Айтан МАМЕДОВА (г. Сумгаит, Азербайджан) МОСКВА-БЕРЛИН

I

— Лена, — тихий голос у самого уха звал ее по имени, — ты меня слышишь?

Женщина с трудом разжала веки. У больничной койки стоял собственной персоной муж, которого она покинула год назад, он держал ее руку в своей.

— Андрей, — прошептала Елена, не веря своим глазам, — неужели это ты?

— Да, это я. Все теперь будет в порядке...

— Как ты узнал? Где я сейчас? — звуки выходили из горла с трудом, как будто она очень долго молчала и разучилась разговаривать.

— Тебя нашел Филиппов. Помнишь его? Он на нашей свадьбе шафером был. Так он подобрал тебя на улице и привез сюда, в наш госпиталь. Ну и я сразу же приехал. Правда, никак не ожидал…

Слово «свадьба» резануло по сердцу Елены.

— Что со мной случилось? — всхлипывая спросила она.

— Давай об этом позже… Ты потеряла сознание и...

— Мой ребенок... погиб?

Капитан ФСБ Андрей Калачев высвободил свою руку из пальцев женщины.

— Да. Мне жаль, Елена, что все так получилось, — сухо ответил он.

Всхлипывания Елены при этих словах перешли в рыдания.

Дверь в палату отворилась и на пороге появилась медсестра.

— Вам пора уходить. Придете завтра, если доктор позволит.

— Конечно. Завтра увидимся, Лена.

Дверь палаты затворилась. Гренадерского роста медсестра подошла к кровати больной и нащупала ее пульс.

— Да что с вами, девушка? — спросила она. — Вы лучше спасибо скажите, что живы остались.

Елена уткнулась лицом в подушку. Ей не хотелось говорить «спасибо», ей даже не хотелось больше жить. Стыд, боль — все это перемешалось у нее внутри. Лицо горело как в огне, в ушах стоял шум. На минуту перед глазами возникло смуглое лицо с темно-карими глазами. Елена невольно зажмурила глаза.

«Будь ты проклят, Ганс Майнц, — подумала она, — я жизнь положу на то, чтобы найти тебя и отомстить».

Тем временем Андрей Калачев выйдя из палаты жены дошел до конца больничного коридора, в котором было открыто окно и высунул голову наружу так, будто ему не хватало воздуха. Постояв несколько минут, мужчина вышел из здания больницы и направился к своему автомобилю. За рулем своей машины по дороге домой Андрей обдумывал то, что вдруг пришло ему в голову.

II

В больничной палате широко раскрытые глаза лежащей на кровати молодой женщины были устремлены в одну точку на противоположной стене. Мыслями она была далеко, в зале посольского особняка, переполненном женщинами в вечерних платьях и мужчинами в смокингах, которые расхаживали, болтали друг с другом. Высокая белокурая девушка скользила по начищенному паркету, небрежно окидывая взглядом всю толпу, многих из гостей она не знала. На этом вечере она присутствовала только по настоянию родителей. Вдруг девушка почувствовала толчок в плечо. Нахмурившись, Елена обернулась.

— Извините, — по-немецки сказал высокий брюнет с расчесанными на косой пробор черными гладкими волосами. — Простите, я не хотел вас задеть.

— Я вас прощаю, — ответила так же по-немецки и, кивнув симпатичному незнакомцу, пошла дальше. Но вскоре какая-то сила заставила ее вновь обернуться. Немец стоял у столика с напитками, разговаривая с дамой в бирюзовом платье. Даму Елена узнала без труда, это была профессор Очкарева, бывшая одноклассница отца Елены, которая приехала в Берлин на какой-то симпозиум и которую отец пригласил на посольский прием. В это время заиграла музыка. Елену пригласили на танец. Танцуя, девушка больше смотрела по сторонам, чем на своего партнера. Немец тоже кружил в вальсе с той же дамой. Наконец музыка кончилась. Партнер отвел Елену на место. В это время к нему кто-то подошел и Елена, воспользовавшись этим, вновь вышла на середину зала и стала искать незнакомца глазами. Но не смогла найти. Это смутило девушку, но тут она снова увидела даму в бирюзовом и поспешила к ней.

