Литературное объединение «Новые писатели».

Занятие двадцать девятое

Добрый день всем!

С мужским нашим праздником, друзья! Очень кстати пришло и поздравление.

Дорогие мужчины! От всей души поздравляю вас с праздником Защитника Отечества! Какое замечательное название у этого дня! Потому что в слове «защитник» хранится такая сила, надежда, уверенность! А не в этом ли так нуждается и страна наша, и мы, женщины?! Пусть у вас все будет хорошо! Тогда и нам будет тоже хорошо.

НАЗНАЧЕНИЕ

Для мужчин прямое назначение —

Защищать страну, семью, любимых.

Нашей веры в вас, любви свечение

Не угаснет дымкою незримой.

За спиной у воинов — сражения,

Подвиги, победы ратной службы.

В доблестном для Родины служении

Честь и храбрость — главное оружье.

Поздравляю с праздником сердечно я!

Пусть не будет войн кровавых в мире!

Пусть звучат под звёздной пылью вечною

Лишь слова любви под звуки Лиры.

С уважением,

Рената Юрьева

Что ж, махнем стопочку, закусим настоящим крепкосоленым огурчиком, да и… за работу. На прошлом заседании мы решили поговорить о романе. Но для начала небольшое отступление — как продолжение предыдущего занятия.

Дадим слово Сергею Кардо.

Идея чистого, ничем не запятнанного экспромта меня таки увлекла.

Вот что получилось. Некоторая бредовость имеет место. Но честно — ровно тридцать минут.

А что получилось — то получилось.

Экспромт. Опись мыслей. Как за ними угнаться? Пока запишешь — дорожка свернула.

Довлатов. Почему вдруг он? Введение. Как в учебнике. Вместо введения. Учебник. В место введения.

Антипод — место выведения. Это что? Из места введения. Ребенок, появившийся на свет. Недавно освободившийся из мест введения. Потом вырастет. Потом заведет семью. И все сначала. Если хорошо. А если плохо?

Развод, дрязги, суд. Изучение законов. Все прописано, все определено, но ничего не понятно до головной боли.

Я имею право на жилплощадь? Да.

Конституцией закреплено. А она, бывшая если прописана? Имеет. Если выйдет снова замуж, будем жить все вместе — я с новой, она с новым, потом из мест известно каких появятся дети и у всех будет право. Надо выписывать.

Суд. Как прописано в законе — выпишет бывшую. Если не имеет права собственности, нет алиментных обязательств, не вели общего хозяйства. Или она (вдруг?) не жила более трех лет. Прав на собственность нет.

Общее хозяйство? Что входит в общее хозяйство?

Закон определяет? Кастрюли? Кнопка унитаза, входной замок и раковина?

Суд не выпишет. Право есть, но воспользоваться им невозможно.

Таков закон. Что делать? А что же вы, мужчина, раньше-то думали? Где вы были, когда в загс советский шли в белой рубашечке и лаковых штиблетах? Какие слова шептали на атласное ушко той, с кем вас на небесах соединили?

Где я был? Хотите послушать? Давайте я лучше вам расскажу, откуда вы взялись, заодно как.

А вы, стало быть, в браке счастливы? Муж не пьет, не храпит, по бабам не шляется, деньги в дом несет, не бьет, не ворует, судим не был, а если был пару раз, так все погашено, по выходным халтурит, на квартиру вашу никто не зарится, кредиты гасим в срок — в этом ваше счастье?

Лучше тогда уж обратно.

В место введения.

Выход — разъезжаться. Агентство. ЦИАН — красивое название. Эти всех обслужат, название обязывает. 100%. Так. Не останавливаться, еще десять минут. О чем это я? О законе.

Неправильно я жил. Надо было не в керосинку идти, а в адвокаты типа юристы. И второе получать — медицинское. И в двух местах работать. Юристом-медиком. Друзей приятелей заводить не во дворе и на даче, а в полиции, прокуратуре, в суде, в Минздраве, в поликлинике, в автосервисе.

