Татьяна РОГОВЦЕВА (г. Брянск) ЛЕХА

Леха Колокольцев был уже изрядно пьян. Сегодня удалось подзаработать немного денег, и они с мужиками как водится отметили удачную сделку.

Мужики разошлись по домам, а у Лехи душа требовала продолжения.

Он купил еще бутылку водки, решил, что заглянет к другу, но там была Сережкина «грымза», та как всегда подняла шум и вытолкала его из избы.

И Леха отправился домой. Жены дома не было, она словно чувствовала когда он был пьян и старалась ему не показываться на глаза.

Леха сел за стол, налил в стакан водку и вдруг увидел, что в дом вошла соседка.

— Леш, а где Надька твоя? — спросила та, подойдя к столу.

— Садись, — ответил Леха.

— Мне Надька нужна, — уточнила соседка.

— Садись, кому говорят, — крикнул Леха и протянул ей стакан с водкой.

— Пей, — сказал Леха.

Соседке пить не хотелось, но зная Лехин характер она решила, что лучше не спорить.

Когда она выпила водку, Леха одобрительно похлопал ее по плечу и выпил сам.

— Запевай, — приказал он.

Нюрка, так звали соседку, поняла, что принесла ее сюда «нелегкая», но возражать ему — себе дороже.

Она громко запела: «Ой, цветет калина…» Леха подпевал.

Потом спели «мороз, мороз», «вот кто-то с горочки спустился», и так — почти целый час.

Затем Леха скомандовал: «Ложись спать».

Нюрка от страха перестала соображать, молча смотрела на Леху, пытаясь понять, что он надумал.

— Я кому сказал — ложись, — настаивал Леха.

Нюрка, ни жива ни мертва, легла на диван.

Но Леха казалось забыл о ее существовании, на душе было противно и больно.

— Как мы живем, — рассуждал он, — жизнь проходит тускло, однообразно, без впечатлений.

Он еще долго что-то бормотал, потом допил оставшуюся водку и заснул прямо за столом.

Когда он захрапел, Нюрка опрометью выбежала из избы.

Стояло раннее летнее утро. Синеватый утренний свет уже пробивался во все щели. Уходящая луна рогатым полумесяцем смотрела на все с любопытством.

Возле своего дома Нюрка столкнулась с Лехиной женой.

— Откуда это ты в такую рань? — спросила Надя.

— У тебя гостила, — ехидно ответила Нюрка и рассказала о случившемся.

В том, что Нюрка разнесет по всей деревне и приукрасит эту историю, Надя не сомневалась. Нюрка в деревне слыла «артисткой», она любила всех передразнивать, любила посплетничать и не раз давала повод посмеяться над собой.

Она жила одна, замуж не выходила и однажды решила занять себе место на кладбище.

На приглянувшемся ей участке под березой она поставила крест, на котором написала имя и фамилию, дату рождения, а вместо даты смерти — прочерк.

На вопросы односельчан, не страшно ли ей — плохая примета, она отвечала: «Так я буду знать, где буду лежать, а то похороните меня возле свалки, надейся на вас».

Когда наутро Надя спросила у Лехи, что здесь делала соседка, он ничего не помнил. Голова раскалывалась, словно по ней били молотками.

Надя была еще молодая женщина, но раннее замужество и неспокойная жизнь с мужем наложили отпечаток на ее характер и внешность.

Она была полная с крупными чертами лица и потому выглядела старше своих лет. Когда Леха повышал голос, она непроизвольно вздрагивала, как бы отстраняясь от удара и как-то странно было видеть на лице у этой сильной женщины выражение испуга.

Когда Леха был трезв, в семье царил мир и спокойствие. Руки у него золотые, в доме сделано все на совесть, добротно. Но стоило немного выпить, Леху тянуло на подвиги. Он распускал руки и пил до тех пор, пока не свалится с ног.

Надя, зная крутой характер мужа, старалась уйти из дома, главное — не попадаться ему под горячую руку. За долгую жизнь с мужем она хорошо его изучила и приспособилась к такой жизни.

Хозяйкой она была хорошей, в доме всегда было чисто, на огороде — ни одной травинки, и всегда с урожаем.

Работать она начала рано, сразу после окончания восьмилетки. С Лехой познакомилась на танцах. Был он среднего роста, темноволосый, небольшие карие глаза глубоко посажены. Он был старше и, как ей казалось, очень умный и красивый. Но главное он был балагур, и вскружить голову молоденькой девочке ему не составило труда. Как только ей исполнилось шестнадцать лет, они поженились.

