Dixi

Архив



Давид ПЕКАРСКИЙ (г. Москва) ЗАЖИГАЛКА

Пекарский

Это было давным-давно, лет пятьдесят назад. Я тогда был маленьким мальчиком, не обремененным особыми заботами и вдыхал жизнь полной грудью. В те времена была в моде поговорка — «сколько той жизни — семь лет до школы и год после пенсии». Так вот, тогда я как раз был на этапе «семь лет до школы», потому что неделю назад отпраздновал свой шестой день рождения, и год, остававшийся до начала учебы, в соответствии с народной мудростью обещал мне только радости и всевозможные приятности. Надо признаться, что и сейчас, добившись всего, чего хотел, я вспоминаю те беззаботные дни, пронизанные любовью моих замечательных родственников как лучшие в жизни. Как оказалось, спокойствие и защищенность — не последние условия для счастливого существования.

Однако те далекие годы впоследствии стали называться периодом застоя, то есть отсутствия всякого движения. И именно эта ничем не возмутимая стабильность тогда вызывала у взрослых беспокойство. Многим казалось, что так неторопливо, без лишних эмоций можно протлеть всю жизнь, не попробовав ничего стоящего совершить, не увидев других стран своими глазами.

Но что касается меня, пятьдесят лет назад такие мысли мне не приходили, потому что я был обычным ребенком с простыми детскими интересами.

… Это произошло в начале лета в небольшом городке с теплым степным климатом. Однажды я нашел в траве небольшой металлический ключик золотистого цвета. Он имел все атрибуты настоящего ключа: толстый стержень и большую головку-ручку, но не в виде обычного кольца, а более сложной формы — как крылья бабочки. На конце стержня была небольшая бородка — приклепанная пластиночка с проточками, которая у всех обычных ключей и приводит в действие механизм замка, отпирая защелку. В те времена такая находка порадовала бы любого ребенка и даже подростка, потому что в магазинах был очень скудный выбор отечественных товаров, а подобный предмет несомненно был заграничной штуковиной. Несмотря на юный возраст, я сразу осознал ценность найденной вещи и особо не разглядывая ее зажал в кулак и медленно положил в единственный карман своих клетчатых шортиков, надеясь рассмотреть получше где-нибудь в безопасном месте, вдали от детей, проводящих досуг во дворе. Наш дом был большой, пятиэтажный, ребят там жило много. В квартирах им делать было особо нечего, и они стремились на улицу, где не скучали. Никогда раньше у детей не было столько игр и забав, как в этот период развитого социализма. Все развлечения были по-своему интересными и при этом не стоили ни копейки. Они не требовали экипировки и специального оснащения: в ход шли палки, банки из-под краски, железные пластины. Самым дорогим спортивным снарядом являлся тогда кожаный мяч, но к радости детей достаточно было одного экземпляра на целый двор. Таким образом, материальная составляющая детской жизни оставляла желать лучшего.

Мои опасения оказались не напрасными. Невдалеке на лавочке под двумя роскошными ивами сидели три больших девочки. Мне тогда любой школьник казался уже взрослым, хотя на самом деле этим девочкам было всего девять-десять лет. Одну из них звали Лариса. По-видимому, она заметила мою находку, так как подошла ко мне и ласково попросила показать, что я отыскал. Во дворе я считался хорошим мальчиком, поэтому, долго не сопротивляясь, продемонстрировал ей ключик. Для меня он сразу стал чем-то очень дорогим, сродни золотому ключику Буратино, который мог открыть дверь в какое-то очаровательное будущее, в мечту. У меня сжалось сердце. Нравы улицы тогда не были очень жестокими, но и благородными назвать их было нельзя. У меня могли легко отобрать мою находку под любым надуманным предлогом, поэтому я затаил дыхание.

— Красивая вещица, — сказала Лариса, неторопливо осматривая ключик. — Ты его здесь нашел?

