я доверюсь Божьему слову.

Резкий музыкальный акцент. КАРЛ поворачивается лицом к залу. Световой переход. Освещается всё пространство. Перед нами - Д`ЭСТИВЭ, АРХИЕПИСКОП и ЖАННА.

ЖАННА: Здравствуйте, милый дофин! Да пошлёт вам Бог счастья и долгую жизнь!

КАРЛ:  Спасибо. Как тебя зовут?

ЖАННА: Жанна.

КАРЛ:   Что тебе нужно, Жанна?

ЖАННА: Мои голоса. Святая Екатерина и Святая Маргарита. Они... говорят со мной. Они сказали, чтобы я сняла осаду с Орлеана и короновала вас в Реймсе.

АРХИЕПИСКОП:  Голоса? Разве ты не такая как все? Почему эти голоса говорят только с тобой?

ЖАННА:  Я долго просила Бога, ваше преосвященство, чтобы он услышал мои молитвы. Бог услышал меня и послал своих Святых.

АРХИЕПИСКОП: Это испытание гордыней, дочь моя. Когда дьявол хочет завладеть душой человека, он посылает ему искушение.

ЖАННА: Господь защитит меня от искушений дьявола во имя тех испытаний, которые посланы Франции, и её народу.

АРХИЕПИСКОП: А зачем ты предрекла нечестивцу, что он погибнет на дне колодца?

Д`ЭСТИВЭ: Еще бы ему не погибнуть, когда говорят, он еле на ногах держался.

АРХИЕПИСКОП:  Шамбеллан!

ЖАННА: Я ничего не предрекала. Он был очень пьян, и я сказала, что лучше бы отойти от колодца, а то недолго и свалится.

КАРЛ:   А эти... ну-у-у... твои Святые. Они сказали тебе как это сделать?

ЖАННА: Святая Екатерина и Святая Маргарита скажут мне об этом, как только я окажусь у стен Орлеана, сир. Дайте мне войско и пошлите с обозом к Орлеану – это всё, о чём я прошу.

КАРЛ:  Предположим, что я отправил бы тебя с войском и дал обоз, но... чтобы его собрать, нужны деньги. Провиант, жалованье солдатам. Может быть, ты знаешь, где их взять?

ЖАННА:   Конечно.

КАРЛ:  Что?!

ЖАННА:   Я знаю, где взять деньги.

Д`ЭСТИВЭ:  Теперь это даже мне интересно.

КАРЛ:  Говори!

ЖАННА: Когда в доме беда – отдают последнее. Пусть ваши придворные отдадут свои драгоценности.

КАРЛ:  Король не может просить денег у своих придворных.

АГНЕССА: Я первая отдам драгоценности. Уверена, придворные последуют моему примеру, и этого хватит, чтобы снарядить обоз.

АРХИЕПИСКОП: Вы хотите отдать свои фамильные драгоценности?

АГНЕССА:  Я не рискую, ваше преосвященство, потому, что верю этой девушке.

ЖАННА:  Сир! Мы уже нашли деньги. Вам осталось только отправить меня к стенам Орлеана.

КАРЛ:  Какая ты быстрая. А твои голоса... они что... сказали, что я тебе поверю?

ЖАННА:  Я отвечу на этот вопрос, когда мы останемся одни.

КАРЛ:   Почему ты не хочешь отвечать при всех?

ЖАННА:   Так велели Святая Екатерина и Святая Маргарита.

КАРЛ (всем): Оставьте нас!

Все уходят. Переход света, в луче только КАРЛ и ЖАННА.

КАРЛ:  Мы одни. Итак, почему я должен тебе верить?

ЖАННА:  У вас нет выхода.

КАРЛ:   Ты пришла унизить меня?

ЖАННА: Я пришла, чтобы сказать вам правду. Нас не спасёт никакое чудо. Единственное чудо – это мы сами. Страна гибнет.

КАРЛ:  И ты знаешь, что надо делать, чтобы её спасти?

ЖАННА: Надо любить. Любить свой народ, который принадлежит вам. Францию, которой принадлежите вы. Любить жизнь, которая дана Богом. И любить Бога, который обречён на жизнь вечную. Когда я это поняла, я стала день за днём готовиться к тому, что обязана сделать. Я научилась драться, сутками сидеть в седле и носить доспехи лучше любого рыцаря. Но я - простая девушка. Вы - избранник Божий. Скажите себе -  «Я так хочу!» - и все.

КАРЛ:  Наверное, ты воображаешь, что это так просто?

ЖАННА:   Тогда вас проклянут.

КАРЛ:   Как ты смеешь?!!

ЖАННА: Всегда проклинают тех, кто не сделал того, что обязан сделать. Никто и никогда, даже спустя тысячу лет, не вспомнит вас добрым словом.

КАРЛ:   Замолчи!

ЖАННА: Только вы - король Франции - должны сделать разоренную страну цветущей. Вы - король Франции - должны накормить, обуть и  одеть свой нищий и разграбленный народ. За вас этого не сделает никто. Никакое чудо. Если для этого надо научиться сидеть в седле, драться и носить латы - значит, вы должны этому научиться, даже если у вас появятся мозоли на заднице, а при одном виде меча и доспехов вас будет тошнить! Если вам надо властвовать и повелевать - вы должны откусить себе язык, но научиться властвовать и повелевать.

КАРЛ:  Как я могу властвовать и повелевать, если все помнят моего слабоумного отца, на которого я похож как две капли воды?! По ночам я прислушиваюсь к себе, и мне кажется, я тоже начинаю терять рассудок. Мне страшно. Однажды я видел, как груженая телега придавила одного несчастного к стене. Он кричал от мучений как зверь. Я не могу забыть этот крик. И я... стал думать, а как я переживу, если когда-нибудь мне станет также больно?

ЖАННА (после паузы):   Что вы больше всего любите, сир?

КАРЛ:      Я?.. Люблю?..

ЖАННА:   Ну-у... есть у вас, что-то такое, что вы любите больше всего на свете?

КАРЛ:  Больше всего?

ЖАННА: Я, например, люблю бегать босиком под тёплым дождем по зелёной, мягкой траве.

КАРЛ:   Босиком под дождём?

ЖАННА:  Послушайте. Когда я была маленькой, я никогда не плакала от боли...

КАРЛ:   Так не бывает!

ЖАННА:  Бывает. Если мне было больно, я сразу начинала говорить об этом так, как будто это уже прошло, а я только вспоминаю. Понимаете? Например, когда я училась щелкать кнутом, чтобы пасти скот у нас в деревне, у меня долго не получалось. Конец кнута вместо того, чтобы бить по земле и щёлкать, летел прямо в лицо. Я уворачивалась, но однажды не успела. Было очень больно. Как будто, в этом месте загорелась кожа. Я закрыла лицо и стала быстро-быстро говорить: «Когда я попала кнутом по лицу, мне было ужасно больно, но я знала, что это обязательно пройдет, я буду бегать босиком под тёплым дождём по зеленой, мягкой траве и вспоминать, как я чуть не заплакала, когда попала себе кнутом по лицу!» Попробуйте.

КАРЛ:   Я попробую. Как-нибудь...

ЖАННА:  Только сначала обязательно поймите, что вы больше всего любите.

КАРЛ:   Как просто!

ЖАННА:  Все уже предначертано Богом.

КАРЛ:   Пока что я не вижу никакого предначертания. Согласно легенде...

ЖАННА: Знамя можно сшить, а меч выковать, сир...

КАРЛ:  Что-о-о?!

ЖАННА: Легенда, которая начинает сбываться – это и есть чудо. Францию погубила женщина, а спасёт Дева. 

КАРЛ:   Надеюсь, нас никто не слышал...

ЖАННА: Святая Екатерина и Святая Маргарита ждут, когда вы отправите меня к Орлеану.

КАРЛ (долго смотрит на ЖАННУ): Не будем заставлять святых ждать.

ЖАННА склоняет перед КАРЛОМ колено.

КАРЛ (громко):  Архиепископ!

Освещается вся сцена. Д`ЭСТИВЭ, АГНЕССА и АРХИЕПИСКОП стоят на прежних местах.

КАРЛ: Ваше преосвященство! Господа… Я благословляю Деву, потому что этого хотят Святая Екатерина и Святая Маргарита, которые явились ей как посланники Божьи. Я назначаю её во главе обоза с оружием и продовольствием. Я повелеваю ей через семь дней отправиться к стенам Орлеана. За короля и свободу Франции!

ЖАННА (АРХИЕПИСКОПУ): Церковь наставила меня на путь веры, ваше преосвященство. Вера в Бога помогла мне услышать голоса небес. Пусть церковь вашей рукой на земле благословит то, что решилось на небесах.

АРХИЕПИСКОП:  Ты богопослушна и настойчива. Это хорошо. Но ты выбрала трудный путь, Жанна.

ЖАННА:  А разве не сказано в писании – «Входите тесными вратами, потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими; Потому что тесны врата и узок путь, ведущие в жизнь, и немногие находят их».

АРХИЕПИСКОП: Бог дал тебе ум и силу духа. Пусть он не обделит силой твоё бренное тело. За короля и свободу Франции!

АРХИЕПИСКОП осеняет ЖАННУ крестным знамением. ЖАННА  уходит.

АРХИЕПИСКОП:   Если не секрет, как она вас убедила, сир?

КАРЛ:   Также как и вас.

АРХИЕПИСКОП:  Сир?

КАРЛ:   Монсеньор, а что вы любите больше всего на свете?

АРХИЕПИСКОП:  Всё, чем должны быть заняты помыслы церковного сановника - это служение Богу. А почему вы об этом спросили, сир?

КАРЛ (после паузы):  Служите Богу, архиепископ.

АРХИЕПИСКОП:   Вы правы, надо отслужить за неё молебен (уходит)

АГНЕССА (КАРЛУ):  Ты сейчас больше похож на короля.

КАРЛ:  Больше, чем ночью?

АГНЕССА:  Я соберу драгоценности (уходит)

Д`ЭСТИВЭ: И дело сразу всем нашлось. Н-н-да... В этой деве что-то есть.

КАРЛ:  Д`Эстивэ, кто из офицеров дежурит сегодня в гарнизоне?

Д`ЭСТИВЭ: Жиль де Пти, сир.

КАРЛ:  Он хорошо владеет мечом?

Д`ЭСТИВЭ:  В гарнизоне города лучшие воины, а Малыш Пти – лучший из лучших.