И сантехника своего надо иметь. Чтобы жить спокойно, в еирцы эти не соваться. Ничего этого нет, вот и размышляй — почему кругом цена на нефть?

Бензин? Автомобилисты во всем виноваты. Не пускать их в центр города. А почему бензин? Почему не какие-нибудь апатиты? Почему арабы не волнуются, а мы почти в боковом положении? Как написано про мышь, которой ввели миллилитр спирта — через 6 секунд боковое положение.

Нам еще не ввели, но мы уже рядом с местом выведения. И пенсия моя — ни в чем себе не отказывайте — питайтесь сбалансировано, баланс белков, жирков и углеводов тоже зависит от углеводородов. Объясните мне, старому дураку, что вы такое сделали, отчего моя жизнь зависит от какого-то ископаемого, которого у нас в стране залейся и утопись?

Очень все похоже на ситуацию в 43 году. Война идет, а завод по производству шин в СССР всего один — в Ярославле. Немцы его вычислили и разбомбили. Все. Шин на фронте и в тылу больше нет. Машины все встали.

Союзники помогли. Привезли пароходами. А мы ничему не научились.

70 лет прошло. У нас сейчас союзники все типа Сирии. Хурмой и морковкой помогают. Премьер деловит и оптимистичен. Отдает распоряжения прямо по телевизору. Чтоб мы знали — этот холеный господин про нас помнит, поэтому работает — дает распоряжения.

Понурые министры. Чего понуриться? Не на пенсию живут. Но похоже там у всех экспромт — главный инструмент управления.

Все. Время.

Сергей Кардо

___

            Сразу скажу, что мы оставили открытой тему экспромта, то есть чего-то, написанного в течение тридцати минут. Присылайте, будем непременно печатать. Кстати, появился и первый рассказ на тему «Версия» (вариация рассказа «Теперь — хорошо»), поднятую в наших посиделках под номером двадцать шесть. Не забудьте заглянуть именно 23 февраля (позже можно) на страничку, которую мы разместим в рубрике «Литературное объединение». Эту страничку мы так и назовем – Версия.

            А сейчас плавно перейдем к теме нынешнего занятия.

Роман?

Легко!

Главное — первая строчка, а там… О, там покатит, не остановишь!

В итоге: начинающих писать роман — миллионы. Написавших роман – тысячи. Написавших хороший роман – сотни. А может и всего-то сотня…

            При этом масса очень хороших писателей, порой натурально гениальных писателей так и не удосужилась сообразить даже самый завалящий романишко. Классическая клиника — Антон Павлович Чехов.

Так может и не особенно легко? Так может и не особо стоит?

Я — один из тех миллионов, кто начинал. Ну, натурально есть у меня в загашнике пара опусов жанром «типа роман», написанных один на четверть, а другой даже наполовину. Каждому из ненаписанных романов скоро исполнится очередной юбилей.

И что? Зачем, по-вашему, было затевать этот разговор о том, что для большинства из нас так и останется неосуществленной мечтой?

Alucinatio с латинского — бессмысленная болтовня, бредни, несбыточные мечты. Такими становятся для многих попытки НЕПРЕМЕННО написать свой роман. Позже мы поговорим и об этом — РОМАНЕ КАК ОБЯЗАТЕЛЬНОМ АТРИБУТЕ писательского портфеля. Точнее, о том, почему так случилось, и правда ли то, что наличие романа в списке осуществленных творческих задумок автора определяет статус литератора, переводит его из разряда начинающих в маститые писатели.

Но сегодня не об этом.

У Николая Заболоцкого есть стихи:

А если это так, то что есть красота

И почему ее обожествляют люди?

Сосуд она, в котором пустота,

Или огонь, мерцающий в сосуде?

Переведем на язык сегодняшнего нашего с вами разговора и попробуем ответить для начала на несколько очень простых вопросов.