Она огляделась вокруг и продолжила:

— На этой проволоке часто выбивают ковры Пасютины из тридцать шестой квартиры. Наверное, это они потеряли.

Я посмотрел на проволоку, натянутую между двумя тополями и понял, что события стали развиваться по самому плохому сценарию. Я уже подумывал над тем, как вести себя дальше — биться в истерике или умолять Ларису оставить находку мне, но вдруг она потянула за стержень ключика, другой рукой держа ручку-бабочку, и он открылся. Оказалось, что толстенький стержень был просто колпачком, прикрывавшим механизм бензиновой зажигалки. Сердце мое заколотилось еще быстрее. Неожиданное открытие мгновенно умножило ценность моей находки в несколько раз. Я понял, что ни истерика, ни уговоры в такой ситуации не помогут и почти уже смирился с неизбежностью. Но тут Лариса закрыла зажигалку и сунула мне в руку. Меня в этот момент словно парализовало. Неужели произошло чудо?!

— Не попадайся с ней на глаза Пасютиным. Это точно они потеряли! — сказала она и как ни в чем не бывало вернулась к своим подругам.

Я не стал испытывать судьбу и побежал с ценной находкой домой. Я думал, что доставив ее в квартиру, в корне изменю ситуацию. Ведь вынося впоследствии эту вещь во двор из дома, я бы уже фактически обозначал свои права на нее.

«Как мне повезло, что это была Лариса, — размышлял я тогда. — Она хорошая. Для девчонок зажигалка не имеет особой ценности. Хотя не знаю, как бы она поступила, если бы после снятия колпачка там оказалась… ну скажем импортная помада».

Итак, я был счастливым обладателем ценной вещицы. Однако тайно владеть таким богатством было как-то не по-детски, и, само собой разумеется, вскоре я вынес свою зажигалочку во двор показать пацанам — естественно уже как стопроцентно свою. Стоит ли говорить, какое впечатление произвел мой ключик на сверстников. Достаточно того, что мне позавидовал даже Валерка, долговязый парень, который был старше меня аж на три года. К слову сказать, во взрослой жизни я о нем ничего не слышал, но по детским впечатлениям он представлялся мне человеком с очень большими, но нереализованными способностями. Валерка с самого раннего возраста был предоставлен сам себе и свои таланты растрачивал на какие-то ребяческие шалости, бесполезные забавы. Хотя он был гораздо старше нас, малышни, а три года в том возрасте означали серьезную разницу интересов, он все же любил повозиться с нами, покомандовать, предлагал кому-то дружить против кого-то, стравливал иных между собой — короче, в ту далекую пору Валерка, опережая время, режиссировал настоящие реалити-шоу. Только это были представления для одного-единственного зрителя — его самого.

Тогда, увидев у меня зажигалку, он или не решился просто так отобрать ее или счел ниже своего достоинства выслушивать мои мольбы, истерики и детские угрозы. Наоборот, он был очень учтив со мной и помог раздобыть бензин для моего сокровища. Я был счастлив. Тогда даже бензин пах как-то особенно, можно сказать приятно. Я успокоился.

Прошло два месяца, я наигрался со своей находкой. По сути, и ценностью ее можно было назвать весьма условно: у многих тогда были зажигалки, правда выглядели они гораздо хуже. У меня даже появилась новая цель — перочинный нож. И я уже подумывал, не обменять ли ключик на нож, который я присмотрел у соседского мальчика. Однажды, когда я без дела слонялся по двору, ко мне подошел Валерка и показал огромную серебряную монету, неизвестно как попавшую сюда из довоенной Латвии, достоинством в пять лат. Я тогда не понимал, что означает «пять лат», но уже знал кое-что о металлических деньгах. Дело в том, что незадолго до этого отец давал мне посмотреть три серебряные монеты. Одной из них был рубль царской чеканки времен Николая Второго, двумя другими — полтинники советского периода. Я был смышленым мальчиком и по тому, как папа показывал мне их, понял, что это ценность, возможно даже семейная. Так что Валеркина монета меня поразила, ведь она была даже больше, чем рубль эпохи Николая Второго. Валерка медлил. Тогда я подумал, что если он предложит поменять эту монету на мой ключик, я не раздумывая соглашусь. Но он спрятал вещицу в карман.