КАРЛ:   Через полчаса я жду его с доспехами для тренировки и боевым мечом.

Д`ЭСТИВЭ:  Сир?

КАРЛ:  Вы плохо слышите?

Д`ЭСТИВЭ: Я готов исполнить даже то, чего не слышу вовсе, сир, при условии, что понимаю для чего это нужно.

КАРЛ: С сегодняшнего дня я намерен брать у Малыша Пти ежедневные уроки владения мечом.

Д`ЭСТИВЭ: Если я правильно понял, ваше величество собирается учиться драться?!

КАРЛ:  Я! Так! Хочу!

Д`ЭСТИВЭ: Через полчаса  Жиль де Пти будет у вас, сир.

КАРЛ:  А завтра с утра оседлайте для прогулки моего Генриха.

Д`ЭСТИВЭ: Ваше величество хочет прогуляться верхом?

КАРЛ:  Моё величество хочет набить себе мозоль на заднице.

Д`ЭСТИВЭ: Придётся постараться.

КАРЛ:  Кому?

Д`ЭСТИВЭ: Полагаю, вам, мне и... Генриху.

КАРЛ:    Д`Эстивэ...

Д`ЭСТИВЭ: Я здесь, сир.

КАРЛ: Пусть до отъезда обоза изготовят меч с золотыми лилиями на лезвии. К Орлеану Жанна должна выступить под белым знаменем, расшитым пурпурной полосой, с тремя лилиями посередине и этим самым мечом... Надеюсь, мы найдём таких людей?

Д`ЭСТИВЭ:  Я в этом уверен, сир.

КАРЛ: Как только вы заберёте меч и знамя, этих умельцев больше никто не должен видеть – так будет спокойней для Франции. 

Д ЭСТИВЭ:  Смерть всегда оставляет следы, сир, а деньги их заметают.

КАРЛ:  Под вашу ответственность. И ещё, приготовьте письма.

Д ЭСТИВЭ:  Письма?

КАРЛ:  Во все провинции от имени Святой Девы Жанны.   

Д`ЭСТИВЭ:  О чём она будет в них говорить?

КАРЛ: Она будет говорить, что-о-о... послана Богом и подтверждением тому является меч с золотыми лилиями на лезвии, что-о-о... не желая напрасного кровопролитья, она предлагает английским воинам по доброй воле сложить оружие и отправиться по домам. Что отныне она, а с нею и все силы небесные, на стороне короля Карла VII – единственного законного короля Франции.

Д`ЭСТИВЭ:  Я сразу понял, что в этой деве что-то есть, сир (уходит)    

КАРЛ (один):  Если уж мы пускаемся в авантюру – то пусть это будет по-королевски.

Музыка. В центре подиума высвечивается огромный меч с золотыми лилиями на лезвии. Возникнув огромными тенями на заднике сцены, четверо ГЛАШАТАЕВ читают со свитков текст послания ЖАННЫ.

ГЛАШАТАИ: «Да убоятся гнева Божьего на небе и моего Святого меча на земле все те, кто мечом своим от имени Англии, и её короля несёт разорение и смерть французской земле! От имени Святой Екатерины и Святой Маргариты, сошедших ко мне, и, вложивших в мою руку меч отмщения, предлагаю английским солдатам покаяться за содеянное на нашей земле и уйти с миром! Будут прощены все искренне раскаявшиеся, потому что законный король Франции Карл VII дарует им своё прощение!   Пусть сложат оружие и наденут на правую руку белую повязку. Но будут страх и ужас спутниками тех, кто не услышал этих слов! Не я, Дева Жанна настигну их, неся этот страх и ужас, но само небо, пославшее меня как свою дочь для восстановления справедливости и счастливого царствования короля Франции Карла VII. Подписано в городе Шпиноне, мая 18-го числа, года 1429-го».

Музыка. К концу текста ГЛАШАТАЕВ с левой стороны медленно поднимается брус, вытягивая вверх огромное белое знамя, расшитое пурпурной полосой с тремя лилиями посередине.

ОРЛЕАН.  ЮЖНЫЙ  БЕРЕГ  ЛУАРЫ

ДЮНУА и ЛЯ ГЕР смотрят на флажок, укреплённый на конце копья, который развевается на сильном восточном ветру.

ДЮНУА: Западный ветер – когда же ты, наконец, подуешь? Ветер, ты как распутная женщина: когда не надо, она тебе изменит; а когда хочешь,  чтобы она тебе изменила – тут-то она и доймёт тебя постоянством. Западный ветер на доброй Луаре… Какая рифма к Луаре? Переменись, чтоб тебя! Переменись ты, английская шлюха! Западный ветер, победный ветер, долгожданный ветер, упрямый ветер, ветер-надежда – дождусь я тебя или нет?!

ЛЯ ГЕР:    По-моему, нету никакой.

ДЮНУА:  Чего нету?

ЛЯ ГЕР:    Рифмы к слову Луаре нету.

ДЮНУА:   А-а-а... Ты прав, похоже, нет.

ЛЯ ГЕР: Рифмы нет, ветра нет... И вообще, что-то непохоже чтобы силы небесные встали на нашу сторону, с тех пор, как эта Дева объявила себя Божьей посланницей. Карл снова поставил не на ту лошадку.

ДЮНУА: Подождем. Чем чёрт не шутит? Может быть это именно то, что нам нужно.

ЛЯ ГЕР:  Не понимаю, зачем нам могут быть нужны все эти сказки про святую? «Ах, она убедила  Бодрикура!», «Ах, она пересекла всю Шампань!», «Ах, она предрекла смерть какому-то повесе!» Бьюсь об заклад, что во всех этих историях правды ровно столько, сколько капель вина в пустой бочке.

ДЮНУА: Дело не в том, правда это или нет, Ля Гер, а в том, что это вселяет веру. А ты знаешь, что солдат без веры в победу не многого стоит. И потом, в свои восемнадцать лет эта девушка сделала то, что сделал далеко не каждый мужчина: села на коня и взяла в руки меч – это тебе о чем-нибудь говорит?

ЛЯ ГЕР: Только о том, что у неё есть руки и то, на чём сидеть. Я тебе говорю, что Карл поставил не на ту лошадку. Если он стал обращаться за помощью к детям – значит, наши дела из рук вон плохи.

ЖАННА (неожиданно появляясь): Ты прав, Ля Гер, наши дела действительно плохи, если военачальник, вместо того, чтобы бить англичан, обсуждает своего короля.

ДЮНУА:  Значит, ты и есть Жанна, именуемая Девой?

ЖАННА: А кто же ещё? А ты – командующий армией Джек Дюнуа?

ДЮНУА: Да, тебя не обманули. Где твоё войско?

ЖАННА: Отстали.

ДЮНУА: Ты очень нетерпелива, Жанна.

ЖАННА: А разве сейчас время для терпения? Я принесла тебе помощь, какой не получал еще ни один военачальник и ни одна крепость.

ДЮНУА: Твою собственную?

ЖАННА: Нет. Помощь и совет Царя Небесного (указывая рукой) Кто в тех двух башнях по эту сторону моста?

ЛЯ ГЕР:   Если бы эти башни были наши – мы бы здесь не сидели.

ЖАННА:  Сколько у них людей?

ЛЯ ГЕР:   А ты сходи, посчитай. Нас они почему-то не пускают.

ДЮНУА: Ну, хватит, Ля Гер! Там немногим больше гарнизона. Чтобы подойти к городу, надо сначала перейти мост, а эти две башни его прочно охраняют.

ЖАННА:  Ты хотел, чтобы наши войска поднялись вверх по реке и уже с этого берега зашли англичанам в тыл.

ДЮНУА:  Правильно. Ты быстро схватываешь.

ЖАННА:  Наверняка связал плоты, поставил на них пушки, а  солдат хотел переправить на лодках?

ДЮНУА: Верно! Плоты готовы и солдаты сидят на веслах. Но они ждут воли Божьей.

ЖАННА:  Как это так? 

ЛЯ ГЕР: Лодки не могут идти сразу против течения и против ветра. Приходится ждать,  пока Господь Бог переменит ветер.

ДЮНУА:  Я отведу тебя в церковь, чтобы ты помолилась о западном ветре.

ЖАННА:  Подожди. Сколько времени вы здесь... молитесь?

ДЮНУА:  Три недели.

ЖАННА:   Значит, англичане стали сильнее ровно на три недели.

ДЮНУА: Не говори глупости. У нас нет другого выхода. Это тебе подтвердит любой военачальник.

ЖАННА: Любой военачальник подтвердит, что нельзя столько времени держать солдат без дела. Посмотри на их лица! Они уже не верят, что город можно освободить. Господь испытывает нашу волю, а вы своим бездействием говорите, что её нет. Я возьму эти башни.

ДЮНУА: Ты мне нужна как святая, а не как солдат. У меня и своих удальцов довольно.

ЖАННА: Наши солдаты возьмут эти башни, а я поведу солдат.

ЛЯ ГЕР:   За тобой никто не пойдёт.

ЖАННА: Я не стану оборачиваться и смотреть, пошёл за мной кто-то или нет. Я просто пойду вперед.

ДЮНУА: Пожалуй, из тебя выйдет солдат. Ты скрываешь, но я вижу, что ты влюблена в войну.

ЖАННА: Я ни в кого не влюблена.

ДЮНУА: Не кипятись. Я сам, да простит меня Бог, тоже  влюблён в эту злую ведьму – войну. Я – как человек, у которого две жены. А ты хочешь быть женщиной, у которой два мужа?

ЖАННА: У меня никогда не будет мужа. Я солдат – и не хочу, чтобы обо мне думали как о женщине.

ЛЯ ГЕР: Тогда тебе надо как можно реже поворачиваться к нам спиной. Ха-ха-ха-ха!

ЖАННА неожиданно хватает ЛЯ ГЕРА за нос.

ЛЯ ГЕР: Отпусти – и – и...  Больно!

ЖАННА:  Я отпущу, но запомни: в следующий раз я сделаю тебе ещё больнее.

В этот момент флажок на копье резко меняет направление.

ДЮНУА:  Смотрите! Ветер переменился.

ЖАННА:  Господь сказал своё слово.

ДЮНУА:  Может, ты и впрямь святая? Ля Гер! Лодкам и плотам  – отплытие!

ЖАННА:  Стой! Мы не будем заходить англичанам в тыл.

ЛЯ  ГЕР (ДЮНУА): Она сошла с ума.

ДЮНУА:  Как это – не будем заходить в тыл?  Мы ждали этого три недели.