— Леночка!— протянула Очкарева, когда девушка подбежала. — Рада тебя видеть! Как поживаешь?

— Екатерина Семеновна, — казалось, Лена пропустила все слова мимо ушей. — Где тот господин, который с вами танцевал?

— Ганс? Да ушел уже. У него какое-то срочное дело, поэтому не остался до конца. Впрочем, он всегда так делает. Ты его знаешь?

— Нет, не знаю. А кто он? — девушка никак не могла скрыть волнение.

— Потише, дорогая, — профессор понимающе улыбнулась. — Давай выйдем в фойе.

Они сели в широкие кресла у стены. Профессор достала из сумки большой портсигар.

— Зовут его Ганс Майнц. Он является сотрудником научно-исследовательского центра здесь в Берлине, эта организация сотрудничает с нашим институтом. Часто приезжает в Москву. Он чрезвычайно обаятелен, так что я понимаю твой интерес. Но, Леночка, дело в том, что...

— Елена! — голос сзади прозвучал громко и повелительно. В дверях зала стояла полная светловолосая женщина и смотрела на Елену неодобрительным взглядом. — Прошу извинить, профессор, мне необходимо переговорить с дочерью.

Лена Коренева встала. Женщина, кивнув закурившей Очкаревой, взяла дочь за руку и увела ее по лестнице наверх.

В спальне Лены Наталья Петровна заперла дверь изнутри, подошла к дочери вплотную.

— Ты бегаешь словно одержимая на глазах у всех гостей и позоришь нас своим поведением. И о чем ты говорила с этой Очкаревой?

— Мама, она же гордость нашей науки. А о чем я с ней говорила... Ну до каких пор я должна все тебе докладывать. Я ведь уже взрослая?

— Так и изволь вести себя как взрослая. А остаток вечера ты проведешь в своей комнате.

Наталья Петровна вышла, захватив с собой ключ, которым она заперла дверь снаружи.

III

Спустя два года после вышеуказанного бала капитан ФСБ Андрей Калачев дождливым апрельским утром входил в серое здание НИИ. Из приемной блондинка в белом халате провела Андрея к двери, на которой висела табличка: «Профессор И.А. Волохов». Андрей постучал.

— Войдите, — раздалось изнутри. Андрей последовал приглашению.

— А, капитан Калачев, — привставший из-за стола невысокий лысый мужчина протянул руку для пожатия, — рад вас видеть. Присаживайтесь. Как продвигается следствие? Есть новости?

— Да, есть. Если позволите, я вас с ними ознакомлю, — Андрей вынул из кожаного дипломата бумаги и положил их на стол. Затем стал читать четким голосом.

— Шестого июня две тысячи двенадцатого года в одном из женских монастырей Москвы были убиты монахиня Дарья Васильева и ее малолетняя племянница Надя Тихонова, гостившая в то время у тети. Убийство произошло между девятью вечера и шестью утра следующего дня.

— Капитан Калачев, — напряженным голосом перебил профессор Волохов, — вы читаете мне следственные материалы годовой давности. Меня интересует, есть ли у вас новые факты.

— Имейте терпение. То, о чем я буду говорить дальше, вам наверняка не известно. Проведенное следствие дало основание подозревать в совершении данного двойного убийства Алекса Кенсингтона, являющегося по данным ФСБ оперативным агентом ЦРУ и находящегося в то время в Москве под именем Ганса Майнца, сотрудника германского научного учреждения.

Волохов присвистнул. Андрей бесстрастно продолжил:

— Особое внимание следствия привлек тот факт, что спустя два дня после данного происшествия директор одного из московских НИИ, профессор физико-математических наук Екатерина Семеновна Очкарева была обнаружена мертвой в своей квартире. Этот факт мог иметь прямое отношение к вышеуказанному преступлению, поскольку убитая Дарья Васильева являлась близкой родственницей Очкаревой. Очкарева совершила самоубийство через повешение.

Волохов снова не выдержал:

— Очкарева работала над очень важным проектом. Чертежи хранились вон в том сейфе. Она их кому-то продала.

