Литературный четверг
Новые писатели - 2022
Архив - 2021
Архив - 2018
Литобъединение
Архив - 2019
Архив
Литературное агентство
Литературное объединение «Новые писатели». Занятие десятое Добрый день всем! На прошлом занятии мы предложили всем похулиганить. В ответ — молчание. Предполагаю, что дело не только в дачах, «нет времени», «устал» и «болит голова». Предполагаю, что хулиганить не захотелось по причинам гораздо менее банальным. Давайте разбираться.
Писать стилизации под великого русского поэта Пушкина — конечно же, нонсенс. Это как писать пародию на азбуку. Вся русская литература и есть стилизация под Пушкина, продолжение и развитие его поэтики, такое мучительное эпигонство, или, перефразируя Чехова, — выдавливание из себя Пушкина. Метания: попытки уйти в сторону, а потом вновь и вновь возвращение к началу, к роднику. Ну да, конечно же непременное освоение новых пространств. Но в том-то и дело, что родник столь безальтернативен, что и уходить от него нет особой охоты — тут славно и обжито, тут тебя все любят — читатели и рецензенты, друзья принимают, а недруги снисходительны. Поэтому тех, кто пытается засеивать новые литературные поляны, тут же распределяют по родам и падежам, одних неизбежно выдавливая в статус литературных пижонов, других снисходительно причисляя к редкому виду первооткрывателей. При этом как первые, так и вторые, за редчайшим исключением, так и остаются обычной читательской публикой не востребованы, не признаны и в итоге забыты.
Хорошо, но почему бы не попробовать похулиганить в другом направлении? Мне было подумалось, что поэтическая фигура Иосифа Бродского должна вызывать не столь священный трепет, как «наше всё», и что возможность поработать над стилем, рифмой, присущими Бродскому, не может не заинтересовать. Задание пусть и сложное, но интересное. Не хотелось бы думать, что дело в отсутствии той самой пресловутой литературной техники, о которой мы уже неоднократно говорили, но проявить которую никто пока так и не удосужился. Я решил было вызвать огонь на себя.
Открою небольшой секрет. Я давно пробую себя в стилизациях, и некий опыт в этом деле поднакопил. Но он, этот мой опыт, всегда касался прозаических текстов и никогда поэзии. Что у меня получится — бог ведает. Скорее всего — очень хорошая основа для критики. Итак, я сел и за три часа накарябал нечто похожее на поэтический текст.
А потом, прежде чем поставить точку в своих так называемых стилизациях под Иосифа Бродского, я перечитал его «Конец прекрасной эпохи».
Ветер гонит листву. Старых лампочек тусклый накал В этих грустных краях, чей эпиграф — победа зеркал, При содействии луж порождает эффект изобилья. Даже воры крадут апельсин, амальгаму скребя. Впрочем, чувство, с которым глядишь на себя, — Это чувство забыл я.
И понял, что мое написанное, очень слабо тянущее на полноценную поэзию, выставлять напоказ по меньшей мере некорректно. Видимо, то же самое произошло и с остальными (если они, конечно, пытались что-то подобное делать).
Хотя… Помню, в 1991-ом в журнале «Наш современник» была пародия на Бродского, которую я ниже приведу. Я этот факт запомнил, потому что ее автора Евгения Курдакова — одного из самых талантливых поэтов нашего времени — знал лично.
Итак. Евгений Курдаков
Бормотанья и хрипы ровесника, сверстника шепот, То ли плохо ему, то ль последний исчерпан припас, То ли просто не впрок предыдущих изгнанников опыт, Что и в дальней дали не смыкали по родине глаз? В причитаньях, роптаньях давно не родным озабочен И родное, не мстя, оставляет ему на пока Инвентарь маргинала: силлабику вечных обочин, Да на мелкие нужды - потрепанный хлам языка. Утки-обериутки свистят между строчек по-хармски В примечаньях к прогнозам погоды с прогнозом себя С переводом на русско-кургузский, на быстроизданский По ходатайству тех, кого вмиг подвернула судьба. Эти мобиле-нобели, вечная шилость-на-мылость На чужом затишке, где в заслугу любой из грешков, Где бы можно пропасть, если в прошлом бы их не сучилось. Этих милых грешков из стишков, из душков и слушков. Под аттической солью беспамятства мнятся искусы, Только соль отдаленья по сути глуха и слепа: Растабары, бодяги, бобы, вавилоны, турусы, Кренделя, вензеля и мыслете немыслимых па.