ЖАННА:  И англичане тоже.

ДЮНУА:  Что ты хочешь этим сказать?

ЖАННА:  Если ты сообразил зайти им в тыл, то почему ты решил, что они до этого не додумались?

ЛЯ ГЕР:   Какая разница, до чего они там додумались?!

ДЮНУА:  Не понимаю, к чему ты клонишь, Жанна?

ЖАННА:  В каком месте ты собрался высаживаться на том берегу?

ДЮНУА:  У леса. Он закрывает обзор из восточных ворот города.

ЖАННА:  Тебя тоже надо бы оттаскать за нос.

ЛЯ ГЕР:    А надрать ей задницу, и пускай пасёт овец у себя в деревне!

ДЮНУА:  Похоже, тебе действительно лучше оставаться святой и не совать свой нос в военную науку.

ЖАННА: Если бы вы не сидели сиднем, а прошли на лошадях вдоль берега к тому месту, где ты собираешься высаживаться, то заметили бы скрытое движение войск. Готова поклясться, что там уже вырыты флеши и полно англичан.

ДЮНУА:  Чёрт! Какой же я идиот.

ЖАННА: Мы их перехитрим. Англичане думают, что, как только переменится ветер, мы будем заходить к ним в тыл. Пусть думают. Значит, раньше, чем к завтрашнему утру, они нас там не ждут: ведь надо переправить значительную часть войск и построить их в боевом порядке. Отбери самый надёжный полк. Нужно, чтобы он усилил моё войско. К вечеру всё должно быть готово. Четыре полка погрузи на плоты и лодки. Пусть высаживаются там, где их ждут англичане и сразу же вступают в бой. Но не раньше, чем небольшой отряд уйдёт на лошадях вверх по течению. Пусть поторопятся сделать шесть больших плотов, соорудить на них хорошие костры и пустить к мосту. Но так, чтобы горящие плоты подошли к мосту перед самым закатом. Вот тогда мы и пойдём на башни.

ЛЯ ГЕР: Но от плотов огонь перекинется на мост, и мы не попадём на тот берег.

ЖАННА: Мост не загорится. Англичане побоятся быть отрезанными от основных войск, и будут тушить плоты изо всех сил.

ДЮНУА:  Значит, в лоб?

ЖАННА:  В лоб. Смелое сердце и крепкая лестница совладают с любой стеной.

ДЮНУА:  А ведь это и вправду не плохо!

ЖАННА:  Я же сказала, что возьму эти башни.

ДЮНУА:  Ля Гер, ты всё слышал?

ЛЯ ГЕР:   Я не глухой (уходит)

ДЮНУА: Признаться, я чувствую себя как мальчишка, которого оттаскали за волосы.

ЖАННА: За нос, Джек, за нос. В следующий раз думай лучше. Очень много и очень долго думай. В твоих руках людские жизни.

ДЮНУА:  Да, ты права. Но на башни первая ты не пойдёшь.

ЖАННА: Когда мне понадобится твой совет, я так и скажу: «Дюнуа, мне нужен твой совет». Сейчас он мне не требуется. И не спорь со мной. Будет так, как я сказала.

ДЮНУА: Ты должна беречь себя, Жанна.

ЖАННА: Об этом побеспокоится Господь Бог. Я проеду по расположению, чтобы поближе посмотреть подходы, а ты всё подробно объясни людям. Каждый точно должен знать что и зачем он делает (хочет идти)

ДЮНУА: Подожди! Может быть, я... чего-то не додумал или пропустил?

ЖАННА (улыбнувшись):  Научись танцевать.

ДЮНУА:  Ты шутишь?

ЖАННА:  Нисколько.

ДЮНУА:  Зачем мне танцевать? Я не придворный.

ЖАННА:  Когда мы возьмём Орлеан, надо будет это хорошенько отметить.

ДЮНУА:  А для чего вино? Выпью, сколько смогу.

ЖАННА: Нам освобождать всю Францию, Джек. Слишком много придётся пить. Вино забирает силу. У меня в деревне старожилы говорят, что когда танцуешь – получаешь силу земли. А нам надо быть очень сильными. Учись танцевать.

ЖАННА уходит. Какое-то время ДЮНУА провожает её взглядом, но через секунду неожиданно делает танцевальное движение. Другое. Третье. Затем, испугавшись, что его увидят, останавливается. Движения ДЮНУА подхватывает мелодия танца.

ОКРАИНА  РЕЙМСА. ТАЙНЫЙ  ДОМ  СВЯТОЙ  ИНКВИЗИЦИИ

Входит Лорд ВАРВИК в сопровождении ИНКВИЗИТОРА и ПОМОЩНИКА.

ИНКВИЗИТОР (ПОМОЩНИКУ): Скажи милорду, что из-за его опоздания я могу не успеть выехать до рассвета.

Весь дальнейший диалог Лорда ВАРВИКА и ИНКВИЗИТОРА ПОМОЩНИК переводит с английского на французский и наоборот. Иногда в конце текста, чаще - в середине фразы.

ВАРВИК:      Reyms is getting ready for a siege. There are a lot of patrols on the roads. My detachment caused a suspicion and it was checked up every time. Is the place safe?

ПОМОЩНИК: Отряд милорда вызывал подозрения. Их часто останавливали. Милорд спрашивает, достаточно ли надёжно это место.

ИНКВИЗИТОР:   Дело Святой Инквизиции на земле охраняет Господь.

ВАРВИК: Where are you going to lay down this wealth?

ПОМОЩНИК:  Куда вы положите такое количество денег?

ИНКВИЗИТОР:  Туда, где они будут лежать, милорд.

ВАРВИК: Ha-ha-ha! All French are great jokers and even the Inquisitors are not an exception. Good! Now I will give an order but before, a couple of words... There have appeared certain circumstances that require hastening a ransom for this Virgin.

ПОМОЩНИК: Инквизиторы любят пошутить, как и все французы. Деньги готовы, но милорд хотел бы коснуться обстоятельств, которые требуют ускорить выкуп Девы.

ИНКВИЗИТОР:  Мы торгуем не пшеницей в неурожайный год. У каждой вещи свой продавец и свой покупатель. (ПОМОЩНИК тут же начинает переводить слова ИНКВИЗИТОРА на английский язык, склонившись к Лорду ВАРВИКУ) В стране идёт война. Люди, которые с Божьей помощью готовы нам помочь, находятся в той части страны, где королём считается Карл VII. Если милорд, конечно, этого не забыл.

ВАРВИК: Let’s not find fault with words, Your Reverence! An English proverb says that if there is anyone who wants to buy something, another one who wants to sell it will appear by all means! The question arises only as to the amount. But I believe that it is a sin to complain about the amount?

ПОМОЩНИК: Милорд просит не придавать значения мелочам. В Англии говорят: «Если есть продавец – отыщется и покупатель». Вопрос в количестве денег. Но вместе с тем, милорд хотел бы надеяться, что предлагаемая сумма для свершения сделки устраивает другую сторону в полной мере.

ИНКВИЗИТОР: Мы во Франции и я уверен, что у милорда... (ПОМОЩНИК переводит) ...уже была возможность убедиться: здесь не работает английский фольклор. В чём причина внезапной спешки?

ВАРВИК:  Our solders are demoralized. This Virgin has aroused a real fear in them by her incredible victories. We suffered a series of stunning defeats. And from whom? From some country girl! And here is already a policy. Only a capture of this Johanna, the court and accusation in heresy may save a prestige of the English army. These voices about which she used to repeat over and over again is an excellent cause.

ПОМОЩНИК: Английские солдаты деморализованы. Дева внушает ужас каждому. Поражения английской армии от французской пастушки - это уже политика. Пленение Жанны, суд и обвинение в ереси спасут престиж английских войск. Голоса, о которых она постоянно твердит, дают для этого прекрасный повод.

ИНКВИЗИТОР: Я не уловил в ваших рассуждениях ничего нового. Вы не откровенны. Инквизиция этого не заслуживает.

ВАРВИК:  Won’t you argue that the Virgin enjoys wider popularity among people than the King does? People use to idolize somebody and more and more moving away from the bosom of the church. It seems to me, you also have the reasons to be in a hurry.

ПОМОЩНИК: Ни для кого не секрет, что Дева пользуется в народе гораздо большей популярностью, чем король Карл. Народ создал себе кумира и отходит от церкви. Это опасно для церкви.

ИНКВИЗИТОР: «Пусть каждый торопиться сам за себя» - это уже французская поговорка. (ПОМОЩНИК переводит) А что касается популярности в народе, которой вы так боитесь, то история нам говорит, что у народа от любви до ненависти к своим кумирам всего один шаг.

ВАРВИК:  You are an astute politician, Your Reverence. I was always sorry that we had no Inquisition here in England. To compete with you in the art of carrying on a dialogue is a vain pastime.

ПОМОЩНИК:  Милорд настолько восхищён политическим складом вашего ума, что будет думать о создании Инквизиции в Англии. Он не может состязаться с вами в искусстве вести диалог. 

ИНКВИЗИТОР: Буду бесконечно признателен, если вы также не станете со мной состязаться в умении уходить от вопроса.

Пауза, после которой ВАРВИК говорит на чистейшем «французском»  языке.

ВАРВИК: Ваше преподобие, настало время поговорить с глазу на глаз.

Пауза, после которой теперь уже ИНКВИЗИТОР говорит на английском языке.

ИНКВИЗИТОР:   I absolutely agree with you. Will we speak English or French?

ВАРВИК: Из уважения к ордену Святого Доминика, который вы представляете, мы будем говорить по-французски.

ИНКВИЗИТОР (ПОМОЩНИКУ): Выйди! Итак, милорд, поскольку у нас общие интересы, между нами не должно быть недоговорённостей.

ВАРВИК: Лорд Бэдфорд и Карл ведут тайные переговоры. А вы знаете, что в любых переговорах успеха добивается та сторона, у которой больше козырей. Если до завершения переговоров эта Дева окажется у нас в руках – будет намного легче склонить Карла к нашим условиям.

ИНКВИЗИТОР:   Вы считаете, Карл побоится суда?

ВАРВИК:  Если эта мысль пришла к вам в голову, то я просто убеждён, что именно так и будет. Вряд ли ему понравятся обвинения в ереси, которые суд выдвинет против Жанны. К тому же, это будет суд французов. Ведь тогда получится, что корону королю Франции надела ведьма. Это оттолкнёт от него народ и насторожит церковь. А, чтобы долго и хорошо царствовать, надо иметь любовь народа и поддержку церкви. Я уже не говорю о братстве Святой Инквизиции, которая является государством в государстве.