Допустим:

Мы решили написать роман. Понимаем ли мы, насколько серьезен шаг, не буду говорить ответствен, хотя и это тоже. И, исходя из ответа на этот вопрос, сразу другой — а это надо кому-нибудь, кроме тебя? Ты знаешь что-нибудь настолько хорошо, чтобы делиться своим знанием на протяжении трех а то и больше сотен страниц книжного текста? Или твоя история настолько интересна, чтобы хотелось ее тиражировать…

Пока об этом. И о сопутствующем. Как получилось.

Мы ведь только начинаем наш разговор.

Сергей КАРДО

Про роман…

Роман так роман. Хотя сказать мне про него особенно и нечего.

Классификация и определения — увы, не мой конек. Здесь я форменный папуас. Самое простое понятие, какое пришло в голову первым — жизненные перипетии в канве. Количество сюжетов (слава Богу) стремится к бесконечности. Декораций поменьше, исторические, географические или производственные, если подходить очень грубо, но и им несть числа.

Здесь прослеживается забавная аналогия с кинофильмами конца прошлого века. Считалось, что в фильме, о чем бы он ни был, должны обязательно присутствовать три вещи — забор, дождь и железная дорога.

Тогдашние кинокритики сосчитав до трех довольными уходили с просмотров. Упомянутая аналогия заключается том, что очевидно существует и еще одно определение — модность. Или как говорят — соответствие духу времени. И модностей в свете дробления общества на (даже боюсь употреблять числительные) касты, подкасты, слои, партии, банды и проч. объединения по интересам вокруг нас столько, что их некому и незачем считать.

Если все сильно упростить и выхолостить, то роман можно сравнить с тарелкой супа. Скатерть, фарфор тарелки, серебряная ложка — оформление книги. Бульон — канва сюжета. Мясо в бульоне — взаимоотношения героев. Да простят мне эстеты, если оно вообще мое, такое сравнение.

Эмпирически замечено — если канва знакома, то перипетии сопереживаются острее. Вход в повествование происходит органичнее и быстрее.

Вот собственно и все, что я могу сказать о романе.

Стал вспоминать, какие романы мне попадали в руки, какие особенно нравились, какие стоят дома на книжных полках, к каким я часто возвращаюсь и какие не стыдно показать друзьям. Какие друзья взяли почитать и не вернули. Одно их роднит — все разные. И хорошие. Плохих не дочитывал до конца, дарил знакомым. Поэтому с новой книгой обращаюсь бережно. Ценник не срываю и не закрашиваю. Вдруг еще кому-нибудь передарят.

Среди всех названий, что упомнил, память весьма кстати, как мне кажется, подсказала анекдот. Оговорюсь сразу — не хулиганский.

Лондон. Старый лорд едет в кэбе. Туман. Скушно. Ехать долго. Стучит по крыше кучеру.

— Джон!

— Сэр?

— Скажи-ка мне, любезнейший, а какие лошади тебе больше всего нравятся?

— О, милорд! Когда я езжу на гнедой, сэр, мне больше всего нравится гнедая, сэр. А когда на каурой, сэр, врать не буду вашей светлости, мне нравится каурая, сэр. Но когда, клянусь Святой Троицей, я езжу, сэр, на серой в яблоках, то, разрази меня гром, сэр, мне конечно нравится серая в яблоках. Ну а когда ...

— Спасибо, Джон.

Дождь. Скука не проходит.

Через некоторое время лорд снова стучит по крыше.

— Джон!

— Сэр?

— Скажи-ка мне, любезнейший, а какие женщины тебе больше всего нравятся?

— О, милорд! Когда я...

— Спасибо, Джон!

Роман не лошадь, не женщина, а как было замечено выше — скорее первое блюдо на литературном столе, но мне кажется и на эту тему можно поразмышлять...

Открою одну нестрашную тайну. В году этак девяносто шестом написал я свой первый рассказ и показал знакомому лингвисту. Знакомый лингвист одобрил и посоветовал «сунуться в какой-нибудь толстый журнал. Кто их там разберет, иногда такую чушь печатают... И твой рассказец могут взять».

Два последних предложения мне показались очень правильными, потому что совпали с моими тайными желаниями.

