Тридцатое занятие мы закончили так: «Напишите свой роман ОБЯЗАТЕЛЬНО. Сделайте это. Вы наверняка почувствуете — стоит ли вам продолжать. Готовы ли вы к званию романиста, даже так — к высокому званию романиста.

А мы на следующем занятии еще поговорим о романе, я уверен. Совсем уже конкретно».

            Что ж, давайте поговорим.

Игорь КОСАРКИН

Переплетения

Добрый день, друзья!

Продолжим беседу о романе. Естественно, не Брунгильды Арнольдовны из бухгалтерии и водителя Сёмы. Эта занимательная история, вероятно, могла бы по накалу страстей и драматизму стать частью отечественной литературы, но в контексте работы литобъединения мы оставим её в качестве идеи для неизвестного автора из будущего. Побеседуем о романе, являющемся частью литературного жанра. Частью неотъемлемой и устоявшейся так прочно, как устоялся дуб у Лукоморья. При этом соглашусь, что писателей-романистов значительно меньше, чем тех, кто романы не пишет. Я не являюсь исключением из правил и могу лишь констатировать вслед Леониду Кузнецову, что у меня также найдётся парочка начатых романов, которым давно пора в узком семейном кругу отмечать юбилеи.

Сама тема романа обширна и сложна. Но если оглянуться назад и взглянуть на проделанную работу, можно с уверенностью сказать, что предыдущие темы были легче? Я бы не взялся утверждать. Роман — литературный жанр. Со своей историей возникновения, развития, распространения по карте земного шара и по культурному пространству населения планеты. Со своими особенностями. Причём, как уже ранее мы столкнулись с противоречиями трактовки других жанров, в трактовках романа противоречий не меньше. Возможно — не больше. Но не меньше — однозначно.

Итак, по русской традиции, а также традиции литобъединения начнём писать… прошу прощения, плясать от печки. От научных толкований. Благо их много и в них чёрт ногу сломит.

Первое — толковые энциклопедические словари. До литературных словарей мы ещё успеем «доплясать».

Энциклопедия Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона доносит до нас следующее:

«Роман — литературный жанр — в настоящее время самая популярная и самая богатая содержанием форма литературных произведений, отражающая в себе современную жизнь со всем разнообразием волнующих ее вопросов. Чтобы достигнуть такого универсального значения, роману нужно было пройти немало стадий развития».

Я сознательно не привожу определение полностью, чтобы представить его несколько позже. Цель — создание контрастов. Мы с ними ещё не раз столкнёмся.

«Роман Roman — литературный жанр, имеющий всего два ограничения — он должен быть повествовательным и основываться на вымысле. Роман — это выдуманная история, изложенная так, словно все и на самом деле происходило именно так, или наоборот, правдивая история, изложенная так, словно она выдумана. Ложь — не только принцип построения романа, но часто и его главная пружина».

Философский словарь Андре-Конт Спонвиля, перевод Е.В. Головиной; изд.: «Этерна», М., 2012.

Вот нравятся мне такие вступления! Уже разные вариации в трактовке жанра. К Спонвилю мы тоже вернёмся. Его полное толкование романа восхитительно.

Продолжим?

«Роман (фр. roman) — литературный жанр эпического произведения большой формы, в котором повествование сосредоточено на судьбе отдельной личности, ее отношении к окружающему миру, становлении и развитии ее характера и самосознания».

Большой толковый словарь по культурологии, Коненко Б.И., 2003.

Возникла трактовка романа номер три. Раз пошла такая пьянка, рассмотрим ещё одно значение в Толковом словаре Ушакова Д.Н.:

«РОМА́Н, романа, муж. (франц. roman).

1. Большое по объему повествовательное произведение, обычно в прозе, с сложным и развитым сюжетом. Зачитываться романами. Увлекаться романами. «Безнадежная любовь — это только в романах». Чехов. Бытовой роман. Авантюрный роман. Плутовской роман. Исторический роман создан Вальтер-Скоттом. Психологический роман. Евгений Онегин — роман в стихах.

2. Любовные отношения, любовная связь между мужчиной и женщиной (разг.). У нее с ним роман. «(Герой) не моего романа» Грибоедов. «Дарья Гавриловна, в молодости имевшая роман с секретарем магистрата» Горбунов».

Ознакомившись с несколькими вариантами, сможем мы самостоятельно сформулировать современную расшифровку термина «роман»? Ну попробуем. Чтобы не ленить ум. Да и нам как авторам важно собственное общее понимание, что за зверь такой уродился в дебрях литературы. И на которого периодически писатели пытаются охотиться, но сами попадают в «медвежьи капканы».

Роман в современном понимании — литературный термин французского происхождения. Дословный перевод на русский язык даёт нам такие жанры как рассказ или повесть. Поскольку «повесть» — явление исключительно русское, то остаётся один вариант перевода — рассказ. По сути — так и есть, только во французском средневековом рассказе (я однажды уже упоминал о нём) содержание более обширно и содержит большее количество всевозможных сюжетных линий, событий, эпизодов, действующих лиц (персонажей), что ближе не к русскому «рассказ», а, скорее «сказание», которое не имеет чётких рамок. Если копаться в лингвистике дальше, то мы откопаем итальянские корни в латинском значении Rome — Рим и Romanus — римский, римлянин.

Следуя логике лингвистики и филологии, классический роман является плодом культурной деятельности так называемых романских (латинских) народов, населяющих юго-запад и частично юго-восток Европы. Напомню, к ним причисляются группы народов разного этногенетического происхождения, но объединённые использованием романских языков. Включают также географически и этнически удалённые народности, как португальцы, румыны, французы, молдаване, пуэрториканцы и кажуны. Исторически, если продолжать наши умозаключения, роман в классическом виде вышел из фольклора и самобытной сказительности названных народов, впоследствии в процессе литературной эволюции приобретя более или менее общие очертания во всех странах латинских народов и перекочевавший в результате культурной экспансии к другим народам. В том числе и в Россию.

По своей сути роман — это повествовательное произведение, крупная форма эпической прозы, отличающаяся от других жанров большим объёмом, богатой содержательностью, вмещающей в себя идеи, события, действия, сюжетные линии, эпизоды, количество главных и второстепенных героев, которые не могут вместить в себя малые формы эпической прозы, такие как рассказ или новелла. Роман может быть отражением современности, зеркалом социальных преобразований, так и полным вымыслом, построенным на воображении автора. Также роман через пространственно-временные перипетии может включать в себя описание жизни как одного главного героя, так и нескольких. В этом смысле роман даёт значительно больше возможностей для авторского манёвра, включая любовь некоторых авторов к философии и пространным рассуждениям. Если они не скучны, роман им простит всё. Таковы особенности жанра. Оговорюсь — такой вывод построен не только на самих определениях, но и под влиянием современного понимания романистики. Хотя оно далеко от охвата всей картины жанра.

— Во-от, — сказал я себе и мысленно вернулся к определению Брокгауза и Ефрона. Вспомнил противоречия. Но прежде чем полностью процитировать определение из энциклопедии, решил привести ещё парочку трактовок термина «роман» — из Словаря литературных терминов и Литературной энциклопедии.