ИНКВИЗИТОР: Сроки?

ВАРВИК:   До попытки взятия Парижа.

ИНКВИЗИТОР: Вы так уверены, что это будет «попытка», а не «взятие»?

ВАРВИК:  Ей не дадут взять город.

ИНКВИЗИТОР: Хорошо. Это можно будет сделать в нужные сроки, если мы внесём одну поправку.

ВАРВИК:  Слушаю.

ИНКВИЗИТОР: Пусть Жанна попадёт в плен не к вам, а к герцогу Бургундскому. Полагаю, что с герцогом вы договоритесь, а мне это упростит задачу.

ВАРВИК:  Я думал, поправка будет несколько другого рода.

ИНКВИЗИТОР:  Чуть позже собирался заговорить и о ней.

ВАРВИК: Мы хорошо понимаем друг друга. Именно поэтому я привёз не шестнадцать, а двадцать тысяч фунтов стерлингов. Так, где же будет лежать это состояние?

ИНКВИЗИТОР открывает левую створку подиума.

ИНКВИЗИТОР: Прикажите своим людям заносить, милорд.

ВАРВИК:  Будете пересчитывать?

ИНКВИЗИТОР: Потомки мне этого не простили бы: слишком низменное занятие для такой возвышенной цели.

ВАРВИК:   А вы, оказывается, ещё и романтик.

ИНКВИЗИТОР: Это составная часть моей профессии.

ВАРВИК:  Bring everything here. And make haste!

Фонограмма. Долго переносятся деньги и складываются на дно подиума.

РЕЙМС.  КОРОНАЦИЯ  КАРЛА VII

Разгар приготовлений к празднику. По столу-пандусу катят бочки с вином, несут туши животных. Входит ДЮНУА. Он ищет ЖАННУ и  не сразу замечает её, сидящей под столами.

ДЮНУА:   Нашла куда спрятаться. Вылезай!

ЖАННА:   Нет.

ДЮНУА: Долго не просидишь. Вылезай и придумай, что скажешь Карлу, когда он спросит, куда ты подевалась.

ЖАННА:  Скажу, живот прихватило.

ДЮНУА:  Коронация подходит к концу. Всё население Реймса на площади. Тебе надо будет появиться вместе с Карлом на балконе, так что поменяй настроение.

ЖАННА:     Не могу.

ДЮНУА:  Понимаю. Жалко, что я тогда послушал тебя и научился танцевать. Есть победы, но нет радости. Мы отвоевали Жарго, Мен, Божанси. Подумать только, сколько вина я мог бы выпить...

ЖАННА:  Джек! Почему всё именно так? Когда воюешь, всё просто. Смерть, кровь и мученья вокруг, но ты знаешь, ради чего. А здесь? Почему все эти придворные и рыцари меня ненавидят? Что я им сделала, что они все вместе, и каждый в отдельности хотят меня ненавидеть?

ДЮНУА:   А ты ждёшь, что глупцы будут любить тебя за то, что ты разоблачила их глупость? Но разве выжившие из ума полководцы, любят удачливых капитанов, которые отнимают у них командование? Или Архиепископам приятно, когда кто-то оттирает их от алтаря, пусть даже это будет святой? Я их не осуждаю. Будь у меня чуть больше честолюбия, я тоже стал бы тебе завидовать. Выкинь из головы, не об этом надо думать.

ЖАННА:   Ты прав. Когда я возьму Париж, я брошу всё и вернусь к себе в деревню.

ДЮНУА:   Да, но только я прошу, чтобы с сегодняшнего дня ты не выезжала за ворота без сопровождения пятидесяти солдат, которых я отобрал.

ЖАННА:   Что случилось Джек?

ДЮНУА:  Ничего. Просто я прошу, чтобы ты сделала так, как я сказал.

ЖАННА:   Это не ответ.

Звонит колокол, оповещая об окончании церемонии коронации. Слышатся приветственные возгласы толпы, и скоро появляется КАРЛ VII. Он болезненно морщится, быстро садится и поднимает одну ногу к верху.

КАРЛ: Дюнуа, разотрите мне левую икру: судорога. (ДЮНУА массирует КАРЛУ ногу) Я уже думал,  это никогда  не кончится. Настоящая пытка. Осторожней!

ЖАННА: Зато теперь вы настоящий миропомазанный король. Я вас поздравляю, ваше величество.

КАРЛ: Спасибо, Жанна. Ни за что не согласился бы вытерпеть это второй раз. Оказывается, знаменитое святое миро, о котором столько разовору, -  всего лишь прогорклое дешёвое вино.

ДЮНУА: Хорошо, что вас не слышит архиепископ...

КАРЛ:  Формальности позади. Всё возвратилось на «круги своя».

ЖАННА: До возвращения ещё далеко, ведь в Париже до сих пор англичане.

КАРЛ: Зато в наших руках Божанси, Мен, Орлеан, Реймс и законная королевская корона на голове законного наследника - это надо ценить!

ЖАННА:  При чём здесь ваша корона, когда в Париже враг?!

Входит АРХИЕПИСКОП

АРХИЕПИСКОП: Ваше величество! Вам надо выйти на балкон: народ хочет видеть своего короля.

КАРЛ поднимается на подиум. Переход света. КАРЛ на подиуме один в луче прожектора. Восторженный рёв многотысячной толпы. Входит Д`ЭСТИВЭ. Обратный световой переход.

Д`ЭСТИВЭ: Ваше величество! Сколько бочек с вином выкатить на площадь?

КАРЛ: Кто у нас шамбеллан, Д`Эстивэ?

Д`ЭСТИВЭ:  Просто я думал, что у нас не так много денег, чтобы...

КАРЛ: Сделайте одолжение, Д`Эстивэ. Когда речь идёт о ерунде – думайте один. Я так хочу! (Д`ЭСТИВЭ  уходит)

ЖАННА:  У вас стало хорошо получаться, сир.

КАРЛ: Я – способный ученик. Почему ты не осталась до конца церемонии? Коронации проходят не каждый день.

ДЮНУА: Жанне привычнее быть в окружении врагов, чем в окружении придворных.

КАРЛ:  Я так и думал.

ЖАННА: Подожди, Дюнуа... Сир! В своих воззваниях вы ни слова  не сказали о том, что сделал Дюнуа в этой компании. Почему?

АРХИЕПИСКОП: Жанна, остановись - ты осмеливаешься задавать вопросы королю! В тебе снова говорит гордыня!

КАРЛ: Успокойтесь, ваше преосвященство. Если бы в своё время я не отвечал на её вопросы, я бы не стал королём. Я это помню.

ЖАННА: Теперь вы король и у вас есть прекрасный повод не отвечать на мой вопрос.

АРХИЕПИСКОП:  Я вижу, ты глуха ко всем увещеваниям!

КАРЛ: Видите, архиепископ? Теперь я просто обязан ответить. Ты не политик, Жанна, но должна понимать, что для народа важнее Дева и её чудеса, а не то, сколько труда потратил Дюнуа, чтобы достать для неё солдат и прокормить их. Именно поэтому англичане назначили выкуп в 20.000 фунтов стерлингов за тебя, а не за Дюнуа.

ЖАННА:   Дюнуа?!

ДЮНУА:   Я  собирался тебе сказать.

ЖАННА:   Почему так много?

ДЮНУА:  За короткий срок у тебя было столько побед, сколько не было ни у одного полководца. Причины таких поражений надо как-то объяснять своим солдатам.

АРХИЕПИСКОП: Они считают, что ты ведьма и связана с нечистой силой.

ЖАННА:  Я – ведьма?! (входит Д`ЭСТИВЭ)

Д`ЭСТИВЭ:   Ваше величество! Народ хочет видеть вас вместе с Жанной.

КАРЛ и ЖАННА поднимаются на подиум. Переход света. В луче КАРЛ и ЖАННА. Снова восторженно ревёт толпа. КАРЛ приветственно машет рукой, но ЖАННА, не в силах прийти в себя от последних слов АРХИЕПИСКОПА, почти сразу же уходит с подиума. Переход света.

КАРЛ:  Ты напрасно ушла так быстро - народ не успел тебя разглядеть.

ЖАННА: Ваше преосвященство, но какая я же ведьма?!

ДЮНУА: Успокойся, я ведь всё тебе объяснил.

ЖАННА (АРХИЕПИСКОПУ): Ваше преосвященство, осените меня своим знамением!

АРХИЕПИСКОП: Пока ты пребываешь в грехе гордости и непослушания, я не могу этого сделать.

ЖАННА: Разве можно сказать, что я горда и непослушна, если я во всём слушалась моих голосов, потому что они от Бога?!

АРХИЕПИСКОП: Голос Бога на земле один. Это голос воинствующей церкви. А все твои голоса – только отзвуки собственного своевластия.

ЖАННА:  Неправда!

АРХИЕПИСКОП: Что-о?! Ты говоришь архиепископу, что он лжёт, и ещё утверждаешь, что неповинна в гордости и послушании?!

КАРЛ: Господа! Я бы не хотел, никаких ссор в такой радостный для меня и всей Франции день.

ЖАННА: Сир, разрешите мне уйти?

КАРЛ: Думаю, так будет лучше для всех. Пусть армия пока отдохнёт. Через две недели я скажу своё решение.

ЖАННА: Две недели?! Зачем давать англичанам время, чтобы оправится от поражения? Надо освободить Париж!

КАРЛ:  Я! Так!! Хочу!!!

ЖАННА: Я жду ровно две недели и ни минутой больше! (ЖАННА и ДЮНУА уходят)

АРХИЕПИСКОП:  Какая дерзость! Она стала очень опасной.

КАРЛ:  Как может быть для Короля опасен человек, который ему предан?

АРХИЕПИСКОП:  Она мнит себя народным героем.

Д`ЭСТИВЭ:  Не стоит подливать масла в огонь, ваше преосвященство.

АРХИЕПИСКОП: К армии примкнуло большое количество крестьян. Они бьются, не щадят своей жизни.

Д`ЭСТИВЭ:  Если они не щадят своей жизни, значит, в ней нет ничего хорошего.

АРХИЕПИСКОП: Вам известно, что многие крестьянские отряды действуют по собственному усмотрению?

Д`ЭСТИВЭ: А как прикажете им действовать, если их командиры-рыцари, едва освободив земли, где находятся их замки, сразу же разъезжаются по домам?