Раннее замужество было предсказуемо: учиться дальше ей не хотелось, к своей красоте она относилась скептически, а тут подвернулся парень, позвал в жены — чего тянуть.

— Живи, работай и не хнычь, так все живут, — рассуждала она.

Подруги тоже вышли замуж рано, правда жили они в соседнем селе. Но в родную деревню они приходили часто и непременно заходили к Наде в гости. Впрочем, зная Лехину любовь к выпивке, они пытались встретиться с подругой когда тот был на работе. Но им редко удавалось побыть одним. Каким образом Леха узнавал, что в доме гости, оставалось тайной.

Так и на этот раз, не успели они с подружками обмолвиться друг с другом и словом, он уже появился в доме.

Леха был всегда рад гостям и тут же организовал стол.

Подруги обменивались новостями, вспоминали детские проделки.

— Галя, помнишь, как нас твоя бабушка послала в магазин за килькой, — спрашивала Надя подругу.

— Забудешь тут, — отвечала та. — Кильку нам завернули в бумажный кулек, и мы поехали на велосипеде. Упали, и килька рассыпалась. Потом мы ее стали собирать, она вся в песке, стоим и плачем. Хорошо одна женщина над нами сжалилась, помыла нам ее, но песок видно все же остался, поскрипывал на зубах, бабушка возмущалась — какие продукты продают, а мы молчали как партизаны.

— А помните, как мы друг к другу на дни рождения ходили? — вспоминала Надя.

— Конечно, дарили фантики от конфет, в лучшем случае карандаш и тетрадку за две копейки, — поддержала разговор Оля.

— Надь, а помнишь, как ты решила, что умираешь когда вытащила из заднего прохода глиста. Думала, что тебя уже черви съедают и стала кричать, собрав всех соседей.

— Вам смешно, — смущаясь отвечала Надя, — а я и вправду решила, что мне конец.

И они долго еще вспоминали о своем беззаботном детстве, до тех пор, пока Леха не скомандовал: «Пейте, кому говорю».

Подруги переглянулись и засмеялись: «Так скоро запоем», — говорили они, вспоминая тот случай с Нюркой.

Потом они решили искупаться.

Стоял тихий летний вечер. Река была недалеко от деревни, извилистая с чудесными гористыми берегами, за ней виднелся широкий луг, куда они бегали за грибами и черемухой, а на этой стороне крутой подъем на гору, а вверху на горе виднелась их деревня.

Вода в реке, согревшись за день, была как парное молоко.

Купались они в нижнем белье, вода была мягкая и словно бархат обволакивала все тело.

Такое блаженство они испытывали только в детстве, да и резвились они словно дети.

Леха вышел из воды первым. Он заметил возле кустов Кольку по прозвищу «Алюминиевый лоб», тот ловил на удочку рыбу.

Прозвище он получил после случая, произошедшего с ним во время грозы. Грозы в этих местах были очень сильные и нередко заканчивались пожаром. Так и в тот раз, громыхали раскаты грома, молния сверкала, освещая все вокруг, казалось, что идет сражение.

Колька сидел на кухне и ел из алюминиевой миски кашу. Он даже не понял, что произошло: сильно громыхнуло, ударила молния и миска оказалась у него на голове. Колька обалдел и вылетел в таком виде на улицу, ну, с тех пор и приклеилось к нему это прозвище.

Леха подошел поближе, поинтересовался — как рыбалка.

— Клевало хорошо, пока вы не подошли, — ответил Колька с недовольным видом. — Распугали всю рыбу.

— Ладно, не сердись, — сказал Леха, — посмотри, как девчата радуются, сейчас мы уйдем.

Отошел Леха от Кольки и стал любоваться на разыгравшихся в воде подруг. После купания хмель как рукой сняло, на душе было светло и радостно.

— Странная штука эта жизнь, — рассуждал Леха. — Иногда хоть волком вой: то напарник машину сломает, а утром срочно в командировку надо ехать, то начальство накричит, а помощи никакой, то пашешь как вол, а денег не платят — ну и срываешься, напьешься с горя. А то встретишься с человеком, который выслушает тебя, посочувствует, даст совет, глядишь, и оттаешь душой, и все неприятности кажутся мизерными, незначительными. Какой прекрасный вечер!

Он посмотрел вокруг на волнующие душу просторы, на родные места, где все знакомо и до боли дорого и подумал, — как человеку мало надо для счастья.

— Хорошо-то как!