Надобно заметить, что год на дворе был сугубо перестроечный, и что Евгений Васильевич и Иосиф Александрович друг друга знали лично. Поэтому о моральном аспекте этого дела я умолчу, тем более, что жанр пародии, не в пример нынешнему, в то время в стране был востребован и расцветал. Просто давайте оценим уровень мастерства, проникновения в поэтику и оставим до лучших времен попытки повторять подвиги пародистов 90-ых.
О них ныне и не вспоминают, а зря. Совершенно уникальным было явление Александра Иванова. Кто тогда больше сделал для поэзии — сами поэты или Александр Иванов, доподлинно неизвестно. Известно одно — в те времена «поэт в России» был «больше чем поэт». Как оно, собственно, и должно бы быть, но... Ниже приведу две пародии Александра Иванова — на Новеллу Матвееву (лично мне эта поэтесса очень симпатична) и на Евгения Евтушенко (увы, не особо)
Окно в мирПовсюду — легкий скрип, шуршанье и возня... Тень птицы на траве — живая закорючка... Все, все мне нравится! Мерцанье по верхам, В траве — ломти коры, лесных жуков коврижки.. Блуждают призраки по утренней траве, Над ними — бабочки; где по три, где по две... Новелла Матвеева. «Окно» Мне все ласкает взор — стрекозки и жучки, Букашки с рожками, козявки, червячки, Сошлись в душе моей комарики и мошки, Живут во мне своей интимной жизнью блошки... Вот резво выбежал из щелки таракан, Он лапками сучит, смешны его усишки. Он среди всех один как грозный великан, Тот, о котором я прочла в какой-то книжке. Вот розовенький весь змеится червячок, На изумрудной ветке тонко пикнет птичка, Тюк — нету червячка. Казалось, пустячок, А все имеет смысл. Все тонко, поэтично! Все, все мне нравится! Все радует до слез. Листочек съела тля, листочек бедный чахнет... Солидный муравей пыхтит как паровоз... Серьезный черный жук залез (пардон!) в навоз, Я не люблю навоз — он очень дурно пахнет... Коровка божья спит на птичьем гуане, Две точки черные как кляксы на спине... Вся гамма чувств во мне — боль, радость, укоризна... Нет, что ни говори, вполне подвластны мне Все тайны сюсюреализма...
Вопрос без ответа Лучше сгнить в яме смерти, зато непритворной, чем прожить в позолоченной яме придворной. Все несчастья поэта — лишь к счастью поэта. Если в яму столкнут, не вершина ли это? Евгений Евтушенко Год за годом меня подозрение гложет: у поэта судьба быть счастливой не может... Понял я, в комфортабельной сидя машине: если в яме гниешь — значит, ты на вершине! Почему ж я не гол, не гоним, не увечен, почему так трагически всем обеспечен? Почему я не в яме, не в смрадной темнице, почему же я снова в английской столице? Почему я, как зверь, не в железном вольере, почему ж я опять на французской Ривьере? Нет чтоб с шапкою рваной стоять побираться, мне приходится вновь на Кавказ собираться. Ведь и дача моя, под Сухуми бунгало, на застенок сырой не похожа нимало... Значит, что-то не так, в чем-то я заблуждаюсь, если жизнью доволен, собой наслаждаюсь... Где ж та яма, в которой мне гнить полагалось, разве что-то чего-то во мне испугалось?.. Горблю спину я над золоченым корытом. Почему?! Но вопрос остается открытым.
Знаете, последняя строчка породила один вопрос, на который мне и хотелось бы получить ответ. Думается, не мне одному. У Владимира Маяковского есть некий весьма невнятный постулат: «Если звезды зажигают, значит это кому-нибудь нужно? Значит, кто-то хочет, чтобы они были? Значит кто-то называет эти плевочки жемчужиной?» Может попробуем ответить на вопрос — кому и зачем нужна современная поэзия? Я обещаю максимально честно ответить на этот достаточно непростой вопрос. Того же жду от вас. До встречи!
Л.К.
|