«РОМАН — одна из самых свободных литературных форм, предполагающая громадное количество видоизменений и обнимающая несколько главных ответвлений повествовательного жанра. В новой европейской литературе под этим термином понимается обычно какая либо воображаемая история, возбуждающая интерес в читателе изображением страстей, живописью нравов или же увлекательностью приключений, развернутых всегда в широкую и цельную картину. Этим вполне определяется отличие романа от повести, сказки или песни. Он требует обширного развития основной темы при сохранении целостности главного замысла во всех побочных эпизодах повествования; при этом он не предполагает обязательного морализирования, как некоторые другие виды повествовательного искусства. Из приведенного определения явствует, что жанр романа предполагает три основных рода: роман страстей или психологический, роман нравов или бытоописательный и наконец роман приключений. Три этих вида в различных сочетаниях могут встречаться в одном произведении, причем в истории жанра они получали иногда своеобразные особенности, породившие специальные термины и понятия, как роман исторический, философский, социальный, плутовской, сентиментальный, семейный, комический, роман «плаща и шпаги» и проч. Это разнообразие видов объясняется в значительной степени той основной свободой формы, которую предполагает данный жанр (см. у Пушкина в «Евгении Онегине»: «и даль свободную романа»...). Классическая древность не знала этого повествовательного вида, и поэтика Аристотеля не смогла подчинить его определенным правилам. Вот почему в отличие от драмы, поэмы, ораторского искусства или истории, роман мог развиваться совершенно независимо и прихотливо, вырабатывать особенно вольные и парадоксальные формы (как. напр., у Стерна повествование начинается с развязки), вести рассказ в нескольких планах (как у Достоевского), принимать форму дневников, писем, воспоминаний и проч. Отсюда необыкновенное разнообразие тем и композиционных методов в романической литературе всех времен, начиная с конца греко-римской культуры, давшей такие шедевры романического искусства как роман Лонгуса «Дафнис и Хлоя», «Сатирикон» Петрония и «Золотой осел» Апулея. Затем формы романа необычайно разнообразятся на протяжении всего средневековья и нового времени — «Фиаметта» знаменитого Боккаччио (XIV в.), прославленный рыцарский роман «Амадис» (появившийся в Португалии в XIV ст.), старо-германские романы о Фаусте, Эйленшпигеле и позднее «Симплициссимус» Гриммельсгаузена (XVII в.), гениальный роман Сервантеса «Дон-Кихот» (1605 г.), «Гаргантюа и Пантагрюэль» Рабле (XVI в.) — вот крупнейшие факты романической литературы до XVIII в. Эта эпоха отмечена во Франции именами Лессажа («Хромой бес» и «Жиль Блаз»), Руссо, Вольтера, Дидро, аббата Прево («Манон Леско»); в Англии знаменитым «Робинзоном Крузо» Даниэля Дефо и популярными в свое время семейными романами Ричардсона; в Германии она представлена «Вертером» и «Вильгельмом Мейстером» Гете. Литературный XIX в. может считаться периодом бурного расцвета романа. В Англии с начала столетия с небывалым поистине европейским успехом выступает Вальтер Скотт целой серией исторических романов. Ему на смену приходят Диккенс, Бульвер и Джордж Элиот. Во Франции романическая школа, дающая в романе ряд замечательных своих достижений в лице Шатобриана, Гюго, Виньи, Мюссэ и др., сменяется школой романистов-психологов и зорких живописцев современности в лице Стендаля, Бальзака, Меримэ, Жорж Занд, затем Густава Флобера, написавшего один из прекраснейших романов мировой литературы «Мадам Бовари» (1858 г.), наконец Эмиля Золя (основатель натурализма в романе), братьев Гонкуров и Гюи де Мопассана. Имена Шпильгагена, Келлера и Ауэрбаха отмечают развитие романа в Германии в прошлом столетии. Наконец, XIX в. выдвинул на арену мировой литературы русский роман, признанный всюду как одно из величайших явлений мирового творчества. После некоторых опытов, восходящих к XVIII в., затем к произведениям Нарежного и Карамзина, русский роман достигает высокой степени совершенства в лице Пушкина («Евгений Онегин», «Капитанская дочка»). Плеяда великих романистов 2-й половины XIX в. дает у нас образцы романа религиозно-философского в лице Достоевского и Льва Толстого (давшего в «Войне и мире» величайший образец и исторического романа), в лице Тургенева — своеобразный литературный вид, сочетающий черты интимного и общественного романа, в лице Гончарова — совершенно обновленный тип романа семейно-психологического. Рядом с корифеями выступают имена даровитых романистов, известность которых не вышла за пределы России — Писемского, Алексея Толстого («Князь Серебряный»), Всев. Соловьева, Эртеля и некоторых других. Новейшая литература не оставляет этого жанра и по-видимому ему суждено в Европе еще длительное развитие и процветание. Анатоль Франс, Анри де Ренье и Ромэн Роллан во Франции (многотомный роман последнего «Жан Кристоф» считался крупнейшим событием европейской литературы перед войной), Д’Аннунцио и Фогаццаро в Италии, Киплинг и Уэлльс в Англии, Густав Мейер в Германии продолжают высокую традицию старого романического искусства. Новейшая литература в России дает образцы романического жанра в лице Мережковского (исторический роман), Кузмина, Брюсова, Андрея Белого (замечательного новатора в области романа, совершенно обновившего его в своем «Петербурге» и «Серебряном голубе»). Пролетарская литература пока еще не выдвинула у нас своего крупного романиста.

Л. Гроссман».

Литературная энциклопедия: Словарь литературных терминов: В 2-х т. / Под ред. Н. Бродского, А. Лаврецкого, Э. Лунина, В. Львова-Рогачевского, М. Розанова, В. Чешихина-Ветринского. — М.; Л.: Изд-во Л. Д. Френкель, 1925.

«РОМАН — большая эпическая форма, самый типичный жанр буржуазного общества.

ИСТОРИЯ ТЕРМИНА. — Название «Р.» возникло в эпоху средневековья и первоначально относилось лишь к языку, на к-ром написано произведение. Наиболее распространенным языком средневековой зап.-европейской письменности был, как известно, литературный язык древних римлян — латинский. В XII—XIII вв. нашей эры наряду с пьесами, повестями, рассказами, написанными на латинском языке и бытующими преимущественно среди привилегированных сословий общества, дворянства и духовенства, стали появляться повести и рассказы, написанные на романских яз. и бытовавшие преимущественно в среде демократических слоев общества, не знающих латинского яз., среди торговой буржуазии, ремесленников, вилланов (так наз. третье сословие). Эти произведения, в отличие от латинских, так и стали называть: conte roman — романский рассказ, повесть (не подвела меня память — И.К.). А затем прилагательное приобрело самостоятельное значение. Так возникло особое название для повествовательных произведений. В дальнейшем оно вошло в состав языка и с течением времени потеряло свой первоначальный смысл. Романом стали называть произведение на любом языке, но не всякое, а только большое по размерам, отличающееся некоторыми особенностями тематики, композиционного построения, развертывания сюжета и т. п. В новое время, в особенности в XVIII—XIX вв., этот вид произведений стал ведущим жанром художественной литературы нового времени…