— А почему вы в этом так уверены, профессор?

— Но это же элементарно, — вскричал Волохов. — Мы взломали этот сейф сразу после известия о ее смерти. Документы хранились раньше там. Но я их не нашел. Сейф был пуст. А доступ к сейфу имела только сама Очкарева. То, что они там были, я знаю точно.

— Ну, — Андрей хмыкнул,— при обыске в ее квартире никаких документов обнаружено не было.

— И быть не могло, — отозвался профессор. — Она же забрала их не для того, чтобы хранить в шкатулке с драгоценностями. Наверняка продала этому самому агенту. А Даша скорее всего оказалась свидетелем грязной сделки и ее убили, чтобы спрятать концы в воду. Узнав об этом, Очкарева повесилась, потому что поняла, что девушка стала жертвой ее предательства.

— Браво, профессор, — засмеялся Андрей. — Вы угадали все правильно. И теперь наша задача заставить Майнца расплатиться по полной. Вы, профессор, в этом нам поможете.

IV

Пока в кабинете профессора Волохова шел этот разговор, супруга капитана Калачева, которую выпустили из больницы накануне, сидя в квартире мужа обдумывала предложенный им план.

Затем она встала и подошла к книжному шкафу из красного дерева. Все книги стояли в том же порядке, в котором она сама их когда-то расставляла. Елена поспешила вытереть увлажнившиеся глаза, и, достав с полки первую попавшуюся книгу, вернулась на софу. Но вскоре книга упала ей на колени. Елена мысленно перенеслась из московской квартиры в берлинский супермаркет через несколько дней после посольского приема. Она ходила между рядами, читая яркие этикетки. Вот ее любимое печенье. На полке оставалась последняя пачка. Тут мужская загорелая рука опередила ее. Девушка возмущенно вскинула глаза: перед ней стоял высокий брюнет, тот самый. Он тоже сразу узнал ее.

— Снова вы, фрейлейн, — его голос был приятен на слух. — Я рад нашей новой встрече.

Минуту после этого они молча смотрели друг на друга. Первым опомнился мужчина.

— Что же мы стоим? Вы закончили свои покупки, фрейлейн...

— Елена, — охотно представилась девушка, — Коренева.

— Очень рад, — он пожал руку девушки. — Я — Ганс Майнц.

— Пойдемте же. Я действительно закончила. Только собиралась взять это печенье, — она указала на красную пачку в его руке.

— Позвольте в таком случае подарить его вам, — он хотел опустить пачку в ее тележку.

— Нет-нет, оставьте, — воскликнула Елена. — Идемте, я не хочу вас задерживать.

Толкая тележки бок о бок, они пошли к кассе и расплатившись вышли из супермаркета.

— Послушайте, — Ганс сделал робкую попытку взять девушку за руку. — Мне бы хотелось как-то отблагодарить вас за вашу любезность. Не согласились бы вы поужинать со мной сегодня?

Все это еще проносилось перед мысленным взором сидевшей на софе Елены, когда щелкнул замок открываемой двери и ее муж вошел в квартиру.

— Как дела? — осведомился Андрей. Его голос вернул Елену к реальности.

— Ничего, — вяло ответила она.

Андрей приблизился к жене: «Все еще думаешь о нем?»

— Андрей! — запротестовала женщина.

Он уселся рядом с женой и обнял ее за плечи: «Я понимаю, тебе пришлось тяжело. Как видишь, за ошибки приходиться расплачиваться».

— Но я тогда была влюблена в него по уши. Меня разлучили с ним против моей воли. Я встречалась с ним в Берлине, когда смерть отца заставила меня вернуться в Москву. А потом мама заставила меня выйти за тебя замуж.

Андрей начал развязывать узел галстука: «Знаешь, я проголодался. Давай посмотрим, что в холодильнике, и потолкуем».

Они встали и вместе вышли из комнаты. Елена осталась довольна рассказом мужа. Ловушка для Ганса была организована великолепно. После обеда женщина ушла в кабинет, который теперь служил ей спальней. Легла на кушетку и закрыла глаза, но сон не приходил. Вместо него всплыли новые воспоминания: спустя неделю после годовщины их свадьбы Андрей явился домой очень поздно. Это не смутило его жену: такое иногда бывало. Она готовила ему еду, когда муж вошел в кухню и по обыкновению спросил, как прошел день. Елена ответила, что все нормально.

