ТРЕЙДЕР (г. Ижевск, Удмуртская Республика) НЕБЕСНЫЙ ПОЛК

— Вано! Ты куда прешь?

— Да так, спешу немцев бить, — сказал молодой улыбчивый парень лет двадцати пяти с веснушками на лице.

И весь полк, услышав это, засмеялся. Простая сельская дорога, каких в России много. Полк, о котором здесь пойдет рассказ, шел к Москве. И именно этот полк, состоящий из разных ребят со всего Советского Союза, совсем непрофессиональных военных, и сыграет важную роль в обороне Москвы. Спустя много лет этот полк прозовут «Небесный».

Вано, или Иван Степанович — учитель истории в прошлом. В настоящем — балагур и душа полка, юморист, шутник, ну и рядовой, конечно. Армен Георгадзе, Степа Фрунзик, Виталька Мальцевич, Константин Георгиевич, Лева Аферист, Петька Василек, Димка, просто Димка, Андо Умник и много других хороших парней. Тех, кто этим утром шел по простой русской дороге и ничего не боялся. Потому что это их земля. И не имело значения, что кто-то из них из села в Грузии, кто-то из Новгорода, Иркутска или Вологды. Это их земля, и их долг прогнать врага, которого никто не звал сюда. «Небесный» полк, так уж сложилось, состоял только из хороших и честных парней. Не было среди них ни одного гнилого. Ветер дул им в спину. Солнце грело им лицо. Все как один улыбались, и спустя некоторое время над дорогой разлилась громкая мужская песня.

День первый

Ну, вот и пришли. Позади Москва. Огни города. Ночное небо. Лучи прожекторов. Впереди, через поле, — немцы. Много немцев. Страшно — да. Со стороны немцев звучит смех и песни. Основная мощь германской армии сосредоточилась именно на этом участке фронта.

— Повезло, — как обычно в своей манере отшутился Вано.

А прямо тут — мы. В окопах. Полк устроился, и каждый чем-то был занят.

Армен взял свою губную гармошку и тихо-тихо напевал какой-то только ему известный мотив, сидя на ящике с патронами. Димка вглядывался в темноту ночи, держа наготове автомат. Умник в блиндаже при свете тусклой лампы читал какую-то потёртую книжку. Забыл про все. Как и всегда. Витька спал. Ну как спал? Просто закрыл глаза и о чем-то мечтал. Ему можно мечтать — всего восемнадцать лет. Константин Георгиевич — самый старший и по возрасту и по званию из нас — целый майор, сидел на бочке и курил. Георгиевич нравился всем. Скала, а не мужик. Лева Аферист обыгрывал в карты каких-то новичков. Ну вот зачем ему это? Завтра бой, а он все о своем. Петька Василек — Василек, потому что глаза голубые, чистил свое ружье и свистел что-то. Все занимались тем, что им было по душе. «Небесный» полк готовился к своей первой и единственной битве. Их время неукротимо истекало.

— Эй, Вано? — крикнул справа Армен. — Давай шутку, а то завтра некогда будет смеяться.

— Армен?

— Да.

— Знаешь, почему ты на войну взял с собой губную гармошку?

— Нет. Почему?

— Так жена-то дома осталась, а целоваться-то надо с кем-то, — крикнул на весь полк Вано и засмеялся самым первым.

После над полем пронесся смех целого полка.

— Эй, Гюнтер? Скажи, нас в четыре раза больше чем русских, а они смеются. Почему?

— Не знаю, Макс. Странные они. Видать, верят во что-то. Поймаешь — спросишь.

День второй. Утро перед атакой

Мандраж. Ожидание. Армен сидит в блиндаже за столом и пишет письмо. Свое последнее письмо любимой жене:

Привет, Джасмин. Пишу тебе из-под Москвы. Скоро вернусь. Только отобьем немцев и сразу обратно. По пути домой куплю тебе платок. Да. Хотел сказать — я тебя очень сильно люблю и ……

Письмо так и осталось лежать на столе незаконченным. Армен услышал сигнал к атаке и выбежал из блиндажа. Он так и не узнает, что ровно через восемь месяцев далеко от Москвы в небольшом селе любимой сердцу Грузии родится его сын и в тот же самый день его жена получит это письмо. И долго будут капать женские слезы на простой, но такой дорогой лист бумаги.

Выбегая из блиндажа, Армен как обычно услышал звонкий смех Вано. Пора. Взгляд направо — Аферист даже в самый последний момент не изменяет своей натуре. Партия в карты была брошена в самом разгаре. Вот из другого блиндажа выбегает Умник. В руках книга. Целую ночь читал, видать. Дочитал. Он кладет ее на бочонок и вглядывается вдаль.

— Ну что, Умник? Щас немцем наподдаем и завтра опять в библиотеку за новой книжкой? — спрашивает Вано.