Европейский Р. зародился на почве развития буржуазно-капиталистических отношений, хотя эмбриональные формы Р. встречаются и в античном обществе и в средневековье. Соответствующая социальная почва и там для этого несомненно имелась. Расцвет рабовладения, рост торгового капитала, вытекающее отсюда образование огромных государств, ведущих завоевательную политику, расцвет торговых городов и утонченной городской культуры — все это разрушало старинные феодальные устои, разлагало цельность и непосредственность патриархального мировоззрения. Начала индивидуализма, эротики, авантюризма проникали туда, где недавно царили суровость и простота нравов, кастовые традиции, идеалы гражданской доблести. В начале нашей эры такими центрами утонченной городской культуры были Александрия, Рим, Афины, Милет и другие крупные центры Средиземноморья. Несмотря на то, что подавляющая масса сочинений той эпохи до нас не дошла, мы знаем по названиям поэтические сборники, имевшие тогда громадный успех и распространение: «Милетские сказки», «Сатирические рассказы». Трудно судить, насколько в этих книгах отдельные новеллы уже сплелись в канву целого Р., но уже в дошедших до нас в пересказах «Вавилонских новеллах» Ямвлиха мы встречаем сложную канву приключений двух влюбленных, к-рые, преодолевая всяческие соблазны, соединяются наконец браком. Подобная же композиционно-тематическая схема повторяется в «Эфиопике» (Теаген и Хариклея) Гелиодора, в романе «Хайрей и Калирроя» Харитона, в «Левкиппе и Клитофонте» Ахилла Татия (перев. на рус. яз.) и «Дафнис и Хлое» Лонга. Склонность к эротич. деталям, к мотивам авантюрности — все это позволяет говорить о существовании такого стиля античного Р., к-рый аналогичен буржуазному. И здесь город был почвой для возникновения этого жанра. В «Золотом осле» Апулея по-видимому приходится видеть иные стилевые особенности. Этот Р. имеет явно выраженный моралистич. оттенок, здесь борьба личности за самоутверждение протекает в плоскости нравственного усовершенствования, на основе отталкивания от веселья и распущенности окружающей среды.

ИЗ ИСТОРИИ ЖАНРА. В процессе разложения феодализма и перехода к капитализму Франция показала классически-законченные формы социального развития. Может быть поэтому и в истории европейского Р. средних веков и нового времени приоритет принадлежит несомненно французскому Р. В создании и оформлении мещанского плутовского Р. творчество французских авторов сыграло очень большую роль. Во Франции создаются многочисленные «животные» Р. на сюжет о приключениях лисы (напр. «Les aventures de Renard»), являющиеся лучшим образцом этой разновидности жанра. Но наряду с этим мы встречаем во французской литературе еще в эпоху позднего средневековья авантюрные Р. иного стиля — Р., отражающие мировоззрение и интересы феодально-дворянских слоев. Эти слои были несомненно знакомы с оригиналами и с переводами античных Р., и последние оказывали свое влияние на самостоятельное творчество французских авторов. Так, большой популярностью пользовались в XIII—XIV вв., наряду с «Историей Аполлона Тирского», Р. об «Окассене и Николете» или о «Флоре и Бланшфлор», к-рые в значительной мере повторяют схему античных романов Ямвлиха и Гелиодора. Р. XIII—XIV веков представляют собой творчество тех же социальных слоев; по общему характеру своей тематики они почти всегда очень близки к рыцарским эпопеям и легендам (Окассен — знатный рыцарь, Флор — королевич); они нередко восхваляют рыцарские добродетели. Но идейная направленность здесь уже другая: перед нами уже не героизация национальных подвигов, не воспевание личности как носительницы высших этических идеалов, а ловкие проделки галантных аристократов, борющихся за личное счастье, бросающих индивидуалистический вызов своей социальной среде (и Бланшфлор и Николета — рабыни, и их влюбленные рыцари соединяются с ними вопреки воле своих знатных родителей и других высокопоставленных лиц). Несколько позднее и средневековый мещанский роман несомненно оказал свое влияние на произведения дворянско-рыцарской среды. Ярким примером тому можно назвать роман Антуана де ла Саль (Antoine de la Salle) «История и занятная хроника маленького Жана де Сентрэ» (Jehan de Saintre, 1459)».

Литературная энциклопедия. — В 11 т.; М.: издательство Коммунистической академии, Советская энциклопедия, Художественная литература. Под редакцией В. М. Фриче, А. В. Луначарского. 1929—1939.

Литературная энциклопедия (если отбросить идеологическую шелуху) даёт очень интересное описание романа, его происхождение, развитие, теории романистики, проблемы жанра, примеры первых классических писателей-романистов и их последователей вплоть до тридцатых годов прошлого столетия, но чтобы детально изучить важный и полезный труд в ЛЭ, на это, друзья мои, у вас ушёл бы целый день. Хоть и не без пользы. Два определения — из СЛТ и из энциклопедии Брокгауза и Ефрона дадут столько же, но времени вы потратите меньше. Тем не менее, к ЛЭ я тоже ещё вернусь для сопоставления представления о романе в прошлом столетии и на сегодняшний день.

Итак, процитирую определение литературного жанра «роман» из Энциклопедии Ф.А. Брокгауза и И.А. Ефрона:

«Роман — в настоящее время самая популярная и самая богатая содержанием форма литературных произведений, отражающая в себе современную жизнь со всем разнообразием волнующих ее вопросов. Чтобы достигнуть такого универсального значения, роману важно было пройти немало стадий развития. Как народные и церковные обряды легли в основу драмы, так народные эпические предания мифического или героического характера легли в основу повествовательной поэзии. Древнейшим образчиком этого рода произведений могут считаться египетские повести "О двух братьях" и "О принце Сашни", написанные по крайней мере за 1500 лет до нашей эры и имеющие сказочный характер; глубокая древность их доказывается дружбой человека с богами, превращением людей в животных и растения и т. п. Древнейшим памятником повествовательной литературы Индии служат легенды или поучительные рассказы (джатаки) о Будде и об его 550 превращениях. Через несколько столетий после смерти Будды из этих джатак образуется легендарное житие Будды ("Лалитавистара"). Один из эпизодов этого жития — именно встреча юного Будды со стариком, больным и мертвым — лег в основу византийской повести "О Варлааме и Иосафе", которая в разных переделках обошла всю Европу, была известна во многих списках у нас на Руси, дала материал для известного духовного стиха об Иосафе Царевиче и наконец вошла в Четьи-Минеи в виде жития царевича Иоасафа. Кроме "Лалитавистары" Индия обладает двумя большими сборниками поучительных рассказов ("Панчатантра" и "Гитопадеша"), которые разными путями проникли в Европу и оказали немалое влияние на повествовательную литературу средних веков. Древнейшим памятником повествовательной литературы в Греции считается "Киропедия" Ксенофонта, в которую вставлен трогательный эпизод об Аврадате и Пантее, древнейший образчик греческой любовной новеллы. К греческой повествовательной литературе относятся также так называемые "Милетские сказки" (Fabulae Milesiae), до нас недошедшие; из отзывов о них Плутарха, Апулея и Овидия можно заключить, что это были народно-бытовые рассказы весьма фривольного содержания, вроде французских фаблио, так что между ними и позднейшими сентиментальными романами александрийской эпохи нет прямой генетической связи. Но такая связь несомненно существует между романом с одной стороны и элегией с другой. Горюя о своей неудовлетворенной любви, александрийские поэты утешали себя, припоминая историю людей, столь же несчастных в любви, как они сами. Так поступали Филотас, Гермесианакс, Каллимах и другие поэты, элегии которых непосредственно примыкают к александрийскому роману. Введением в историю этого романа может служить пастушеская новелла софиста I в., Диона Хризостома, которую критики сравнивают с "Paul et Virginie" Бернардэн де С.-Пьера. Знаменитейшими романистами александрийской эпохи считаются софисты Ямвлих ("Вавилонская история") и Ксенофан ("Эфесская история об Антии и Аброкоме"). К III в. по Р. Хр. относятся роман неизвестного автора "Об Аполлонии Тирском", дошедший до нас в латинском переводе, и любовная новелла "Теаген и Хариклея", приписываемая Гелиодору, а к IV в. — знаменитый любовно-пастушеский Р. Лонга "Дафнис и Хлоя". К александрийской же эпохе следует приурочить Р. Ахилла Тация "Клитофон и Левкиппа" и приписываемый псевдо-Каллисфену, впоследствии столь знаменитый в зап.Европе "Р. об Александре Вел.", который можно было бы назвать прототипом исторического P., если бы к его исторической основе не было присоединено много фантастических эпизодов, придающих всему произведению сказочный характер. Византийский P. в литературном отношении представляет собою не более как переживание основных мотивов александрийского P., послужившего ему образцом; он пишется по тому же плану, с соблюдением тех же литературных приемов, но только гораздо грубее и неискуснее. Повествовательная литература в Риме была отражением греческой. В эпоху республики пользовались большой популярностью "Милетские Сказки", переведенные на латинский язык Сизенной. Любовь к повествовательной литературе особенно усилилась в эпоху империи, когда культура Рима приняла в большей или меньшей степени греческий отпечаток. Несомненные следы влияния греческих Р. носит на себе Апулеев "Золотой осел", который даже считается переделкой греческого Р. Гораздо более самостоятельности обнаружил Петроний в своем Р. "Сатирикон" — остроумной, основанной на реальных наблюдениях картине римских нравов конца I в. по Р. Хр. В средневековой Европе повествовательное творчество нашло себе выражение в двух формах: рыцарского Р. и поучительных рассказов, большею частью занесенных с Востока, из которых составились сборники "Disciplina Clericalis", "Gesta Romanorum" и т. д. Содержание первых в большей или меньшей степени фантастично, а основные идеи, их проникающие — идея феодального долга по отношению к сюзерену и идея рыцарского долга по отношению к даме сердца. Таковы романы так наз. бретонского цикла, оказавшие сильное влияние на повествовательную литературу других стран. Поучительные рассказы представляют собою в большинстве случаев обработки так наз. странствующих рассказов; все старания их авторов направлены к тому, чтобы приноровить их содержание к целям христианской морали. На почве этих нравоучительных рассказов развились французские фаблио, в которых впрочем наряду с сюжетами, заимствованными с Востока, встречаются сюжеты народно-бытовые, навеянные современной жизнью. Возникшие в стенах городов фаблио защищают интересы горожан и нередко относятся сатирически к представителям других сословий: к развратному и жадному духовенству, к приходящему в упадок рыцарству, к смышленому, но нравственно грубому крестьянству. Эти небольшие по объему сатирические рассказы разлетаются в переводах и переделках по всей Европе и дают толчок и материал для создания всесословной итальянской новеллы, которая впервые достигает художественной обработки в "Декамероне" Боккаччо. Движение, сообщенное повествовательной литературе гением Боккаччо, не замедлило принести свои плоды в различных видах Р. От Декамерона идет целая серия итальянских новеллистов XV и XVI в. "Амето" послужил первым образцом пастушеского Р. в Европе, а психология любовной страсти в "Фиаметте" не осталась без влияния на возникновение психологического Р. во Франции XVII в. Французские фаблио, немецкие шутливые рассказы (Schwanke) и итальянские новеллы заключают в себе составные элементы реального P., который впервые возник на испанской почве в форме так назыв. плутовского романа. Первым произведением в этом роде была повесть "Жизнь Лазарильо из Тормеса", вышедшая в 1554 г. и вызвавшая много подражаний, к числу которых относятся и нравоучительные новеллы Сервантеса. Влияние испанской плутовской новеллы раньше всего проявилось в Англии, где уже в конце XVI в. мы встречаем ряд повестей из быта продувных людей (новеллы Р. Грина, "Жизнь Джека Вильтона" Нэша). В Германии в начале XVII в., переводятся с испанского некоторые плутовские новеллы, а в 1669 г. на почве этого влияния вырастает оригинальный продукт немецкой реально-бытовой беллетристики — "Simplicissimus" Гриммельсгаузена; герой этой повести сильно напоминает Лазарильо и своей изобретательной энергией, и своим социальным положением. Во французском Р. XVII в. мы замечаем две струи: струю идеальную, искусственную, создавшую пастушеский Р. "Астрею", и героические Р. Гомбервиля, Кальпренеда и Скюдери, в которых все искусственно, все создано фантазией автора, и шедшую из Испании струю реально-бытовую, которая проявляется в романах Сореля ("Histoire comiquede Francion"), Скаррона ("Roman Comique"), Фюретьеpa ("Roman Bourgeois") и др. Став твердой ногой на почву изучения действительности, французский Р. XVIII в. дает такие произведения как "Манон Леско" аббата Прево и "Жиль Блаз" Лесажа, дышащие реализмом и жизненной правдой. Отодвинутый Вольтером в области субъективизма и тенденции, Р. снова вступает на психологическую почву в "Новой Элоизе" Руссо (1763), которая надолго становится идеалом любовно-психологического Р. Несмотря на то, что "Новая Элоиза" знаменует собою поворот к идеализму, в изображении страсти любовников Руссо шел по следам аббата Прево. Вместо прежней салонной galanterie, выражавшейся полунамеками и полупризнаниями, Руссо выводит на сцену чувство страстное, уничтожающее на своем пути все искусственные перегородки, говорящее не искусственным жаргоном Скюдери, а пламенной речью, от которой захватывает дух и кружится голова. Вот почему Р. Руссо показался его современникам каким-то откровением; вот почему он вызвал столько подражаний, во главе которых стоит "Вертер" Гёте. В Англии ход Р. был несколько иной. Революция 1688 г., произведенная главным образом английской буржуазией, побудила английских писателей обратить особое внимание на ее вкусы и потребности. Для нее были основаны журналы Адиссона и Стиля, для нее Дефо написал своего "Робинзона", для нее же Ричардсон, около половины XVIII в., создал новый вид Р. — семейный Р. в письмах, где автор проникает в глубь английской богобоязненной буржуазной семьи и находит там драмы трогательные, потрясающие и отчасти способные заменить отсутствие сколько-нибудь сносных пьес на тогдашней сцене. Недаром Дидро называл романы Ричардсона настоящими драмами. Подробное изложение разговоров, обстоятельность описаний, микроскопический анализ душевных движений представляли такое необычное явление в тогдашней беллетристике, что романы Ричардсона сразу приобрели большую популярность главным образом в среде буржуазной публики, которая столько же восхищалась их нравственным духом, сколько и знанием жизни и человеческого сердца. Уступая Ричардсону в детальном анализе душевных движений, его соперник Генри Филдинг далеко превосходил его талантом. В противоположность Ричардсону, тратившему целые страницы на описание характера героя или героини, Филдинг умел обрисовывать их двумя-тремя чертами, и притом так, что они до сих пор стоят перед нами как живые. В этом отношении Теккерей справедливо называет Филдинга учителем всех английских романистов. Но главным достоинством Филдинга был его юмор, добродушный, оригинальный, всепрощающий. Подкладкой его насмешек всегда была любовь к человеку, напоминающая Сервантеса, которого он недаром считал своим образцом. Своими произведениями Филдинг окончательно установил тип английского реального нравоописательного Р. Идя по проложенному им пути реализма и жизненной правды, последующие романисты все более и более расширяют сферу своих наблюдений: Смоллетт вставляет в свои Р. картины из быта английских моряков, Голдсмит — из жизни духовенства, Вальтер Скотт задается целью воскресить жизнь средневекового человека, Диккенс, Теккерей, Чарльз Кингсли и их многочисленные последователи касаются всех язв английской жизни, разоблачают недостатки английских учреждений и кладут таким образом основы социальному P., этой высшей форме повествовательного искусства, которой предстоит блестящая будущность. То же постепенное расширение сферы созерцаний замечается и во французском Р. XIX в., но ход его развития заключает в себе особенности, которых не было в Англии: он испытывает на себе сильное влияние литературных теорий. Писатели романтической школы — Виктор Гюго, Альфред де Виньи, Дюма-отец — не имели намерения ограничить свою деятельность изучением действительности; они с умыслом переносили действие своих Р. в отдаленное прошлое, где можно было дать полный простор фантазии и субъективным тенденциям. Такими же тенденциями проникнуты и романы Жорж Санд, в которых она искусно сливает любовный пафос с социальным и, отстаивая права женщин, смело бросает перчатку всему современному общественному строю. Подобный субъективизм не мог не вызвать реакции со стороны людей с аналитическим складом ума, которые хотели сделать P. прежде всего верным зеркалом современной действительности. Это направление сильнее всего сказалось в произведениях Стендаля, преимущественно в его "Rouge et Noir" (1831), представляющем собою яркую картину французского общества эпохи реставрации. К Стендалю тесно примыкает Бальзак, которого считают настоящим отцом реального Р. во Франции. В первых произведениях Бальзака еще слышатся отзвуки романтизма, но чем далее он подвигается на своем пути, тем сознательнее стремится к реально объективному творчеству. Бальзак был реалистом не только по манере своего творчества, но и по своим теоретическим убеждениям. Он считал себя более естествоиспытателем, чем романистом; в предисловии к "Соmedie Humaine" он называет свои Р. естественной историей человека. Он первый ввел в свои произведения тщательное и детальное изображение среды, которой, в противоположность писателям-романтикам, приписывал громадное влияние на характер и поступки действующих лиц. Преемником Бальзака был Флобер, нанесший еще более сильный удар романтизму и окончательно установивший тип художественно-реального романа во Франции. Ни один из французских романистов не заслуживает в такой степени названия художника, как Флобер. Искусство было его стихией, его жизнью; самую жизнь он ценил настолько, насколько она ему давала материал для художественного воссоздания. Он стремился к идеальному совершенству стиля; вечно недовольный собой, он готов был просидеть целый день над фразой, пока она не становилась изящной и гармоничной. Самым типичным представителем современного реального Р. во Франции считается Золя, не потому, чтобы он был большим реалистом, чем, напр., Додэ или братья Гонкуры, но потому, что в своих трактатах ("Le roman experimental", "Les romanciersnaturalistes") он является теоретиком и законодателем реального Р. Провозглашенный Бальзаком принцип реализма Золя возвел в целую систему и на самом деле вообразил себя научным экспериментатором, разрешающим социальные вопросы путем оперирования над так наз. "человеческими документами". В своей многотомной романической эпопее "Ругон-Маккары" он задался целью изобразить естественную и социальную историю одной семьи в эпоху второй империи и оправдать на ее представителях биологический закон наследственности. Желая свести задачу романиста главн. обр. к изучению простых элементов, как более доступных для наблюдения, Золя кончил тем, что отодвинул на задний план душу человека и заменил изучение человеческих характеров изучением обстановки, в которой они развивались. В результате получилось весьма неполное и одностороннее освещение жизни, против которого восстали даже поклонники Золя. Наиболее сильный удар был нанесен литературной манере Золя Мопассаном, который снова поставил реальный Р. на психологическую основу. В настоящее время психологический Р. приобретает все большую популярность во Франции; представители его — Поль Бурже, Анатоль Франс и др. — умеют весьма искусно вплетать в ткань рассказа социальные мотивы. Немецкий Р. XIX в. тоже пережил переход от субъективного романтизма к объективно-реальному изображению действительности, с тем впрочем различием, что реальный Р. в духе Бальзака и Золя не нашел в Германии благоприятной почвы для своего развития и в лице Ауэрбаха, Поля Гейзе и др. пошел на сделку с субъективным идеализмом; зато социальный Р. нашел блестящего представителя в лице Шпильгагена, который в своем романе: "Один в поле не воин" дал нам лучший образчик социального романа XIX в. — романа, в котором главным пафосом является социальная идея, а на ее почве расцветает любовь героя и героини. Итальянский Р. XIX в., начавшись с подражания "Вертеру" Гёте ("Джакопо Ортис" Уго Фосколо) и романам Вальтера Скотта ("Обрученные" Манцони и "Осада Флоренции" Гверрацци), не дал до сих пор ни одного произведения, которое имело бы общечеловеческое значение. До сих пор итальянские романисты были не более как ученики французов и только в последнее время появилось несколько самостоятельных талантов (Баррилли, Сальваторе Фарина, Амичис, Серао, Верга и др.), дающих надежду на лучшее будущее».