— Ты не в настроении? — заметила она мужу.

— Предстоит крупное дело. Расследование целиком поручено мне. Потребует много сил.

— Вот как, — равнодушно ответила Елена. Андрей сел за стол и пока жена расставляла тарелки, начал рассказывать про свое поручение, при этом отметил, что у него с собой фотография предполагаемого преступника.

V

12 Мая 2013 года в Лэнгли, в штаб-квартире ЦРУ, в просторном кабинете на пятом этаже находились двое мужчин: худощавый лет пятидесяти сидел за столом у окна, в то время как другой, молодой человек, стоял сбоку от стола. Ему было не больше тридцати пяти, он был атлетически сложен, темные прямые волосы зачесаны на косой пробор.

— Знаете, Алекс, — говорил сидевший за столом мужчина. — Мы наверное ошиблись, придумав вам легенду немца.

— Это почему, мистер Бриггс?

— Вы скорее похожи на испанца или же мексиканца, нежели на потомка викингов.

— Бросьте, сэр. Я видел в Германии немало смуглых немцев.

— Вы читали последний номер газеты «Вести науки»? Касается вашей последней работы в Москве.

Алекс нахмурился. Его начальник это заметил:

— Полно, друг мой. Вы справились с этим делом. А убивать вам и раньше приходилось.

— Но не детей, — тихо ответил Алекс.

— Это же была не ваша вина. Но почему вы потом связались в Берлине с этой русской? Вот это действительно был промах.

— Она сама приехала ко мне, — вспыхнул Алекс,— я ее не звал и не приглашал.

— А вы знали, что она жена сотрудника ФСБ? И что она могла быть подослана к вам?

— Мистер Бриггс, когда я узнал эту девушку, она еще не была ни чьей женой. Она была дочерью русского атташе по военным делам в Германии. И потом она любила меня.

— Алекс! — Бриггс издал вздох. — Вы слишком легковерны.

— Я проверял ее, — лицо Алекса потемнело от гнева. — За те месяцы, что девушка была со мной, она ни с кем из России не связывалась. Когда она заявилась ко мне и сказала, что желает остаться со мной, я просто не знал как себя вести. А потом решил позволить ей остаться.

— Учитывая то, что она весьма недурна собой, я вас понимаю, — вставил Бриггс.

— Поначалу она приставала ко мне с расспросами. Мне удалось убедить ее, что все, что ей говорили обо мне — неправда. Мы прожили вместе почти полгода. Однажды она вернулась с прогулки веселая. Хотела сообщить мне что-то важное. Но я не стал слушать. Как раз получил приказ выехать из Берлина.

— Тебе предстояло новое задание, — строго сказал Бриггс. — Мы не могли позволить тебе взять ее с собой.

— Да, — сказал Алекс Кенсингтон. — Шансов вернуться живым у меня практически не было, и я сказал, что мы должны расстаться. Конечно, она устроила истерику, кричала, что убьет себя. Пришлось ее усыпить. Когда она заснула...

— Знаю, — перебил Бриггс, — ты собрал вещи и вышел из квартиры, не подарив ей прощального поцелуя. На следующий день после твоего отъезда она тоже уехала. Мы знаем это, следили за ней. Теперь она в Москве, у мужа.

— Бедная Елена, — снова сказал Алекс. — Ей же просто некуда было деваться.

— Алекс, это все очень трогательно, — голос Бриггса приобрел деловой тон. — Но я позвал тебя по делу. Тебе придется снова поехать в Москву и довершить начатое.

— О чем вы? — Алекс посмотрел на своего шефа с недоумением. — Это дело я закончил год назад. И не собираюсь к нему возвращаться.

— Но тебе придется, — Бриггс не любил, когда его подчиненные начинали ему возражать. — Наши специалисты попытались построить аппарат по привезенным тобой схемам, но когда хотели его запустить, ничего не сработало. Оно всего лишь издало мышиный писк и ничего больше.