Сейчас довольно смешно вспоминать, но тогда все было очень серьезно — сюжет был ужасный: я ехал в трамвае, трамвай задавил человека, который успешно перебежал улицу, но споткнулся на последнем шаге и попал под колеса. Что понравилось лингвисту, я так и не услышал.

Девушка машинально автоматически говорила о построении рассказа на своем профессиональном слэнге, я говорил, выражаясь её терминологией, с применением сниженной лексики, то имплицитно, то эксплицитно (кажется так). И конечно же, аукториально. Как я мог забыть это простое и понятное русское слово? Ко всему еще и отит у меня тогда случился.

Но к счастью в журнале «Звезда», который мне (рука божья?) совершенно случайно попался на глаза, был напечатан на видном месте слоган, очень похожий на «читаем все!»

Это был мой случай. Я созвонился и после короткого разговора поехал в редакцию. Неужели всё так просто?

Бежал человек, споткнулся, попал под трамвай, а невольный свидетель все изложил на бумаге, и вот она — публикация? Нет, ребята, тут какой-то должен быть подвох! Читать вы можете все, но сколько стоит ваше здоровье? Видимо, придется раскошелиться...

Вошел я в здание редакции на цыпочках. Меня ласково встретили (очень подозрительно! Точно здесь что-то не так!) и провели в кабинет на второй этаж. В кабинете был всего один человек — пожилой милейший человек с прокуренными усами, сидящий за столом в позе академика Павлова, как ее изобразил в 1935 году Нестеров. Между торчащих из манжет худых запястий хозяина кабинета покоилась объемистая, страниц на сто, может и больше, рукопись. Еще, как мне показалось, не читанная, потому что сверху стопку формата А 4 покрывала не очень ровно обрезанная по краям, кое-где в каплях неизвестного соуса серая картонка, судя по остаткам надписей бывшая когда-то частью короба из под сигарет Winston. На чистом месте под фамилией автора было выведено жирным маркером — ПАРАНОЙЯ. И чуть ниже, помельче — роман в эпикризах. Рядом лежали ножницы и обрезки шпагата.

Мы поздоровались. Дядечка благосклонно кивнул мне головой.

— Что там у вас?

Я задумался — сказать, что про человека в белом плаще, птицей нырнувшего под трамвай? Нехорошо! Меня так гостеприимно встретили! Не прогнали, денег не попросили.

Паузу смотрящий уже в окно истолковал по своему.

— Вот прочту это, если не повешусь, то возьмусь за ваш. У вас роман?

— Нет, — обрадовался я. — У меня попроще. Без эпикриза. Пять страниц и готово.

— Ну и замечательно. Давайте-ка я их пристрою вон на том столе.

Через месяц мне по почте пришел ответ.

Нам не годится. Заберите свою рукопись.

Я снова поехал в редакцию. На этот раз меня встретила милейшая (вы наверняка подумали, что я скажу — с прокуренными усами? Нет не скажу. Чего не было, того не было) женщина. Прежний дядечка отсутствовал, хотя мы сидели в том же просторном кабинете. Милейшая женщина посоветовала мне продолжать писать и подарила свежий номер «Звезды». Я был растроган. Журнал был толстый и дорогой. Буду читать на обратном пути в метро и украдкой подглядывать вокруг — все видят? Это мне подарили в редакции! Мне! Я культурный, блин, человек. Не то, что некоторые сидящие, не обращающие на меня внимания.

Спросить милейшую женщину — дочитал ли «Паранойю» давешний обитатель кабинета я не решился. Вдруг дочитал. И, не дай Бог, повесился? Или дочитал, взялся за мое и я его добил своим опусом, он снова повесился?

Я тихо взял свои пять страничек, подаренный журнал и провожаемый милейшей женщиной спустился по лестнице к выходу. При прощании мы перекинулись парой обязательных фраз и мне еще довольно неожиданно, с улыбкой была подарена книга счастливчиков, которым выпало быть опубликованными «Звездой». Я еще подумал тогда — с чего бы это? Наверное, потому что я не буянил? Не требовал народного признания и жесткого переплета? Не выкрикивал при выносе моего тела охраной собственные нетленные стихи и ругательства?