Энциклопедия Брокгауза и Ефрона. — С.-Пб.: Брокгауз-Ефрон. 1890—1907.

— Ни хрена себе пельмени! — воскликните вы, прочитав (надеюсь) приведённые мной цитаты. И продолжите:

— Не проще ли самим заняться изучением жанров, «ныряя» в те же источники? И стоит ли в литобъединении так углубляться в литературоведческие труды?!

Отвечу — не проще. Человеческая психология — завтра я обязательно начну штудировать Литературную Энциклопедию. Так подумает автор, ляжет на удобную кровать (или диван, кушетку) и раз и навсегда забудет своё «героическое» желание.

Стоит ли углубляться в источники? Стоит. Только для этого вам придётся «перелопатить» 11 томов ЛЭ или весь СЛТ, а также массу монографий, толковых словарей и энциклопедий. Количество материала огромно, поэтому здесь, на занятиях в литобъединении, из массы полезной информации вам преподносится самое основное, тот минимум, который должен знать уважающий себя автор. Поверьте, всё, что приведено в моей статье, является лишь малой частью обширных исследований литературного жанра «роман». Каждая цитата где-то вторит, где-то выносит нам на обозрение противоречия, но они выбраны не просто так, а для того, чтобы вы уловили суть, расширили область познаний в литературе, где претендуете быть знатоками.

Например я привёл в самом начале общий, расхожий взгляд на теорию современного классического романа. Но он позиционирован именно как расхожий, присущий дню сегодняшнему. Согласитесь, авторы, будучи дилетантами в литературоведении (в основном), искренне полагают, что роман — заимствованный европейский жанр. Классический — да. В широком смысле — нет. Об этом нам говорят и Энциклопедия Брокгауза и Ефрона, и СЛТ, и, несмотря на все идеологические мистификации, Литературная Энциклопедия.

Давайте ещё раз для закрепления материала (помните фразу: «Учите матчасть?») пройдёмся по истории возникновения жанра, его метаморфозам при блуждании от этноса к этносу, чтобы наконец прийти к современной классической форме. Насколько туманна она ни была бы.