— Вы хотите сказать, что все было напрасно? — Алекс был сильно раздосадован.  — Что я напрасно убил людей, рисковал собой, потерял любимую женщину?

— Либо Очкарева попросту недодала какую-то схему или же перед тем, как продать свое изобретение, забыла протестировать его. Ученые ищут недостающий элемент, но на днях в этой газете вышло интервью профессора Волохова, бывшего заместителя твоей знакомой. Он говорит, что в расчетах Очкаревой были погрешности, но ему удалось все исправить. Так что поедешь в Москву и любой ценой заполучишь схему.

— Только с одним условием, — устало согласился Алекс, — это будет мое последнее задание. Я уйду в отставку с пенсией, соответствующей моим заслугам.

VI

            В аэропорту Шереметьево-2 к прошедшему таможенный контроль высокому мужчине в коричневом плаще и серой фетровой шляпе подскочил кавказец в кепке и с усами.

— Такси, дорогой? — деловито осведомился он.

— В гостиницу «Космос», — ответил иностранец.

Они вышли из здания аэропорта к стоянке. Хозяин такси открыл перед гостем столицы заднюю дверь. Тот уселся, предварительно положив чемодан на сиденье. Машина тронулась с места.

Пассажир казался погруженным в свои мысли. Когда машина подъехала к гостинице, он молча расплатился и вышел со своим чемоданом. Таксист не спешил отъезжать. Он долго смотрел вслед иностранцу, затем включил мотор и нажал на газ. Тем временем мужчина вошел в заранее забронированный для него гостиничный номер. Сняв в передней плащ и шляпу (на дворе был конец мая — дождливый и ветреный), он повесил их на вешалку и прошел в просторную комнату. Расстелив постель, Ганс (а это был именно он) разделся и лег в кровать. За окном продолжался ливень, как в Берлине в прошлом году в начале осени. Тогда он две недели как вернулся с последнего задания. Чувство удовлетворения от выполненного омрачало ощущение вины за лишение им жизни двоих невинных людей, когда он поздним вечером проник в женский монастырь через высокую каменную ограду, без труда вскрыл замок здания и, ворвавшись в келью с выведенной детской рукой надписью на двери «сестра Дарья», приставил револьвер к голове маленькой девочки, находившейся там.

— Дарья, — угрожающим тоном обратился он к женщине в черной рясе,— если вам дорога жизнь этого ребенка и ваша собственная, советую сейчас же отдать мне бумаги, которые вы украли у вашей подруги. Ваша подруга имела неосторожность выболтать вам все о нашей сделке и вы попытались ее предотвратить.

Дарья, подойдя к своей кровати и приподняв матрац, вынула из-под него пачку бумаг.

— Господь накажет вас за ваши деяния.

— А вот ты этого не увидишь, святоша, — он оттолкнул от себя девочку и выхватил у женщины бумаги, а другой рукой нажал на курок револьвера. Раздался глухой щелчок. Дарья схватилась за грудь и стала оседать вниз. Девочка бросилась к ней. Ганс несколько растерялся. Надо было немедленно бежать, но его ноги словно приросли к полу. Тем временем девочке удалось слегка приподнять монахиню. На полу под ней уже образовалась лужица крови. Глаза Дарьи раскрылись.

— Надюша, — прошептала она, и голова ее запрокинулась назад. Девочка выпустила ее и бросилась к Гансу. Смутно осознавая свои действия, он, подняв револьвер ударил им ребенка по голове, девочка рухнула к его ногам. Ганс весь затрясся и, отшвырнув револьвер вглубь комнаты, бросился вон из нее. В ту же ночь он уехал из Москвы.

После того, как приехавший из Америки связной забрал у него злосчастные чертежи, Ганс каждый вечер ходил в бар, иногда напивался так, что его ноги едва держали.

В один из таких вечеров, когда он, спотыкаясь, возвращался домой, издалека заметил, что у двери его дома стоит, съежившись от холода, девушка в сером плаще. Хотя шел проливной дождь, ее голова была непокрыта. Ганс подошел поближе.