КАРЛ:  Раньше вы мне этого не говорили, архиепископ.  А что значит – «по собственному усмотрению»? Что из этого может получиться?

АРХИЕПИСКОП: Крестьянская война, сир. Такая опасность существует. Дева становится их знаменем. И эта война может стать куда опаснее войны с англичанами.

КАРЛ:  Вы мне хотите что-то предложить?

АРХИЕПИСКОП: Жанна не должна более находиться во главе армии Короля Франции.

Д`ЭСТИВЭ: Если Жанну сейчас отстранить от командования – это будет самым ужасным поражением Франции за все десятилетия войны.

КАРЛ:  Я подумаю. Но не сегодня. Мы слишком долго ждали этого дня, чтобы не насладиться тем, что он принёс.

Входит АГНЕССА

АГНЕССА:  Карл, твоя мантия.

КАРЛ:  Накинь мне её на плечи.

Трубы. КАРЛ поднимается на подиум. Переход света. АГНЕССА накидывает ему на плечи мантию. Движением руки КАРЛ подтягивает шлейф к своим ногам.

КАРЛ (шёпотом): Я – законный король... (ещё движение и снова часть мантии ложится к его ногам) Я – законный король Франции Карл VII! Я – король Франции!

Голос КАРЛА крепнет. Усиливается мощь музыки. Мантия тянется бесконечным шлейфом, покорно ложась к ногам законного короля Франции.

У  СТЕН  ПАРИЖА

Тоскливый ветер. ЖАННА и ДЮНУА в полном вооружении стоят на подиуме. На пандусе замерли  ВЕСТОВЫЕ полков армии, занявшей вокруг Парижа позиции для штурма.

1-Й ВЕСТОВОЙ:  Полк Ле Клера занял свое место!

2-Й ВЕСТОВОЙ:  Жанна! Божанси на месте!

3-Й ВЕСТОВОЙ:  Бодрикур ждёт твоего сигнала!

4-Й ВЕСТОВОЙ:  Ле Метр в полной готовности!

1-Й ВЕСТОВОЙ:  Мишель-весельчак! Давно пора!

2-Й ВЕСТОВОЙ:  Резервный полк готов!

3-Й ВЕСТОВОЙ:  Орлеанский полк. Ждём!

4-Й ВЕСТОВОЙ:  Реймс ждёт сигнала!

ЛЯ ГЕР:  Ты не забыла про моих рыцарей, Жанна? Они полны решимости!

ЖАННА (после паузы): Приготовься к штурму!

ДЮНУА:  Подожди!

ЖАННА:   Мы будем штурмовать, Джек!

ДЮНУА:  Выслушай меня. Я ведь редко прошу, Жанна.

ЖАННА:   Говори!

ДЮНУА:  Они не придут. Ни Буало, ни Мишель, ни Бланш – никто.

ЖАННА:  Бог им судья. Они нам не нужны, нам нужен Париж.

ДЮНУА: Задержи начало атаки. Мне нужно тебе что-то сказать.

ЖАННА (ВЕСТОВЫМ): Войскам приготовиться. Атакуем по моему сигналу. (ВЕСТОВЫЕ  и  ЛЯ  ГЕР уходят)  Говори!

ДЮНУА: До последнего момента я надеялся на чудо, но его не произошло.

ЖАННА: Чудеса делают люди, Джек. Люди, которых  посылает Господь Бог!

ДЮНУА: Ты говоришь правильно – люди. Но сейчас их у нас нет. Мы не можем идти на штурм, не имея хотя бы двойного перевеса в людях. Господь не хочет нам помогать.

ЖАННА:  Нет,  Господь Бог с нами!  Господь и мои голоса!

ДЮНУА:  Перестань, мы не у стен Орлеана.

ЖАННА:  А разве что-то изменилось?

ДЮНУА: Очень многое. Третьего дня я получил письмо. Я ждал его с тех самых пор, как ты вопреки приказу Карла двинула армию к стенам Парижа.

ЖАННА:  И ты его дождался?

ДЮНУА:  Да.

ЖАННА:  Что в письме?

ДЮНУА: Трусость и предательство – ничего нового мир уже не придумает.

ЖАННА:  Тогда стоит ли обращать на это внимание?

ДЮНУА (после паузы): Карл ведёт тайные переговоры с лордом Бэдфордом. Ему обещают царствование на отвоёванных землях, если он откажется от Парижа.

ЖАННА:  Париж – англичанам?!

ДЮНУА: Наверное, Карл считает, что это умеренная плата за то, чтобы называться королём на другой половине Франции.

ЖАННА: Наплевать, что он считает! Теперь мы просто обязаны взять Париж!

ДЮНУА: У нас не хватает восьми полков. Мы ждали их почти неделю. Теперь я знаю, что мы их не дождёмся, а Париж укреплён лучше любой крепости во Франции.

ЖАННА: Джек, ты перестал мне верить?

ДЮНУА: Я верю военной науке. Её создавали столетиями, и я просто обязан ей верить. А ещё... я верю человеческим слабостям. 20.000 фунтов стерлингов – это серьёзный повод, чтобы человек о них вспомнил.

ЖАННА: Причём здесь фунты?

ДЮНУА: В этих играх ты не сильна.

ЖАННА: Почему ты сказал – «ты»?  Разве мы не вместе?

ДЮНУА: Мы вместе, Жанна, но ты многим мешаешь, и за тебя обещали 20.000 фунтов стерлингов. Ты не видишь ничего вокруг, кроме своей цели...

ЖАННА: Нашей цели!

ДЮНУА: Нашей цели – да. Ты не видишь ничего вокруг. Поэтому деньги для тебя вроде коровьих лепёшек. Я очень хочу, чтобы ты всё поняла. Правильно поняла.

ЖАННА:  Как ты страшно говоришь.

ДЮНУА: Я говорю правду, Жанна, а правда – плохая утешительница. Пойми. С того дня, когда какой-нибудь «годдэм» или бургундец стащит тебя с седла и его не поразит гром небесный – с этого самого дня найдётся очень много охотников получить 20.000 фунтов стерлингов. А я не хочу, чтобы этот день настал.

ЖАННА: Может быть это и правда, но у меня есть мои голоса. Они не бросят меня.

ДЮНУА: Я в этом плохо разбираюсь, ведь я солдат.  Но на неприятности нюх у меня тренерованный. Я давно себе вытвердил: если на войне очень много обстоятельств разом складываются против тебя – знай, это опасность.

ЖАННА (после паузы):  Мы не можем отсюда уйти.

ДЮНУА: Да почему, чёрт возьми?!

ЖАННА: Мне будет стыдно и... я не знаю, что потом буду делать.

ДЮНУА: Мы должны отступить. Это единственный выход, поверь. Я не забыл, как переменился ветер, и как переменились наши сердца, когда ты пришла к Орлеану. И клянусь, я никогда не забуду, что мы побеждали под твоим знаменем. Но теперь нам надо отступить. Так бывает. Это сражение проходит не на поле битвы. Пусть это будет утешением. Ты отведёшь армию к Компьену. А потом исчезнешь. Именно –  исчезнешь. Зато останешься живой. Там будет видно.

ЖАННА:  Спасибо, Дюнуа. Но я не могу этого сделать.

ДЮНУА:  Но почему?! Объясни, почему?!

ЖАННА: У нас мало времени, но если коротко... Слово «Париж» плохо произносится по-английски.

Входят СОЛДАТЫ, конвоируя двух связанных ПЛЕННЫХ.

ЖАННА:   Кто эти двое?

1-Й СОЛДАТ: Из полка Мишеля-весельчака.

ЖАННА:  Почему они связаны?

2-Й СОЛДАТ: Хотели бежать.

ЖАННА (подходя к ПЛЕННЫМ):  Бежать... Вы испугались?

1-Й ПЛЕННЫЙ:  А какого дьявола, я должен подыхать, если даже самый последний мерин в обозе знает, что с такими силами не лезут на Парижские стены?!

ЖАННА (очень тихо): Мы не лезем на Парижские стены. Мы хотим забрать у англичан то, что по воле Господа принадлежит французам.

2-Й ПЛЕННЫЙ: Если всё так, как ты говоришь, и Париж принадлежит нам по воле Господа, тогда договорись с Господом, чтобы англичане сдали его без боя!

ЖАННА: У меня очень мало времени. Попробуй договориться сам (СОЛДАТАМ)  Повесить обоих.

1-Й ПЛЕННЫЙ:   До встречи в аду, чёртова ведьма!

2-Й ПЛЕННЫЙ:   Будь ты проклята! (ПЛЕННЫХ уводят)

ДЮНУА:   Жанна, не делай этого!

ЖАННА:  Молчи, это знак! Нельзя не верить, нельзя!

ДЮНУА:  Останови их, слышишь! Ты делаешь только хуже!

ЖАННА:  В армии, которая воюет за свободу, трус должен быть наказан!

ДЮНУА:  Виселицами ничего не докажешь. Останови-и-и!

Музыкальный акцент. Световой переход. В левом и правом углах в глубине сцены несколько полосок задника взлетают вверх, приоткрывая пространство, где на верёвках висят два тела. Несколько секунд – и полоски задника возвращаются в прежнее положение. Снова высвечивается подиум, на котором стоят ЖАННА и ДЮНУА.

ДЮНУА:  Я должен был тебя остановить.

ЖАННА: По-другому не бывает, Джек. Мы идём на штурм. Трубачам приготовиться! С нами Бог. Сигнал!

Звучит сигнальный призыв, и в разрезах задника появляются щиты. Сражение: звуки боя и вспышка прожекторов кровавого цвета, направленных в сторону зала. Резкий музыкальный акцент. Когда свет приходит на сцену, щиты беспорядочно лежат вокруг. Их очень много. ЖАННА и ДЮНУА в центре подиума. На помосте – ВЕСТОВЫЕ отступивших полков.

1-Й ВЕСТОВОЙ:   Полк Ле Клера. Половина убитыми.

2-Й ВЕСТОВОЙ:   Божанси… Половина.

3-Й ВЕСТОВОЙ:   Бодрикур, 120 человек.

4-Й ВЕСТОВОЙ:   Резервного полка больше нет.

1-Й ВЕСТОВОЙ:   Мишель-весельчак...

ДЮНУА:   Хватит! (ЖАННЕ) Надо отходить.