Само наименование жанра — латинизм, перешедший во французский язык. При этом роман, так же как и остальные жанры, не возник из ниоткуда. Истоки как водится — фольклор, народные культурные традиции. Изначально — устные. Когда возникла письменность — соответственно письменные. Произведения, имеющие все характерные черты романа, появились задолго до того, как возник европейский классический роман. Например, как пример древней повествовательной поэзии, к которой относится роман, принято считать египетские повести «О двух братьях» и «О принце Сашни», которым без малого почти полторы тысячи лет. Или «Вавилонские новеллы» Ямвлиха. Вообще, упоминание о наследии Вавилонской цивилизации сейчас особенно ценно, поскольку её культурное наследие либо уничтожено, либо разворовано. И не в средние века, а у нас на глазах за последние полтора десятилетия.

Древнейшим свидетельством повествовательной литературы Индии служат легенды или поучительные рассказы (джатаки) о Будде и об его 550 превращениях.

Византийская повесть "О Варлааме и Иосафе", которая в разных переделках обошла всю Европу, была известна во многих списках у нас на Руси, стала благодатной почвой для известного духовного стиха об Иосафе Царевиче и наконец вошла в Четьи-Минеи в виде жития царевича Иоасафа. Не раз упоминаемое мной «Слово о полку Игореве» на Руси.

Перечислять можно долго. Не только то, что вошло в цитаты. Также является аксиомой, что Римская империя черпала культурное наследие, в том числе и литературное, из древнегреческих эпосов. Сама Европа впитывала в себя фольклор, произведения литературы отовсюду. Другое дело, что прагматичные европейцы умело систематизировали приходящие литературные жанры, постепенно старались придать им внятную форму, подводили теории.

Не менее любопытен тот факт, что направления жанра формировались не где то в одной стране, а разрозненно, почти хаотично. Глубокий по накалу страстей психологический любовный роман появился во Франции. И огромную лепту внёс ни кто иной, кому приписывали знание алхимии и колдовство — Гёте, написав пылающий огнём любовной страсти роман «Вертер».

Боккаччо в «Декамероне» полностью оформил итальянскую новеллу в художественный вид. И задал тон той же лирической тематике в романе.

Там же писатели Стендаль и Руссо формировали направление романа, являющегося «точным зеркалом современности».

И если кто-то вспомнит фильм «Покровские ворота», непременно решит, что Золя был бесконечным романтиком, хотя именно Золя, создавая романы, которые сейчас назвали бы сверхреализмом, едва не прикончил чувственную сферу в жанре, сосредоточив всё внимание на действии.

И Ги де Мопассан вернул любовь и чувства в роман, поставил реализм Золя на психологический фундамент.

Джонатан Свифт в поисках новаций оказался первопроходцем в направлении социального фантастико-сатирического романа.

Смолетт и Дефо развили и упрочили концепцию авантюрного романа, ведущего начало ещё с индийских поэм. Так же, как Сервантес — в Испании.

Шпигельгаген умело заложил основу социального романа.

Вальтер Скотт развил исторический роман.

Не менее характерны примеры и в России: В. Нарежный «Российский Жильблаз», Ф. Булгарин «Иван Выжигин», А. Пушкин (поэтический роман «Евгений Онегин»), И. Тургенев, М. Достоевский, Л. Толстой… Не самые ранние примеры, но тем не менее. Романистика в России получила широкое распространение со времён царствования Елизаветы в XVIII веке. При этом не значит, что в России не существовало писателей, ориентированных на жанр романа и в более ранний период. Например, «Повесть о Фроле Скобееве» или роман Михаила Чулкова «Пригожая повариха».

Есть и китайский классический роман, который возник очень давно. Яркие примеры: «Троецарствие», «Речные заводи», «Путешествие на Запад» и «Сон в красном тереме». Первые два романа созданы в XIV веке, третий — в XVI, четвертый — в XVIII. Одно время к ним относился также эротический роман «Цветы сливы в золотой вазе», пока «Сон в красном тереме» не заменил его.

В самом начале я указал на противоречия в трактовках романа как жанра. Приведу выдержки из цитат, почему данное явление стало возможным:

«РОМАН — одна из самых свободных литературных форм, предполагающая громадное количество видоизменений и обнимающая несколько главных ответвлений повествовательного жанра».

Литературная энциклопедия: Словарь литературных терминов: В 2-х т. / Под ред. Н. Бродского, А. Лаврецкого, Э. Лунина, В. Львова-Рогачевского, М. Розанова, В. Чешихина-Ветринского. — М.; Л.: Изд-во Л. Д. Френкель, 1925.

«ПРОБЛЕМА РОМАНА. — Несмотря на исключительную распространенность этого жанра, его границы до сих пор недостаточно ясны и определенны. Наряду с произведениями, носящими это имя, мы встречаем в литературе последних столетий крупные повествовательные произведения, к-рые называются повестями. Некоторые писатели дают своим большим эпическим сочинениям название поэмы (достаточно напомнить Гоголя, его «Мертвые души»)».

Литературная энциклопедия. — В 11 т.; М.: издательство Коммунистической академии, Советская энциклопедия, Художественная литература. Под редакцией В. М. Фриче, А. В. Луначарского. 1929—1939.

Я же обещал, что вернусь к Литературной энциклопедии.

Несмотря на популярный в советские времена классовый подход к литературе, в Литературной энциклопедии всегда точно и верно формулировались проблемы литературных жанров. И проблемы, как мы убедились на практике, почти идентичны у всех жанров, будь то миниатюра, рассказ, новелла или повесть.

Некоторые вопросы, связанные с жанрами, мы попытались решить самостоятельно. Что-то даже удалось. Например, сформировали единство понимания миниатюры. Что очень полезно для авторов, практикующихся в работе над литературными миниатюрами.

СЛТ резонно указывает на то обстоятельство, что роман — самая свободная форма. И этот факт очевиден. В совокупности с сформулированной проблемой романа в Литературной энциклопедии, мы получаем «литературный диагноз». Как лечить (решить) возникшую проблему, пробелы в литературоведении или противоречия в литературоведческих словарях?

Литературная энциклопедия предлагает нам следующий метод:

«… Подобного рода исследования неоднократно ставились историками и теоретиками литературы. Пытаясь определить особенности Р. как жанра, они однако уходили в скрупулезное описание отдельных Р., их строения, их композиционного своеобразия; они искали ответа на вопрос в плоскости формальных наблюдений на основе чисто морфологических обобщений. Они делали свое исследование статическим, упуская социально-историческую перспективу. Ярким примером такого рода исследований могут служить работы «формальной школы», в частности работы В. Б. Шкловского.

Другого рода ошибки встречаются у тех историков литературы, к-рые исходили из совершенно правильной методологической предпосылки: разрешение проблемы Р., как и всех прочих поэтических форм, возможно только в исторической перспективе. Они давали прежде всего историю Р., надеясь в смене всевозможных разветвлений этого жанра уловить его единство, его историческую сущность. Наглядным примером такого рода исследований является работа К. Тиандера «Морфология романа». Однако он не смог теоретически овладеть массой историч. материала, дифференцировать его и наметить верную перспективу; его «морфология» Р. сводилась к внешней истории этого жанра. Такова судьба подавляющего числа исследований Р. этого типа.