Девушке явно не понравился шедший от него резкий запах коньяка. Она сморщила нос, потом тихо сказала:

— Это я, Ганс.

— Елена?! Ты… здесь?

— Ганс, — она потянула его за рукав. — Давай войдем внутрь, я продрогла, пока торчала здесь, дожидаясь твоего возвращения.

Он отпер дверь. Они вдвоем вошли внутрь. Ганс зажег свет в передней. Елена поставила свой чемодан на пол и прошла в комнату. Ганс молча шел за ней. Девушка подошла к трескавшему камину, который сегодня Ганс забыл выключить, отправляясь напиваться.

— Можно я здесь высушу свой плащ? — осведомилась Елена, потирая озябшие руки.

— Елена, — Ганс вдруг протрезвел, ибо ситуация того требовала, — объясни пожалуйста, какого черта ты здесь делаешь и откуда ты взялась среди ночи?

— Я приехала только что из Москвы, — отчетливо проговорила она. — Я ушла от мужа, за которого меня выдали год назад после смерти отца. Я приехала, чтобы остаться с тобой.

Ганс качнулся на месте, повалился на колченогий стул и начал хохотать. Его трясло как в лихорадке. Девушка, стоя у камина, не сводила с него глаз. Вдруг все провалилось во мрак. Исчезла и Елена, и вся комната. Агент ЦРУ по особым поручениям Алекс Кенсингтон, он же Ганс Майнц уснул глубоким сном.

VII

Невысокий коренастый мужчина с портфелем в руке шел по одной из центральных улиц столицы не спеша и не оглядываясь. Он знал, что за ним неотступно следят. Встреча была назначена в одном из небольших уютных ресторанов, в котором он бывал не раз. Сегодня ему также предстоял там деловой разговор с человеком, который позвонил накануне и попросил свидания. Через час Волохов вышел из ресторана и, подойдя к стоянке такси, сел в желтую «Волгу».

— Ну что? — спросил водитель. — Вы договорились о встрече?

— Да, — ответил пассажир. — Я ведь ученый, — отозвался Волохов,— а чувствую себя героем детективного романа. Можно я упомяну это дело в своих мемуарах?

— Об этом я спрошу у своего начальства, — пообещал Андрей Калачев, сидевший за рулем такси, а потом посмотрел на часы. Он знал, что дома его с нетерпением ждут.

VIII

Жена Андрея действительно не находила себе места. Она то выбегала на балкон, то открывала и закрывала холодильник, ничего оттуда не взяв. Потом пошла в спальню мужа (раньше это была их общая спальня) и стала вытирать пыла с комода, в это время постучали. Елена выбежала в переднюю и посмотрела в глазок. На пороге стоял какой-то кавказец.

— Кто это? — женщина спросила через дверь. — Мужа нет, я не могу вам открыть.

— Милая, муж будет дома, если ты откроешь, — сказал кавказец без всякого акцента.

Елена ахнула, отодвинула засов и кавказец вошел. Елена расхохоталась: «Ты представь, я тебя не узнала».

Супруги прошли на кухню. Елена стала вытаскивать из холодильника кастрюли. Андрей сообщил ей, что Алекс предложил Волохову продать свою несуществующую последнюю схему, которая якобы являлась важным дополнением к тем, которые были похищены им год назад. Сделка должна состояться завтра в шесть вечера в одном из заброшенных домов в энском переулке.

IX

После обеда Елена прошла в кабинет Андрея, который теперь служил ей спальней. Сев на кушетку женщина стала сосредоточенно думать. Итак, Ганс в Москве. Если не произойдет ничего неожиданного, он будет схвачен. Вдруг она испуганно прервала саму себя. Потому что поняла, что ей хочется снова увидеться с этим человеком. Ей стало дурно. Выйдя из комнаты, Елена направилась в ванную. Открыв кран, набрала в ладони воду и стала мочить лицо. Потом посмотрела в зеркало над умывальником. «Не будь идиоткой, — сказала она своему мокрому отражению,— ты никогда не была ему нужна. Просто он подержал тебя некоторое время ради забавы». Пожурив себя таким образом, женщина вытерла лицо, потом вышла в переднюю, в которой тоже висело зеркало, проходя мимо него она бросила взгляд, и вдруг, вскрикнув, кинулась к зеркалу и стала что-то в нем высматривать.