Не знаю...

...

Романист из меня не получился, но...

К великому сонму разнообразных классификаций и определений романов я все же добавлю свое мнение.

— О, милорд! Когда я читаю роман...

Рената ЮРЬЕВА

ОТ ЭКСПРОМТА К РОМАНУ. ПЕРВЫЕ МЫСЛИ

«Ремеслу можно научиться от кого-то,

 но Искусству надо учиться самому»

Найджел Воттс

Читаю и перечитываю занятие двадцать восьмое. Не потому, что оно лучше других, а потому что неожиданно для себя я узнала много интересного и весьма полезного о себе. В частности, запали слова Леонида: «Мне вообще показалось, что Ренате иногда нужно себя немного в чем-то ограничивать» Когда наконец я до конца осмыслила эти слова, честно скажу, поразилась, Как вы это сумели понять?! Я на самом деле «грешу» многословием. Ну, может быть это не всегда и плохо, но порой засоряет или уводит от мысли. И буквально недавно, осенью, открыла для себя и отчётливо поняла, что мои экспромты получаются, как ни странно, иногда качественнее, нежели долготворимые произведения. Самонаблюдения и мнения друзей подтвердились и в небезуспешной пробе в конкурсе поэтических дуэлей. Интересно, почему?

Ну не могу спокойно и равнодушно бросать рожденный вопрос в пропасть небытия. Нахмурила лоб для верности. Осенило! Все взаимосвязано. А прочитав слова Сергея как отражение и своих умозаключений: «Понимаю, что скорее всего не прав, но не соглашусь с суждением, что ошибочно отождествлять автора и литературное произведение. Хочет автор или не хочет — все равно частичка Я проскользнет в слова. От себя не скроешься, кем бы ты ни был», заверяю вас, Сергей, что вы не только не неправы, а единственно правы! Да, процент самоотражения автора в его произведениях колеблется от 1 до 99, но он присутствует всегда!

Так вот, продолжу мою осененную мысль. Думаю, что относительная легкость написания экспромтов выработалась, как ни странно, благодаря моему ритму жизни. Так получилось, что работа моя, весьма напряженная и требующая зачастую быстрых и желательно верных решений, постепенно передала свой характер всему остальному. И чем сильнее форс-мажор, тем четче срабатывает мозг. Хотя потом всегда удивляюсь, как это получилось. Вот такой маленький секрет, который я сама впервые попыталась озвучить для себя. Может быть сие немного наивно или надуманно, но жизнь человека действительно отражается буквально во всем.

Я благодарна Игорю, Сергею и Леониду за анализ и даже очень хорошие слова в адрес моего рассказа-иллюстрации. (Вы не поверите, Игорь, после вашего разъяснения я окончательно поняла разницу между миниатюрой и рассказом!) А ведь я боялась, что написано как в том анекдоте про: «что вижу, то пою»… Это действительно был экспромт. Я действительно стояла и смотрела на заснеженные сосны. И очень спешила назад в комнату, чтобы успеть записать. И действительно не было времени на те разглагольствования, о которых предупреждал Леонид.

Но прежде чем завершить эту тему, поделюсь и своей печалью. Да, экспромт может получиться, и даже неплохой, если задана хоть какая-то тема. А когда «на свободную тему», то… Когда я узнала задание, ходила несколько дней, «придумывала», о чем писать и не могла. Помню, и папа так говорил, что самое трудное — это начать… А я часто долго не могу начать. Зато потом не успеваю записывать. Вот такая «несправедливая» и неравноценная расстановка моего сценария рождения опусов. Я обозначила для себя самое сложное в моем творчестве. И мне всегда интересно, КАК авторы пишут, придумывают сюжеты, откуда они у них берутся с такой кажущейся легкостью, оригинальностью и неповторимостью… Буду рада услышать ваши опыты.