В особом положении оказались те исследователи, к-рые совмещали историчность изучения с высотой теоретических предпосылок. Среди специалистов-литературоведов, представителей старого буржуазного литературоведения таких, к сожалению, почти не оказалось. Гораздо больше сделали для теории Р. крупнейшие буржуазные философы-диалектики и прежде всего Гегель. Но основные выводы гегелевской эстетики, помимо того, что они должны быть переставлены с «головы» на «ноги», еще недостаточны для построения теории Р. (подробнее о гегелевской постановке проблемы Р. см. раздел «Роман как буржуазная эпопея»). Для разрешения проблемы Р. нужно прежде всего поставить вопрос о том, как и когда, в каких социально-исторических условиях этот жанр возник, какие и чьи художественно-идеологические запросы он собой удовлетворял, каким и чьим иным поэтическим жанрам пришел он на смену».

Литературная энциклопедия. — В 11 т.; М.: издательство Коммунистической академии, Советская энциклопедия, Художественная литература. Под редакцией В. М. Фриче, А. В. Луначарского. 1929—1939.

Чем не способ решения проблемы? ЛЭ указывает на «зашоренность» исследователей, «барахтанье в паутине» собственной сверхубеждённости, ошибочность их узконаправленного подхода вместо применения комбинированных методов исследования. В цитате методы приведены, и вполне могут служить хорошим подспорьем автору при разрешении дилеммы, что же он пишет — роман или произведение иного жанра. А также вообще, ещё до того как появится первое предложение, оформить в сознании композиционное построение романа. Согласитесь, такой подход не прихоть, а необходимость. Как мы говорили, есть рассказы больше повести и есть повести короче рассказа; есть повести и рассказы длиннее романа, также как есть романы меньшего объёма, чем повесть или рассказ.

Кратко пройдёмся по основным жанровым видам романа. Без расшифровок, просто для общего развития, обобщённого знания:

Социальный роман. Существуют фантасмагоричные формы социального романа — «роман-утопия» и «роман-антиутопия», но чаще всего социальный роман — это реализм и сверхреализм.

Нравописательный роман.

Культурно-исторический роман.

Военно-исторический роман.

Психологический роман. Формы психологического романа — «роман воспитания» и «детализированный портрет».

Роман идей.

Приключенческий роман, роман с интригой, роман поисков.

Экспериментальный роман.

Детективный роман.

Фантастический роман.

Роман-фэнтези.

Любовный роман.

Эротический роман.

Желающие могут продолжить перечень, но я думаю, что достаточно.

Вот я и подкрался к завершающей, но в то же время ключевой для авторов части статьи. Остались пара-тройка вопросов, что понимать под современным романом и как найти путь к признанию, а значит и успеху. Панацеи у меня нет, но есть совет. Будьте философами. Все сложности создания романа хорошо описаны Леонидом Кузнецовым. Повторяться не стану. Успех современного романа мне видится в понимании смысла философского толкования термина. Да-да, я про Андре-Конт Спонвиля. Я же не просто так назвал его толкование термина «роман» восхитительным. Откинув архаику и классицизм, давайте вдумчиво вчитаемся в полное определение жанра «роман» Спонвиля.

«Роман Roman

Литературный жанр, имеющий всего два ограничения — он должен быть повествовательным и основываться на вымысле. Роман — это выдуманная история, изложенная так, словно все и на самом деле происходило именно так, или, наоборот, правдивая история, изложенная так, словно она выдумана. Ложь — не только принцип построения романа, но часто и его главная пружина. Романист ставит перед собой задачу сделать интересным то, что лишено интереса, и придать смысл тому, что лишено смысла. Он заставляет нас не столько размышлять, сколько мечтать, не столько узнавать что-либо новое, сколько переживать, и стремится не столько воспитывать нас, сколько вызвать в нас сочувствие. В романе почти неизбежны преувеличения, и, как говорил мой приятель Марк, мы и читаем их, за исключением самых великих, только ради этих преувеличений. Вот почему почти все люди любят читать романы, и вот почему даже у умнейших из них нередко возникает искушение принять их за действительность. При чтении романа ум отдыхает. Роман — это ложь, возведенная в эстетический принцип или служащая для развлечения.

Впрочем, иногда случается, что сквозь эту ложь просвечивает истина (Арагон говорил о «правдивой лжи»), которая пользуется романной маской, чтобы вернее заявить о себе. Роман идет обходным путем вымысла, но порой этот путь выводит к истине, и именно роману мы обязаны несколькими величайшими шедеврами мировой литературы. Вынужден однако признать, что сам я читаю все меньше романов, а те, что читаю, приносят мне все меньше удовольствия. И все чаще приходит мне в голову мысль, что роман относится к второстепенному жанру, и каждая удача в этом жанре, выходя за его пределы, только лишний раз подтверждает его ограниченность. Пруст, Селин и Джойс — великие писатели, но они, как мне кажется, велики не благодаря, а вопреки роману. Казалось бы, одним этим соображением следовало бы заранее оправдать возникновение «нового романа», который на самом деле является антироманом (ни персонажей, ни интриг, ни приключений и романтики в нем не найдешь). Но… скуку ничем нельзя оправдать. Пока что роман спасает занимательность, может она будет спасать его и дальше. Людям пока не надоело выдумывать занятные истории».

Философский словарь — М.: Палимпсест, Издательство «Этерна». Андре Конт-Спонвиль. 2012.

Не соглашусь, что роман — второстепенный жанр. В литературе нет «второстепенных» или «первостепенных» жанров. Есть «второстепенные» писатели, бездари, одним словом. Остальное…

Современные нравы диктуют условия не только обывателям. Они диктуют их всем, включая философов. И современная философия не менее жесткая и прагматичная, чем сложившийся окружающий нас социальный фон. Ложь — действительно мощная пружина. Правда, преподнесённая как ложь — ещё более сильная пружина. В мире давно искоренили бы мошенничество, если бы люди сами не желали обманываться. В условиях почти непроницаемых барьеров — стратов — общества, бедным хочется обманывать себя тем, что они могут стать богатыми или что они ещё не так бедны. Даже готовы причислять себя к мифическому среднему классу. Тем, кто достаточно богат, хочется обманывать себя, что они сказочно богаты, а если нет, то и их сверхбогатство ждёт не за горами. Одинокие мужчина или женщина обманывают себя тем, что их буквально за ближайшим углом ждёт семейное счастье. И желательно, чтобы счастье было в блестящей платиновой обёртке, пришло раз и навсегда, сразу и без усилий. Что ищут женщины в любовных романах? Ложь о превращении «серой мыши» в принцессу. Что ищут мужчины в приключенческих романах или так называемых социальных романах с содержанием без какой-либо потуги на реализм? Что они, будучи несостоятельными, способны поехать на сафари в буш и застрелить льва или на личном самолёте, сжимая штурвал, облететь Скалистые горы. Стоять на капитанском мостике роскошной яхты. Или представлять себя обновлённой версией Джеймса Бонда. Внезапно услышать звон монет, сорвав джек-пот в казино. Если всё не происходит наяву, то можно погрузиться в обман. В такой ситуации от автора-романиста, как подмечает Спонвиль, требуется затянуть пружину лжи так, чтобы читатель пролетел от начала до финала не заснув от скуки. А это уже зависит от мастерства писателя, степени его изобретательности, фантазии и, как ни парадоксально звучит, безжалостного цинизма. По отношению к читателю. Вот он и есть — основной критерий современного романа.