— Ты знаешь, что такое клад? — вдруг спросил он.

Я кивнул.      

— Представляешь, каково это — найти клад? Ты копаешь землю, и вот лопата натыкается на что-то твердое. Ты бросаешь лопату и начинаешь рыть руками. Земля забивается под ногти, но ты об этом не думаешь, ты роешь — и вот коробка у тебя. Ты вскрываешь ее и смотришь внутрь, а там украшения, ценности… Приятно?

— Да.

— А давай зароем клад? — неожиданно предложил Валерка.

— А потом отроем его и порадуемся, — попытался я разгадать смысл его слов.

— Нет, так неинтересно. Мы зароем настоящий клад. Кто-то через пятьдесят лет найдет его — можешь представить его восторг?

— Здорово. А где мы возьмем настоящий клад? — растерялся я.

— Сами сделаем, — ответил Валерка.

— А что туда положим?

Валерка достал свою монету.

— Мы потом ее отроем? — продолжил я.

— Конечно нет. Я же сказал, кто-то отроет через пятьдесят лет, — уверенно произнес он.

— А тебе не жалко монеты?

— Конечно жалко. А что ты хотел?

— Ничего.

— А ты будешь участвовать? — как бы между прочим спросил Валерка.

— Буду, — ответил я.

— А что ты положишь?

— Свинцовую биту.

— Кто через полвека обрадуется твоей бите?

— А что можно еще?

— Положи свой ключик, — сказал Валерка и посмотрел мне прямо в глаза.

То, что он решил расстаться со своей неоспоримой ценностью, возводило мероприятие по созданию клада до небывалых высот. Как же должен обрадоваться тот, кто отыщет этот клад, увидев такие подлинно ценные вещи, свалившиеся на него просто так! Я согласился. Валерка нашел пластмассовую коробочку. Положив туда монету и зажигалку, он решил, что в ней все еще слишком пусто и добавил позолоченную сережку с красным камнем. Я принес из дома подвеску, покрытую позолотой с голубыми камнями — скорее всего стразами. Я не считал эту вещь абсолютной ценностью, потому что родители отдали мне ее и не следили за ее сохранностью. Я иногда с ней играл, но особо не дорожил. Итак, все части клада оказались в пластмассовой коробочке и были готовы к закапыванию. Но вдруг Валерка, осмотрев ее, предложил обшить снаружи материей. Его предложение не показалось мне абсурдным, потому что я знал, что у Валерки руки растут откуда надо, и он сделает это аккуратно, как сейчас говорят — в лучшем виде. Я согласился и собрался пойти к нему, чтобы помочь, но он остановил меня, сказав, что дома сейчас его родители, которые не будут мне рады. Через час мы встретились снова. Как я и предполагал, все было сделано очень хорошо. Плотная материя облегала коробочку и имела один очень приличный наружный шов, сделанный на машинке. Я взял коробочку и потряс ею рядом с ухом, но стуков предметов о стенки не услышал.

— Я положил туда вату, — пояснил Валерка.

Затем мы пошли закапывать клад, и тут Валерка выдал новую идею.

— А давай его захороним на стройке прямо в котловане? — предложил он.

Рядом с нашим домом тогда шла «стройка века»: строили здание цирка на две тысячи мест. В СССР на тот период такие можно было пересчитать по пальцам, и для нашего города с населением семьсот тысяч человек это было событие. Грунты основания были плохие, и котлован у строителей получился очень глубоким — метров десять, но мне, маленькому мальчику, он казался мистически огромным, тем более что дно его покрывала мутная грунтовая вода. Валерка предложил сбросить коробку с кладом туда. Мне эта идея не понравилась: я представлял себе закапывание клада как более торжественное мероприятие — с лопатой, ямкой, процедурой утаптывания земли. Но по-видимому ситуация вышла из-под моего контроля, и мои возражения не были приняты во внимание. Коробка полетела в котлован и, плюхнувшись в воду, исчезла.