ЖАННА:  Отошли в Конпьен квартирьеров, Джек. Пусть позаботятся о провианте. Похоронить убитых. Раненых разместить по деревням. С рассветом уходим в Компьен.

ВЕСТОВЫЕ уходят. Вбегает ЛЯ ГЕР

ЛЯ ГЕР:  Не всё так плохо!

ДЮНУА: С чего бы?

ЛЯ ГЕР:   В двух  лье отсюда у деревушки Деми полки Бланша, Ле Февра и Круази!

ЖАННА: Ах, если бы раньше, если бы раньше! Джек, но ведь они пришли! Ты слышал?

ЛЯ ГЕР:  Конечно, пришли, но появился слух, что ты покинула армию. Они вот-вот снимутся.

ЖАННА:   Их надо остановить!

ДЮНУА:   Зачем, если вся армия отходит в Конпьену?

ЖАННА:   Но я же здесь! Они должны знать, что я здесь.

ДЮНУА:   Ля Гер, скачи в Деми. Передай –  Жанна с нами.

ЛЯ ГЕР:    Джек, я боюсь, мне не поверят. Будет лучше, если Жанна поедет со мной.

ЖАННА:   Он прав, я должна ехать (хочет идти)

ДЮНУА:   Жанна!

ЖАННА:   Да.

ДЮНУА:   Подожди.

ЖАННА:   Что с тобой, Джек?

ДЮНУА:   Подожди. Возьми  людей.

ЛЯ ГЕР:     В северной роще у меня отряд из семидесяти рыцарей и свежие лошади.

ДЮНУА:   Возьми людей, Жанна. Мне будет спокойней.

ЖАННА:   Глупости, я у себя дома. (ЛЯ ГЕРУ) Едем!

Фонограмма. Переход света. ЖАННА и ЛЯ  ГЕР спускаются с помоста.

ЛЯ ГЕР: Представляю, как они обрадуются, когда увидят тебя собственными глазами... (протягивая руку) Осторожно, здесь можно поскользнуться.

ЖАННА (останавливается, пристально смотрит на ЛЯ ГЕРА, не подавая руки): Не беспокойся, я не принцесса (спускается по сходням) Видишь? Ничего не случилось.

ЛЯ ГЕР:   Это хорошо. Я забыл, что ты всю жизнь прожила в деревне.

ЖАННА: Странно. Тогда, под Орлеаном ты ведь советовал Дюнуа нашлепать меня по заднице, и отправить в деревню.

ЛЯ ГЕР:  Да? Я же говорю – забыл…

ЖАННА:   А как я схватила тебя за нос, тоже забыл?

ЛЯ ГЕР:  Нет, не забыл.

ЖАННА:  И то, что я обещала тебе сделать еще больней, не забыл?

ЛЯ ГЕР (не скрывая злобы):  Не забыл.

ЖАННА:  Где же твои лошади и свежие рыцари?

ЛЯ ГЕР:   Я сказал, рыцари и свежие лошади.

ЖАННА: Какая разница, Ля Гер? Главное, что ты не забыл, что я обещала тебе сделать еще больнее.

ЛЯ ГЕР: Я не забыл. И никогда не забуду!

Громыхая цепями, устремляется вниз брус со знаменем ЖАННЫ, прорезь задника ощетинивается мечами. Солдаты подбегают к ЖАННЕ и, надев на руки оковы, прикрепляют их с обеих сторон к цепям, свисающим над планшетом. ЛЯ ГЕР подходит к ЖАННЕ, останавливается в шаге от неё.

ЛЯ ГЕР:  Как видишь, я не забыл. Но боюсь, Жанна, что у тебя уже не будет такой возможности – сделать мне ещё больнее.

ЖАННА:   Ты напрасно боишься…

Бьёт ему ногой в пах. Вскрикнув, ЛЯ ГЕР падает на землю и корчится от боли. 

РЕЙМС. ОДИН  ИЗ  ЗАЛОВ  КОРОЛЕВСКОГО  ДВОРЦА

Входят МАЛЫШ ПТИ и Д’ЭСТИВЭ. Они несут с собой мечи, щиты и другие принадлежности для тренировочного фехтовального боя.

Д'ЭСТИВЭ: Сегодня постарайтесь закончить побыстрее: у короля много дел.

ПТИ:   Самое важное дело для короля – быть королем! Ха-ха-ха!

Д'ЭСТИВЭ: Размахивать мечом, Пти, и быть королем – далеко не одно и тоже. Только не пытайтесь мне возразить, а то опять сочините какую-нибудь глупость.

ПТИ (обиженно):  Что вы всё время меня одёргиваете?

Д'ЭСТИВЭ:   Странно.

ПТИ:  Вот и я говорю –  странно!

Д'ЭСТИВЭ:   Странно, что вы это заметили.

Входит КАРЛ.

КАРЛ:   Д’Эстивэ! Проследите, чтобы нам не мешали.

Д'ЭСТИВЭ:   Сделаю все возможное, сир (уходит)

ПТИ (дождавшись, когда Д'ЭСТИВЭ уйдет):   Так-то лучше….

КАРЛ:  Почему у меня сегодня другой меч? Я привык к старому.

ПТИ: К оружию, ваше величество, нельзя привыкать. Как к женщине. Иначе, оно вас подведёт.

КАРЛ:  Как женщина?

ПТИ: Точно! Ха-ха-ха! Сначала вы должны научиться, одинаково хорошо владеть любым мечом, и только потом  можно привыкать к любимому.

КАРЛ:  Какой урок сегодня?

ПТИ:    Разомнёмся, а затем попробуем поработать двойным оружием. Вы готовы?

КАРЛ:  Да.

ПТИ:  Начнем! (обмениваются ударами)  Крепче руку! Меч надо держать как женщину: намертво и нежно. Ещё раз! (снова обмен ударами) Мало злости, сир! У вас очень мало злости. Так не годится. Без злости в бою вы – покойник. Ещё! (несколько секунд короткого боя) Не увлекайтесь атакой. Это плохо кончается. Например, вот так! (ловко уходит от удара и мгновенно приставляет лезвие меча к горлу короля.) Ещё. Сильнее удар и не задерживайте дыхание. Ну-у?! (серия ударов) А злости опять нет! Где злость?!

Входят АРХИЕПИСКОП  и Д’ЭСТИВЭ.

Д’ЭСТИВЭ:  Ваше величество, я вынужден вас прервать.

ПТИ:   А-а-а, чёрт возьми!

Д'ЭСТИВЭ (обращаясь к ПТИ): Доругайтесь в соседнем зале! (ПТИ уходит)

КАРЛ:  Я же просил меня не беспокоить, Д’Эстивэ!

Д'ЭСТИВЭ: Это очень важно, сир. Жанна в плену у бургундцев.

АРХИЕПИСКОП: Жанна в плену у бургундцев после неудачного взятия Парижа, Д’Эстивэ – а это не одно и тоже.

В гневе КАРЛ наносит удар мечом по висевшей железной цепи и разрубает её пополам.

КАРЛ: С каких пор стали нарушаться приказы короля?! Кто ей позволил идти к Парижу?!

АРХИЕПИСКОП: Её нельзя было оставлять во главе армии короля Франции, ваше величество. Вы были глухи к моим словам, поэтому Господь решил вмешаться, чтобы уберечь вас от дальнейшего союза с этой Девой.

Д'ЭСТИВЭ: Не время сводить счёты, архиепископ. Благодаря этой Деве дофин стал королём, и у него, наконец, появилось королевство. Ваше величество, необходимо выкупить Жанну, пока герцог Бургундский не продал её англичанам.

АРХИЕПИСКОП:  Шамбеллан забыл, что королевская казна не бездонная бочка. Деньги, которые потребуются для выкупа, и без того есть куда потратить в воюющей стране.

Д'ЭСТИВЭ: Видимо, архиепископ тоже забыл, что если бы не Жанна, мы до сих пор сидели бы в Шиноне, ели один раз в день и молились Богу, чтобы он послал нам чудо. К тому же, Жанна заслужила, чтобы...

КАРЛ: Хватит говорить о её заслугах! Я не отдавал Жанне приказа идти на Париж!

ДЭСТИВЭ: Ваше величество, если мы не вернём Жанну, мы можем потерять всё, что завоевали и оказаться в ещё более тяжелом положении.

КАРЛ: Сделайте одолжение, Д’Эстивэ, поведайте нам об этом положении.

Д'ЭСТИВЭ: Война не закончена. Англичане прекрасно понимают, что завтрашние победы готовятся сегодня. Если им удастся посеять недоверие на территориях, отвоёванных нами, то подъём у населения, пройдёт сам собой. Как только герцог продаст Жанну англичанам, они устроят суд.

АРХИЕПИСКОП: По воле Господа и Проведения Дева служила королю Карлу, именно тогда, когда была богопослушна и смиренна. Как только ею завладела гордыня, и она поддалась Дьявольскому наущению – Господь отвернулся от неё, поэтому Дева оказалась в плену. Возблагодарим Господа за такое стечение обстоятельств.

Д'ЭСТИВЭ: Ваша казуистика понятна только вам, архиепископ. Жанну будут судить наши соотечественники по указке англичан. О её голосах знают все. Это даст возможность обвинить её в ереси и передать в руки инквизиции, которая пошлёт Жанну на костёр. Тогда получится, что король Франции принял корону из рук ведьмы.

АРХИЕПИСКОП: Во Франции, сир, не было ни одного короля, о котором бы не говорили того, чего с ним не было в помине. Господь судит королей, но не люди.

Д'ЭСТИВЭ: Подумайте, какой отклик вызовет это известие в народе. Если мы потереям поддержку населения, я не берусь предсказать, в какую сторону склонится чаша на весах военных удач.

КАРЛ:  Я подумаю, над тем, что вы мне сказали, но не сейчас. 

Д'ЭСТИВЭ: Сир, ваше раздумье будет стоить жизни тому, кто привёл вас на трон. Об этом будут говорить все, кто живёт во Франции.

Входит АГНЕССА, держа в руках свиток с сургучной печатью. Её никто не замечает.

КАРЛ:  Что нужно сделать, чтобы об этом перестали говорить?

АГНЕССА: Для начала надо перестать это слушать, ваше величество.

Д’ЭСТИВЭ: В таком случае, баронесса, посоветуйте королю перестать быть королём.

АГНЕССА: Зачем же такие крайности, Д’Эстивэ? Я предлагаю другое (протягивает свиток) Прочти это, Карл. Король не должен думать о мелочах. Это забота тех, кто его любит, и кто ему служит. Поставь свою подпись и ни о чём не думай.