Роман…

И опять интересную подсказку и толчок к размышлению подарил Игорь: «Временной охват в рассказе Ренаты немалый, мог бы быть и повестью, и романом».

Итак, первое, что приходит на ум ассоциативно и интуитивно, без предварительного изучения вопроса, это именно «временной охват».

Вторую подсказку дал Найджел Воттс: «Ремеслу можно научиться от кого-то, но Искусству надо учиться самому». В истинности этих слов убедилась, прочитав немало о романах. Интересные материалы нашла, скажу я вам, вплоть до пошагового написания романа со всеми его особенностями. Казалось, всё, я готова, садись и пиши. Но… тут начинается то самое искусство, которое и определяет успех задуманного произведения. А это настолько индивидуально, непредсказуемо и призрачно, что никогда никто не может быть уверенным, а будет ли успех. Впрочем, если думать именно о достижении такой вот цели, то, пожалуй, еще более отдалишься от нее. Во всяком случае, роман в силу своего временного охвата, большого количества героев и персонажей, глубины драматических конфликтов должен до того поглотить тебя, вовлечь самого автора в круговорот событий, что порой трудно различить грань между реальностью и выдумкой, между героем и собой. А для этого, конечно нужно время, свобода мысли и передвижений, привычные условия для работы. Не случайно отметила последнее, заметив, что в привычной обстановке пишется комфортнее, нежели в незнакомой или меняющейся… Я не умею, как говорит довольно много людей, писать на ходу, записывая обрывки фраз и вспышки идей на клочках бумагах, билетах или салфетках. Может лень, а может… Сомневаюсь, что когда-то возьмусь за роман, если честно. Хотя, помню, в детстве была уверена в том, что когда-то обязательно напишу об этом замечательном периоде своей жизни, ибо он действительно подтверждал расхожую фразу «золотое детство». А потому и не изучала досконально этот вопрос.

Сейчас понимаю, что невозможно при всем таланте просто сесть и писать. Должны быть какие-то знания о канонах написания таких эпических произведений. Для меня они сегодня сосредоточились в нескольких постулатах, открытых для продолжения, корректировки и изменений:

1. Действие романа охватывает большой и даже очень большой отрезок времени.

2. В романе живут, развиваются, размышляют, ошибаются, пытаются исправиться много людей: как герои, так и второстепенные персонажи, которым посвящено немалое количество внимания, времени и страниц.

3. Все эти персонажи, так или иначе упомянутые в романе, рано или поздно пересекаются на судьбоносных дорожках.

4. Необходимы знание специфические: истории, если это исторический роман; психологии, если психологический; войны, если военный и т.д.

5. Все главы, кроме пожалуй последней, финальной, оставляют открытой концовку, которая содержит в себе вопрос, проблему, драму, конфликт. Это обещает читателю и интерес в развитии сюжета, и возможность прогнозировать, и желание скорее перевернуть очередную страницу.

6. Нельзя, мне кажется, написать роман самому, если до этого никогда не читал их. Так мне видится: полагаюсь на спонтанность своей мысли и женскую логику.

7. И наконец финал романа. Он может быть конечно разным. Вряд ли в романах есть вывод, хотя и проливается свет на все разрешенные или (бывает и такое) неразрешенные конфликты. Но финал, как правило, бывает не столь долгим, как предыдущие главы. Ну, мне так кажется.

Повторюсь, писала так, как это представляю я сама, а потому допускаю спорность суждений. Впрочем, если кто-то и решит, что мои рассуждения не верны, я не расстроюсь, так как отчего-то кажется мне, что ошибки мои не столь существенны для того, чтобы понять, что такое роман.

___

Итак, мы открыли первую страничку огромной темы с названием «Роман». Извините, что я сегодня обошелся общими фразами. Есть у меня несколько мыслей, которые я постараюсь озвучить позже. Есть они и у Игоря Косаркина, который работает над другим текстом, но непременно вскоре даст свое эссе на заданную тему.

Не прощаемся.

Л.К.