— Елена, — Андрей стоял в носках на пороге своей комнаты, — ты кричала?

— Ничего, Андрюша, — женщина постаралась улыбнуться, — мне кое-что померещилось.

Андрей, подойдя, обнял жену за плечи.

— Я все время забываю, через что тебе пришлось пройти. Извини, что был резок с тобой.

— Спасибо, Андрей, — прошептала Елена. — Ты устал, отдохни. Я тоже хочу поспать.

В кабинете, чувствуя, что ноги ее не держат, она упала на кушетку. Потому что в зеркале она увидела саму себя... в объятиях Ганса Майнца. Нет, это становится невыносимым. Почему каждый раз, когда она думает, что забыла его, этот тип возникает перед ней, словно зовет к себе. Что это — наваждение? Елена ходила босая по голому полу, но не чувствовала холода, напротив, ее ступни словно жгло огнем. Вдруг она остановилась. Осторожно открыв дверь, женщина на цыпочках прошла к двери спальни Андрея и прислушалась. Изнутри доносился негромкий храп. Елена приоткрыла дверь. Андрей спал. Стараясь не глядеть на него, Елена дошла до стула, на спинке которого висел пиджак Андрея. Взяв его, она вышла из комнаты.

В кабинете она стала обыскивать карманы пиджака, пока ее пальцы не наткнулись на твердую обложку во внутреннем кармане. Она вытащила записную книжку и перелистала страницы, пока не нашла ту, на которой было написано одно-единственное слово — название гостиницы. Секунду женщина словно колебалась, потом вырвала эту страницу и, взяв со стола отточенный карандаш, крупными буквами написала несколько слов в блокноте, положила открытый блокнот на столик возле кровати и вышла из комнаты.

Администратор гостиницы, в котором остановился венгерский гражданин Тадеуш Форман, читал какую-то увлекательную книгу, когда над его склоненной головой раздался звонкий женский голос:

— Я бы хотела оставить сообщение для одного вашего постояльца, господина Формана. Это очень срочно.

X

Ганс Майнц, он же Тадеуш Форман, он же Алекс Кенсингтон стоял посередине комнаты на ветхом полу в одном из предназначенных для сноса домов, держа в руках переданное ему вечером письмо: «Ситуация изменилась. Ждите меня завтра в одиннадцать вечера в условленном месте». Ганс был в недоумении. Что означало это письмо? Нет, на этот раз никаких проколов. На этот раз все должно пройти гладко. Раздался стук в дверь. Ганс вздрогнул, спрятал письмо в карман и, подойдя к двери, негромко спросил:

— Кто там?

— Я от профессора, — ответил женский голос.

Он приоткрыл дверь. На пороге стояла какая-то женщина. Поля широкой шляпы закрывали верх лица.

— Вас прислал Волохов?

— Вы так и будете держать меня на пороге? — спросила женщина. — Впустите, у меня важное сообщение. Профессор не смог прийти. Его сегодня утром арестовали.

Ганс быстро открыл дверь, женщина прошла внутрь. Вдруг она застонала и прислонилась к стене.

— Что с вами? — спросил он. — Вам плохо?

— Дайте воды, пожалуйста. Господи, я же простая секретарша, сидела спокойно в своем кабинете. Ради бога, дайте попить.

— Сейчас посмотрю. Присядьте.

Ганс помог женщине сесть на деревянный стул и прошел на кухню. Наполнив стакан водой из крана, он вернулся в комнату. И застыл со стаканом в руке. На стуле, держа на коленях шляпу, сидела его бывшая любовница — Елена Коренева.

— Елена... ты?!

— Ты мне не рад? — насмешливо спросила Елена.

Ганс сел на краешек кровати, которая при этом скрипнула.

— Что ты здесь делаешь?

— Ах, Ганс, — она закинула руки за голову, — какой ты зануда. Задаешь при каждой нашей встрече один и тот же вопрос. Ну, я просто истосковалась по тебе. А про тебя сообщил муж.