Входит СЛУГА с пером и чернильницей на подносе, останавливается рядом с КАРЛОМ.

КАРЛ (берёт свиток, читает): Это большая власть, Агнесса...

АГНЕССА: Я употреблю её на то, чтобы король больше не слышал о том, о чём он не хочет слышать.

Д'ЭСТИВЭ (КАРЛУ): Вы позволите?

КАРЛ протягивает письмо, Д’ЭСТИВЭ читает.

Д'ЭСТИВЭ: Ваше величество, не скрою, мне было не по душе, ваше слабоволие и нерешительность. Но еще больше мне не по душе ваша неразборчивость. Холодное предательство тех, кто в страшное время уберёг корону и власть, похоже, становится доброй традицией всех королей. Вы не хотите стать исключением?

КАРЛ: Д’Эстивэ! Я прощал такие выходки Жанне, но от вас этого терпеть не намерен!

Д'ЭСТИВЭ: Значит, не хотите. Жаль (снимает с себя цепь с опознавательной брошью Шамбеллана)

КАРЛ:  Что это значит, Д’Эстивэ?

Д'ЭСТИВЭ: Вы стали учиться драться, ездить верхом, тренировать свою волю – словом, стали учиться быть королем. Жанна вдохнула в вас веру. Но даже если вы когда-нибудь освободите всю Францию - её смерть будет на вашей королевской совести.

КАРЛ: Что за глупости ты говоришь?! Разве я виноват в том, что она попала в плен к бургундцам?!

Д'ЭСТИВЭ: Придворные слышат глазами. У вас появились планы, с которыми Жанна не хотела считаться, вас это стало раздражать. Этого вполне хватило, чтобы тут же нашлись охотники её продать. Я ухожу, сир. Прощайте. Надеюсь, в вас уже достаточно мужества, чтобы отпустить меня живым. А впрочем... это не имеет значения (уходит)

АГНЕССА:   Карл, послушай. Я обещаю тебе, мы с архиепископом всё уладим.

АРХИЕПИСКОП:  Со мной?! Вы-ы-ы?!

АГНЕССА (АРХИЕПИСКОПУ): Потом, ваше преосвященство, потом. Твоя подпись, Карл. Ну, же!

КАРЛ медленно берёт перо и обмакивает его в чернила. Некоторое время стоит, раздумывая, а затем решительно ставит подпись и отбрасывает перо в сторону.

КАРЛ (кричит): Господин Пти! (входит МАЛЫШ ПТИ) Выйдем на воздух. Я намерен продолжить урок. Теперь у меня достаточно злости!

ПТИ: Отлично, ваше величество! Хорошо бы научиться её вызывать. Злость для рыцаря – то же самое, что муза для поэта, поверьте.

КАРЛ и МАЛЫШ ПТИ уходят.

АРХИЕПИСКОП: Что всё это значит, баронесса?

АГНЕССА (подавая письмо):  Прочтите.

АРХИЕПИСКОП (читает): «Подателю сего в любом уголке Франции повелевается оказывать содействие и послушание. Всё, что должно быть исполнено, делается с повеления короля Карла VII, и на благо Франции. Карл».  Что вы задумали?

АГНЕССА:  Вам надо увидеться с Жанной. И совсем не для того, чтобы сказать, что ей идёт мужское платье.

АРХИЕПИСКОП:  А почему вы решили, что я куда-то поеду?

АГНЕССА: Во-первых, потому, что это именно вы через братьев святой инквизиции договорились с герцогом Бургундским продать ему Жанну и поручили Ля Геру её захватить. Во-вторых, потому, что если об этом узнает король, ему это очень не понравится. И, в-третьих, вы не меньше короля должны быть заинтересованы в том, чтобы история о ведьме-Жанне не стала слишком популярной в народе. Ведь если король лишь воспользовался дорогой, которую ему освободила Жанна, то вы, архиепископ Реймский, не сумев разглядеть в ней посланника дьявола, лично надели ему корону. Ну, как? Я вас уговорила?

АРХИЕПИСКОП: Вы не зря разделяете королевское ложе...

АГНЕССА: Я именно поэтому разделяю королевское ложе. После обеда захватите с собой Малыша Пти и приходите на мою половину. Мы обсудим детали.

РУАН.  СУД

За длинным столом в узком кругу четырёх лучей - четыре пары рук. Ни тел, ни лиц. Вводят ЖАННУ, приковывают к цепям лицом к залу. Ожила первая ПАРА РУК. Палец упёрся в ЖАННУ.

1-ая ПАРА РУК: Жанна, сегодня 29 мая 1431 года, ты снова предстаёшь перед судом города Руана, который рассматривает вопрос о твоем отлучении от церкви. Ты хорошо слышишь меня?

ЖАННА: Зачем вы оставляете меня в руках англичан? Я должна быть в руках церкви.

2-ая ПАРА РУК:    Ты здесь для того, чтобы отвечать, а не спрашивать!

3-тья ПАРА РУК:  Когда тебя еще не заковывали в цепи, ты пыталась бежать, спрыгнув с башни. Ты боишься суда Божьего?

ЖАННА:   Разве суд Божий вершится вашими руками?  

4-ая ПАРА РУК: Не смей задавать вопросы! Если ты не умеешь летать как ведьма, то почему же ты осталась жива?

ЖАННА:  Бог хочет, чтобы я пришла к нему другим путём. Я его дитя.

1-ая ПАРА РУК:  У Бога только один сын - Иисус Христос!

ЖАННА:   Все, кто выполняет волю Господа – его дети.

2-ая ПАРА РУК:    Какую же волю Бога выполняла ты?

ЖАННА:  Я изгоняла захватчиков с родной земли.

3-я ПАРА РУК: Замолчи! Согласна ли ты, за все твои слова и поступки безропотно подчиниться приговору святой церкви - заместительницы Бога на земле?

ЖАННА: Чтобы услышать голос Божий, человеку не нужны посредники. Всё, что я делала, я делала по Божьему изволению, а если какой-нибудь церковник скажет мне, что это не так, то я ему не поверю. Вы храните не законы Господа, а интересы английских захватчиков.

4-ая ПАРА РУК:  Твоими устами говорит дьявол!

ЖАННА:   Дьявол послал англичан на французскую землю.

1-ая ПАРА РУК: Ты говорила, что с тобой разговаривали Святая Екатерина и Святая Маргарита?

ЖАННА:   Они говорили со мной, и я выполняла их волю.  

4-ая ПАРА РУК:  Согласна ли ты, снять этот бесстыдный наряд, и одеться, как подобает твоему полу?

ЖАННА:    Я солдат и должна ходить в солдатской одежде.

1-ая ПАРА РУК: Значит, ты не отказываешься, что слышала голоса Святой Екатерины и Святой Маргариты?

ЖАННА: Голоса снизошли ко мне, а не к вам. Это дар Божий. Могу ли я от этого отказаться?

2-ая ПАРА РУК: Разве ты не видишь, что они обманули тебя?

ЖАННА: Нет, они сказали правду. Я сняла осаду с Орлеана, короновала Карла в Реймсе, а потом мы погнали англичан до самого Компьена. А скоро их выгонят совсем.

3-я ПАРА РУК: Замолчи! Когда с тобой разговаривали твои голоса, на каком языке они говорили?

ЖАННА: Они всегда говорят только на том языке, на котором их понимают.

4-ая ПАРА РУК:  Ты сказала достаточно для того, чтобы послать на костёр десять, таких как ты. Воинствующая церковь говорит тебе, что твои голоса и твои видения были посланы дьяволом, жаждущим твоей погибели, и требует твоего отлучения!

ЖАННА: Если вы настоящий суд матери-церкви, то почему же вы не требуете, чтобы я отреклась и раскаялась?

1-ая ПАРА РУК:  Ты испугалась и хочешь раскаяться?

ЖАННА:   Разве раскаяние наступает после испуга?

2-ая ПАРА РУК: Не смей задавать вопросы! Почему ты не хочешь отречься и сохранить себе жизнь? Отвечай! 

ЖАННА:   Подумайте сами.

3-я ПАРА РУК: Сколько тебе лет, Жанна?

ЖАННА:   Мне долгих восемнадцать лет.

4-ая ПАРА РУК:   Отведите её в камеру!

ТЮРЕМНАЯ  КАМЕРА

Холодный тоскливый ветер. Это звук ЖАННА уже слышала, когда её войска стояли у стен Парижа.

ЖАННА: Ночь. Одна ночь. Всего одна ночь. Последняя ночь перед вечной тьмой. Она будет короче всех моих ночей. «Знамя можно сшить, а меч выковать, но разве в этом дело»?  Ночь – пытка. «Родительское слово – это совсем не мало для дальней дороги, отец». «Когда я поранилась о косу, мне было ужасно больно». Ночь – прощание. «Здравствуйте милый Дофин! Да пошлёт вам Господь счастья на долгую жизнь». Долгая жизнь, от которой остаётся всего одна ночь. Одна ночь, чтобы успеть понять, что ты теряешь. Понять... Или запомнить? Да простят меня Святая Екатерина и Святая Маргарита...

Входят четверо ТЮРЕМЩИКОВ

1-ЫЙ ТЮРЕМЩИК: Посетитель к ведьме!

Вдалеке на помосте высвечивается фигура человека, одетого в длинный плащ с широким капюшоном, скрывающим лицо. Он подходит ближе, затем останавливается и сбрасывает плащ на пол. Это АРХИЕПИСКОП.

ЖАННА:   Вам тоже не спится, Архиепископ?

АРХИЕПИСКОП: Ты не удивлена?

ЖАННА:   Разве может удивить человеческая подлость? 

АРХИЕПИСКОП: У нас мало времени. Не будем тратить его на пустые разговоры.

ЖАННА:  Вы хотите успеть сделать еще одну подлость?

АРХИЕПИСКОП: Ты влезла в политику, Жанна, а в ней не бывает подлостей. Всё, что ты называешь этим словом, в политике называется необходимостью.

ЖАННА:   Зачем вы пришли? 

АРХИЕПИСКОП:  Отчасти, чтобы спасти тебя.

ЖАННА:   Нельзя спасти «отчасти».

АРХИЕПИСКОП: Мы спасём тебя от смерти. Ты уже поняла, что деньги решают многое.

ЖАННА:   Особенно, если надо кого-то предать.

АРХИЕПИСКОП: Не перебивай! Так вот. Завтра суд решит провести твоё медицинское освидетельствование. Он решит так потому, что ты отречёшься от своих слов и раскаешься.