Тем не менее я смирился: что сделано, то сделано. Мы возвращались назад с чувством выполненного долга. Мы были окружены тайной и радовались этому.

Прошло три дня. И вдруг от своих знакомых ребят я узнал, что Валерка накануне продал монету в пять лат взрослому парню за три рубля. Как я уже говорил, я был смышленым мальчиком и сразу понял, что меня обманули. Таких редких монет как эта не могло быть много — в захороненной коробочке не было монеты в пять лат, а значит и зажигалки. Такое окончание истории моей находки меня не устраивало. Я посчитал, что это произвол. Терять мне было нечего, и я решил обратиться к непопулярным в нашем дворе мерам — нажаловаться родителям. Но их в тот момент не было дома, и я завопил: «Бабушка!» Моя бабушка не страдала излишней деликатностью и не комплексовала ни перед пацанской общественностью двора, ни перед Валеркой в частности. Она не раздумывая пошла к нему в квартиру — на этот раз его отец и мать действительно были дома. В результате бабушкиных переговоров ко мне вернулись и зажигалка, и подвеска.

Прошло пять лет. Пять лет сейчас — это в плане событий как целая вечность. Пять лет тогда были как один день. За это время во дворе ничего особенно не изменилось. У первого подъезда сломали спинку лавочки, и тополя вдоль дороги стали выше. Я уже ходил в школу, и некоторые из моих сверстников, кому это было интересно, вместо Валерки дурачили дошкольников во дворе. Мою зажигалку я не перестал ценить. Я повзрослел и уже мог использовать ее по назначению, например разжигая с ее помощью небольшие костры, вокруг которых по вечерам собирались мои товарищи. Благодаря пустырям рядом с нашим домом это было безопасным и в общем обычным делом.

Однажды на день рождения моей сестры — а она была старше меня на шесть лет — пришли гости, ее ровесники, парни и девушки. Всех ее друзей я естественно хорошо знал и постоянно крутился среди них. Конечно, я не преминул похвастаться своей ценностью перед взрослыми ребятами, и тогда парень сестры попросил у меня зажигалку, чтобы прикуривать сигареты на балконе. Я отдал ее и пошел гулять. За детскими играми день пролетает незаметно — вот уже солнце закатилось за горизонт, и жара ушла. Вечерняя прохлада окутала двор, и жители нашего дома начали спускаться на улицу, чтобы подышать свежим воздухом. Мы с приятелем легли на лавочки лицом вверх и рассматривали темное небо. Нигде больше я не видел столько звезд. Сейчас, когда я уже взрослый и живу в краю с более суровыми погодными условиями, иногда в поездках по южным странам отмечая для себя приятный местный климат думаю о том, что все это мне близко по ощущениям из прошлой жизни, в которой я был другим человеком. Но подспудно я понимаю, что все гораздо прозаичнее и это просто теплые воспоминания из детства: прохлада после жаркого дня, бездонное небо и звезды.

Тут я вспомнил про зажигалку и помчался домой. Я встретил того парня, которому одолжил свою ценность, уже на выходе из нашей квартиры и попросил его вернуть вещь. «Она там, на диване», — ответил он и стал спускаться по лестнице. Я побежал в комнату и тщательно осмотрел диван — зажигалки там не было. Тогда я помчался следом за парнем. Он в компании друзей шел на остановку. «Нет, она там, поищи получше», — снова услышал я. Был перерыт весь дом, но зажигалки нигде не было. Не нашлась она ни через час, ни через день, ни через месяц. Сестра не поверила мне и продолжала встречаться с этим парнем. К моей радости, до свадьбы у них не дошло.

 
html counter