Лицо Ганса побагровело, он вскочил с места: «Невозможно, я не допустил никакого промаха».

Она тоже вскочила со стула и встала перед ним.

— Ты допустил массу промахов. Это мы тебя заманили сюда. Волохов не арестован, а просто сотрудничает с ФСБ. Интервью в газете было ловушкой, в которую ты угодил, мой милый.

Он оттолкнул ее и сухо рассмеялся.

— Значит я в капкане, да? А ты тот самый кусочек сыра, с помощью которого капкан должен захлопнуться?

— Ганс, — она зашипела на него как змея. — Из-за тебя я потеряла ребенка прямо посреди улицы. А произошло это потому, что ты кинул меня. Я живу в доме мужа из милости, слава богу, он меня простил. А то cдохла бы давно где-нибудь под забором. Ты мне за это заплатишь. Ты проведешь остаток своей жизни в российской тюрьме.

— Елена, — хрипло проговорил он. — А то, что произошло потом... Клянусь тебе, я был вынужден так поступить. Не мог же я в самом деле взять тебя с собой на задание.

— Я тебе не верю, — она резко повернулась к нему спиной и пошла к двери.

Ганс бросился за ней, одной рукой зажав ей рот, другой он обхватил за талию и понес брыкавшуюся Елену назад. Неимоверным усилием оттолкнув его женщина бросилась в соседнее помещение и заперла дверь на задвижку. Ганс кинулся к двери и попытался выломать.

— Открой дверь, стерва, — в ярости крикнул он, — иначе я прикончу и тебя, как ту святошу.

XI

Андрей проснулся как от резкого толчка. Андрей издал вопль и проснулся. «Слава Богу, это только кошмар!» — в первую минуту подумалось ему. Однако кошмар был настолько реалистичен, что Андрей решил пойти посмотреть на жену. Боясь разбудить Елену, Андрей не стал зажигать свет. Но и в темноте было отчетливо видно, что белевшая кушетка пуста. Андрей потрогал постель. Она была еще теплой. Андрей кинулся обратно в свою спальню, натянул на себя брюки и свитер, пробегая мимо столика случайно задел рукой блокнот, который упал на пол. Что здесь делает этот блокнот? Подняв блокнот, он увидел, что страничка с адресом гостиницы вырвана, пробежав глазами сообщение жены, отшвырнул блокнот, затем выбежав в переднюю, снял трубку телефона и набрал номер. Ему сообщили, что постоялец Форман вышел из гостиницы около десяти вечера, не забрав ни одной из своих вещей. На вопрос были ли у него сегодня посетители, администратор, знавший кто такой Андрей, сообщил, что сегодня постояльцев не было, но вечером приходила какая-то женщина и, не застав Формана, оставила для него записку. Андрей заскрипел зубами. Эта дура смешала все его планы. Надев плащ, он выбежал из квартиры.

XII

Летним августовским вечером того же года в одном из летних ресторанов Сочи, выходящем окнами на море, на террасе сидели за белым столиком двое — мужчина-шатен в белой футболке и женщина-блондинка.

— Боже, до чего здесь хорошо, — с наслаждением сказала женщина.

— У меня заслуженный отпуск, — отозвался мужчина, — с кем же еще мне проводить его, как не супругой.

Елену невольно передернуло: «В тот миг, когда я услышала выстрел, то подумала, что мне конец, что Ганс сейчас ворвется и прикончит меня».

— Ты вела себя весьма неразумно, — на миг Андрей нахмурился. — Он же действительно мог тебя убить. А что было бы, если бы я не проснулся и не прочитал твою записку?

Елена посмотрела мужу в глаза:

— Андрей, — твердым голосом сказала она. — Только так я могла положить всему конец. Только увидев гибель этого человека. Мне надо было избавиться не только от него, но и от своих наваждений.

И она рассказала мужу о том, что заставило ее самой назначить встречу убийце, о жутком видении в зеркале и своих навязчивых сновидениях.

Андрей подозвал официанта и расплатился. Муж и жена спустились с террасы и пошли в обнимку по мягкому песку морского побережья. Неподалеку заиграла музыка про милого Августина, у которого все давным-давно закончилось.