ЖАННА: Как можно отречься от своих собственных слов или раскаяться в том, на что ты потратил все свои силы?

АРХИЕПИСКОП: Перестань прикидываться. Всегда есть, в чём раскаяться и о твоих голосах мы еще поговорим. Ты много сил отдала борьбе за свободу Франции и короля Карла, а сейчас можешь всё это испортить.

ЖАННА:   Я вам не верю.

АРХИЕПИСКОП: Для оправдания поражений своей армии, англичанам нужно, чтобы ты была признана еретичкой. Но, хвала Господу, тебя судят французы.  

ЖАННА:   Вы ещё не запутались –  «нам», «им»?

АРХИЕПИСКОП: Если ты отречёшься от своих слов и раскаешься, судьи примут решение провести твоего медицинского освидетельствования, и тебя отпустят.

ЖАННА:   С чего бы это вдруг им меня отпускать?

АРХИЕПИСКОП: А зачем посылать на костёр обыкновенную раскаявшуюся солдатскую шлюху?

ЖАННА:  Что-о?!

АРХИЕПИСКОП:  Малыш!

Входит МАЛЫШ ПТИ.

АРХИЕПИСКОП: Комиссия засвидетельствует, что ты женщина, и сожительствовала с солдатами. Ты останешься жива.

ЖАННА (обращаясь к ПТИ): Нет! Не подходи! (к АРХИЕПИСКОПУ) Это Карл?! Неужели так решил Карл?!

АРХИЕПИСКОП: Какая разница кто это решил.

ЖАННА:  Не подходи, дурак! Я же вижу, что ты глуп!

Музыка. Все дальнейшие действия происходят на захлёбывающемся диалоге ЖАННЫ и АРХИЕПИСКОПА. ТЮРЕМЩИКИ перецепляют ЖАННУ к другой паре цепей, находящейся прямо против подиума спиной к залу и уходят. ПТИ хватает её за ноги, отчего ЖАННА, запрокинув голову, повисает на цепях. Он бегом поднимается по сходням на подиум и кладёт ЖАННУ на сходни, приставленные у противоположной стороны. Момент, когда ЖАННА оказывается лежащей на сходнях, должен совпасть с её последним текстом, на который накладывается резкий акцент и сцена на мгновенье погружается в темноту.

ЖАННА: Глупость – это беда человека, а подлость – его вина! До сих пор ты был просто глуп, но разве ты хочешь стать виновным в подлости?!!

АРХИЕПИСКОП: Скажи мне про голоса, Жанна! Скажи про голоса! Ведь ты всё врала, так? Не было никаких голосов! Я сразу это понял! Ты взяла грех на душу, и всё придумала! Ты врала, чтобы тебе поверили! Чтобы иметь право посылать людей на смерть! Говори! Говори, шлюха! Ведьма! Говори-и-и-и!!!

ЖАННА:   Да-а-а-а-а!!!

Переход света. ЖАННА лежит, уткнувшись лицом в пол. АРХИЕПИСКОП крестится где-то в стороне, ПТИ поправляет свою одежду. ТЮРЕМЩИКИ безмолвно стоят у помоста. 

ПТИ: Зря вы меня пугали ведьмой, ваше преосвященство. Баба, как баба. Я вообще считаю, что еретиков выдумали инквизиторы, чтобы не сидеть без дела. Ха-ха-ха!                                                                                                                         

АРХИЕПИСКОП: Придержи язык и проверь, нет ли кого в коридоре.

ПТИ:  Кто же будет в коридоре, если столько заплатили?

АРХИЕПИСКОП:  Тебе говорят – проверь!

ПТИ направляется к выходу, но когда проходит мимо подиума, один из ТЮРЕМЩИКОВ быстро открывает левую створку подиума, и теперь видно, что внутри всё пространство заполнено водой. Трое других, заломив рыцарю руки и, схватив за волосы, засовывают голову в воду. ПТИ отчаянно сопротивляется, пытаясь освободиться, но его голову прочно удерживают под водой. С каждой секундой сопротивление слабеет и, наконец, ПТИ беспомощно оседает. ТЮРЕМЩИКИ утаскивают тело и возвращаются снова, безмолвно замерев у подиума.

АРХИЕПИСКОП:   Скажи мне про голоса, Жанна!

ЖАННА:   Вам не вымолить прощения у Бога, архиепископ.

АРХИЕПИСКОП:   Скажи! Мне!! Про голоса!!!

ЖАННА: Не было никаких голосов. Не было ни Святой Екатерины, ни Святой Маргариты. Был только один голос – голос моего сердца, которое хотело видеть Францию свободной. Я долго молилась, но голоса не пришли ко мне. Тогда я поняла: все чудеса на свете совершает человек. Только человек. Но люди боятся этой простой истины и ждут, что вот придёт Бог, и расставит всё по местам. А он не придёт. Он просто смотрит на нас и не может понять, почему мы такие глупые, жестокие и равнодушные. Поэтому я и придумала мои голоса. Но теперь я их обязательно услышу, иначе, откуда же я возьму силы, чтобы всё это вынести? Я их обязательно услышу, попрошу у них прощенья... и они простят меня. Они всё поймут. А потом я попрошу, чтобы они простили вас. Я буду очень их просить, но они не простят. Никогда не простят.

Колокол. Переход света. ЖАННА снова перед столом, на котором хозяйничают четыре ПАРЫ РУК. Входит ИНКВИЗИТОР. Его лицо скрывает маска с изображением человеческого черепа. ЖАННА не сводит с него глаз.

1-ая ПАРА РУК: Жанна! Сегодня 30 мая 1431 года, ты снова предстаёшь перед судом города Руана, который рассматривает вопрос о твоем отлучении от церкви. Ты хорошо слышишь меня?

ЖАННА:   Да.

2-ая ПАРА РУК:   В твоих глазах раскаяние. Ты хочешь что-то сказать?

ЖАННА (ИНКВИЗИТОРУ): Я хочу посмотреть вам в глаза. Снимите маску, меня уже нельзя напугать.  

ИНКВИЗИТОР:  Таков обычай.

3-я ПАРА РУК:   Это несущественно.

4-ая ПАРА РУК:  Церковь в последний раз простирает к тебе руку помощи - подпиши отречение от своей ереси!

1-ая ПАРА РУК (держа бумагу с текстом отречения):  «Я, Жанна, обычно именуемая Девой, жалкая грешница, признаю себя виновной в следующих тяжких преступлениях. Я ложно утверждала, что получаю откровения от Бога и его Ангелов...»

ЖАННА:   Не признаю. И не отрекусь. 

ИНКВИЗИТОР:   Опомнись! Что ты делаешь?

ЖАННА:  А вы все ответите перед Богом. За то, что не сожгли меня вчера...

ИНКВИЗИТОР:   В огонь!

Фонограмма. Переход света. Всё пространство в полутьме. Дальнейшие действия - на тексте ИНКВИЗИТОРА и в очень быстром темпе. В правой стороне поднимается вверх брус, за которым тянется ткань из красного щёлка. Большая часть материи остаётся лежать на сцене. ПОМОЩНИКИ берут ткань в нескольких местах по всей ширине и бегут на противоположный конец сцены. Одновременно брус спускается вниз, накрывая весь планшет сцены красной тканью. Именно в этот момент 7-10 человек должны оказаться под материалом для последующей имитации пламени. Как только материал закрывает подиум, на него ставят ЖАННУ и привязывают её руки вверх к одной из цепей, которая свисает по центру.

ИНКВИЗИТОР: Ты – нераскаянная еретичка, повторно впавшая в ересь! Отколовшаяся от единства церкви! Отрезанная от её тела! Заражённая проказой ереси! Уд сатаны! Ты отлучена от церкви! Ты изгнана вон! Святая инквизиция своей властью спасает твою душу, предавая грешное дьявольское тело твоё всеочищающему огню!

Треск разгорающегося пламени. Люди, лежащие по всему планшету сцены под тканью, начинают двигаться. Кроваво-красный щёлк в разных местах оживает, распространяясь вширь и, постепенно устремляясь вверх, как увеличивает свою высоту пламя, набирающее силу. Постепенно огонь увеличивает мощь и скорость, вырастая, и приближаясь к подиуму, на котором стоит ЖАННА.

ЖАННА: Когда!.. меня стали сжигать!.. мне было ужасно больно!.. но я точно знала!.. что это обязательно пройдёт!.. и я снова буду бегать босиком под теплым дождем!.. по зеленой мягкой траве!.. и вспоминать!..  как я чуть не заплакала! когда меня стали сжига-а-а-а-ть!!!

Кровавые языки шёлка смыкаются вокруг ЖАННЫ. Её последний крик сливается с началом музыки. Это уже новая тема. В левом углу взлетают вверх полоски задника, обнажая длинную лестницу, уходящую вверх. На ней - СВЯТАЯ ЕКАТЕРИНА и СВЯТАЯ МАРГАРИТА. Пламя стихает. Шёлк медленно расстилается по сцене, но в центре подиума ЖАННЫ уже нет. Она стоит где-то в стороне, с изумлением глядя на то место, где её только что сжигали.

СВЯТАЯ ЕКАТЕРИНА:   Тебе уже не больно, девочка моя?

ЖАННА:  Вы пришли.

СВЯТАЯ МАРГАРИТА:  Конечно. Ты не верила?

ЖАННА:   Я боялась верить. Это так хорошо. Я виновата перед вами.

СВЯТАЯ ЕКАТЕРИНА:  Здесь нет виноватых. Ну? Пойдём?

ЖАННА (глядя туда, где только что горел костёр):   Меня там уже никогда не будет?

СВЯТАЯ МАРГАРИТА:   У каждого свой черёд, Жанна. Идём.

ЖАННА:  Сейчас.

СВЯТАЯ ЕКАТЕРИНА:   Ты хочешь заплакать?

ЖАННА:  Да.

СВЯТАЯ МАРГАРИТА: Плачь. Теперь можно: «Сеявшие со слезами,  будут пожинать с радостью».

СВЯТАЯ ЕКАТЕРИНА:  Скорее. Дождик уже начался!

ЖАННА медленно поднимается по лестнице. Возникает шум дождя. Сцена темнеет, главной деталью оформления становится задник. На нём проявляется киноизображение: весело шелестит весенний дождь, и счастливая ЖАННА бежит босиком по зелёной, мягкой траве. 

                                                 Все права защищены