— Обязательно, — просто отвечает он.

Они еще не знали, но догадывались, что не будет больше ни книжек, ни партий в карты, ни шуток Вано. Главное — выполнить долг перед Родиной. Остальное уже не важно.

— Ребята, — крикнул Виталик, — это что?

— Где?

— Да вот, — указал он пальцем на бочку.

Взгляды устремились в направлении пальца. Изумление в глазах сменилось чем-то, напоминающим умиротворение. На бочке стояла обычная и в то же время не совсем обычная икона. Откуда она взялась? Найдите вопрос полегче. Но она вот, здесь. Реальная. От нее исходило какое-то приятное на чувственном уровне свечение. У солдат, смотревших на нее, не осталось ни страха, ни сомнений. Они точно знали в этот момент, для чего родились, учились, жили. Их жизни стали чем-то больше, нежели просто жизнь человека. Не имела значения уникальность Вано, ум Умника тоже отошел на второй план. Хитрость Афериста больше не значила для мира ничего. Они все — весь «Небесный полк» — стали единым целым. Молотом, цель которого отодвинуть врага от Москвы. Час пришел.

— Гюнтер? — русские что, совсем психи?

— Почему?

— Смотри. У них нет танков. Только ружья и автоматы. Нас в четыре раза больше. А они надели свои штыки и бегут на нас.

— Готовь пулеметы, осел, — крикнул Гюнтер и сам не понял, как русские так быстро пересекли расстояние, отделявшее их.

В тот день половина пулеметов даже не выстрелила. Немцы клялись, что им в глаза било какое-то свечение. Тот день запомнился немцем как какое-то чудо, которое невозможно объяснить. Возможно лишь поверить. Никто из ныне живущих в этот рассказ так и не поверил.

Их было в четыре раза меньше. Но они знали, что победят. Не выживут, но победят. Армен, пока бежал, думал о своей жене. Добежав до окопа противника, он колол и стрелял как никогда раньше. Патроны уже давно закончились. Штык погнулся. В руках нож. Вокруг гора немцев. Не живых. «Да и живыми эти мрази никогда и не были», — подумал Армен. Спустя минуту он ничего не почувствовал. Просто упал. На другой стороне боя Аферист думал о недоигранной партии. А у него были такие хорошие карты. Раненый и уставший, весь в крови, он вбежал во вражеский блиндаж и увидел кучку офицеров с пистолетами, наведенными на него. «Это конец, — улыбнувшись, подумал он. — Так уж карта легла». И выдернул чеку от гранаты. Взрыв был такой силы, что даже ангелы аплодировали ему на небесах. Не подвел. Исполнил свой долг. Молодец. Умник, прыгая в окоп к врагам, думал о том, какую следующую книжку он прочитает. Может быть «О природе вещей». Автора вот сейчас только не вспомню. Бах-бах — еще двое фрицев. Бежать, бежать вглубь. Забрать с собой как можно больше фрицев. Гранату туда, гранату сюда. Чище станет на земле без этой фашисткой падали. Взрыв. Прямо перед глазами. Все. Финиш. Как говорили древние — черта непрохождения. Дальше пути нет. Ну и ладно. Долг выполнен.

Немцы бежали от страха и паники. Гюнтер бежал позади всех. Он решил оглянуться и увидел странную картину. Позади русских в небе светилась икона. Обычная икона. А на небо с земли уходила лестница. Лестница в небо. У самого ее начала стоял весь полк русских. Никто из них в этой битве не выжил. Они стояли и как будто чего-то ждали или кого-то. «Кого?» — подумал Гюнтер и увидел, что чуть поодаль на холме храбро отбивался от еще оставшихся немцев русский солдат. Это был Вано. Последний из оставшихся в живых. На поясе висело четыре гранаты. И его окружили двадцать озверелых немцев. Последние остатки великой немецкой армии.

— С Новым годом, придурки, — как обычно, пошутил Вано. Подождал, пока они подойдут поближе и взорвал гранаты.

Гюнтер видел, как спустя минуту тот же самый солдат спустился с холма окутанный дымкой и непонятным свечением и присоединился к своим товарищам. Гюнтер видел, как русские улыбались, хлопали себя по плечам и поднимались по этой лестнице все выше и выше.

Прошли годы. Рассказ Гюнтера посчитали бредом. Спустя много лет он опубликовал свои мемуары под названием «Небесный полк».

* * *

После той атаки в окопы полка прибыло командование. Тишина. Ни одной живой души. На столе чье-то недописанное письмо. Карты — кто-то так и не доиграл партию. Потрепанная книжка валялась в окопах. Ни души. И никакой иконы.

— Эй, Вано! Куда прешь?

— В новую жизнь, Константин Георгиевич. В новую жизнь. В этой я уже выполнил свой долг, — неожиданно без обычного юмора ответил тот, кого все звали просто Вано.