Но если у вас действительно недостаточно времени или терпения, или вы не способны цинично лгать, а правду возводить, не моргнув глазом, в ранг лжи, лучше отложите написание романа. Или не пишите его вовсе. В конце концов, уровень писателя определяет не жанр. А талант, авторское мастерство.

Чехов или О. Генри не написали ни одного романа. У кого-то повернётся язык сказать, что они не великие писатели? А поэты? Маяковский, Есенин, Волошин?

Вместо десятка пустых и никчёмных романов лучше написать один отличный рассказ или одно превосходное стихотворение.

Которые люди запомнят навсегда.

До встречи!

Леонид КУЗНЕЦОВ

О бедном романисте замолвите слово… — 2

Если честно, очень сомневаюсь, что кто-либо, задумывая написание романа, роется в семейной библиотеке или Интернете в поисках инструкций по его созданию. Не та тема. Все же роман. Сами с усами.

Но вот роман написан, прочитан десятком знакомых и ими одобрен. Отнесен в издательство. И с гарантией в девяносто девять процентов этим самым издательством отклонен. Потом вторым, третьим…

Тут-то и начинаются муки. Что не так? И автор неопубликованного текста жадно читает критику на романы опубликованные, чтобы понять что-то сокровенное, тайное, запредельное… мистическое о романе, читает тексты лауреатов последних национальных премий… И запутывается окончательно в ответе на вопрос: «Что у меня не так?»

А ничего военного нет. Скорее всего, вы написали что-то очень незначащее — проходное и второстепенное. Такое же, как у других. Сюжет вашего романа не настолько неожидан, чтобы захватить и вести до самого окончания. Интрига есть, но какая-то прочитываемая, угадываемая. Замысел неглубок. Исполнение слабое.

Ну и ничего страшного. Пишите себе дальше. Второй роман может оказаться лучше, третий — еще лучше. Просто перед написанием второго и третьего проанализируйте первый.

В большинстве крупных издательств есть практика давать развернутые рецензии на присылаемые вещи. Получаете вы такую рецензию не сразу, иногда не получаете вовсе, иногда подобная рецензия и вовсе не рецензия, а отписка. Но возьмем самый оптимальный вариант — вам ответили, ответили нормально, профессионально разобрав ваше произведение по косточкам. Ну так прочтите этот разбор без ненужного апломба и непременного вставания в позу. Попробуйте его проанализировать. В нем будет какое-то количество обязательной в таких случаях словесной шелухи, ее вы как человек умный отсеете сразу. Ваше дело найти те единственные слова, которые вам помогут сделать вторую вашу работу лучше первой.

Что-то обязательно должно зацепить рецензента. Вокруг чего-то пойдет основной разговор в предоставленном вам разборе. Вокруг сюжета, языка, героев. Это — то, что вам удалось или не удалось совсем. Думаю, что дальнейшее понятно. Вы понимаете все как надо и усиливаете слабые места, шлифуя сильные.

Но бывает, что рецензия и не рецензия вовсе, а обычный ответ. Иногда и вовсе отписка. Кстати, отписки тоже бывают разные. Например я, слава богу, что было это давно и всего пару раз, выдавал что-то такое: «Ваше произведение настолько совершенно и уникально, что наше издательство не вправе браться за его публикацию в связи с собственным несовершенством». С моей стороны это было определенным свинством, я оправдывал себя тогда тем, что впустую потратил свое время и заимел ответное право на хамство. Прав я, конечно же, не имел никаких и сейчас о тех двух письмах жалею. А вспоминаю потому, что вам подобные могут прийти как ответ на ваши сомнительные заявления. Постарайтесь не провоцировать собеседника. Постарайтесь не писать в преамбуле к вашему роману, что вы — гений, что вы наваяли что-то такое, что перевернет устоявшиеся представления о литературе. Даже если вы так считаете. Даже если это так и есть. В противном случае вы рискуете попасть на гораздо более фразеологически отвязного издателя.

Чаше я просто отвечаю — без полноценного текстологического и литературоведческого разбора (на это просто нет времени), но по возможности честно. Иногда не отвечаю вовсе.

В первом случае я либо беру текст в работу, что происходит довольно редко и не об этом сейчас речь, либо объясняю причины отказа. Увы, но многие небольшие издательства и рады бы, да по тем или иным причинам не могут взять ваш текст в работу. Я обычно подобные причины указываю. К примеру, что автор, по моему мнению, написал вполне приличный текст, но обратился не по адресу. Это ведь только очень крупные издательства в России по-хорошему всеядны, обычно издательства все же ориентированы на выпуск определенного вида литературы. И если от издательства поступил такой ответ, то это всего лишь значит, что вам надо бить в цель точнее. Тут уж вам Интернет в помощники, да денек-другой на анализ книжного рынка. Кстати, насчет анализа. Идеально было бы провести его до того, как засылать свой роман ПРОСТО в издательство. Ну, чтобы не терять время зря.

Если я не отвечаю вовсе, это не значит, что я ваше произведение не прочел. Ну, не все, конечно, но три-четыре странички прочел непременно. Не ответил, значит и не заинтересовало и не зацепило. Нет интереса — нет общения. Да, это вне правил приличия, да, это невежливо. Но попробуйте мое молчание расценить как нежелание писать отказ, говорить пространные слова ни о чем, которые в итоге все равно сведутся к отказу. Не ответил — забудьте о моем существовании.

Мне приходится употреблять личное местоимение всего лишь для того, чтобы вы поняли общую картину. Конкретный издатель Кузнецов может быть более лоялен к автору или менее лоялен, но некий среднестатистический издатель — это как раз «я», и поступает именно так, как сказано выше.

Давайте делать выводы.

Стоит ли вам доверять собственному мнению о своем произведении? Не уверен. Значит первое — если вас отвергли в двух-трех издательствах, попробуйте для начала заполучить разбор своего романа. Не вышло бесплатно, сделайте это за деньги. Во-первых, вы получите независимую профессионально выполненную работу, во-вторых, рецензент даст свою оценку вашего текста, которая может оказаться вовсе даже и не негативной. И если вы поймете, что и в самом деле написали хорошую вещь, тогда ищите толкача. Человека, который представит вас в то или иное издательство. Я сейчас не о литературных агентах, которых в стране много, но квалифицированных — считанные единицы. Хотя, почему бы и не попробовать заключить договор с литагентом, аффилированным лицом конкретного издательства? Ваш «толкач» — это человек, которому должен безусловно понравиться ваш текст, настолько понравиться, что он начнет его двигать в близких себе кругах. Говоря совсем уж просто — серьезному критику, к мнению которого прислушиваются серьезные издатели.

Вообще-то именно так обычно все и происходит. Попытка послать свой текст просто В ИЗДАТЕЛЬСТВО — самый надежный путь к тому, чтобы его похерили сразу и бесповоротно. Текст посылается конкретному человеку с просьбой прочесть. Да, это может быть и редактор издательства, но лучше, если он к редактору попал от критика с сопроводительным письмом. Никакой гарантии, но шанс публикации возрастает многократно.

Извините за ликбез. Возможно, я говорю вещи вовсе уж банальные. Но чем черт не шутит, а вдруг кому — на пользу?

Вот о чем подумалось. Не думаю, что в Литературном институте имени Горького преподают лучше или хуже, чем в других профильных вузах страны. И диплом как диплом. Но вместе с дипломом получает будущий или к тому времени уже состоявшийся (бывает и такое) литератор нечто совсем особенное. Причастность к клану, типа вхожести в круг избранных. И очень много возможностей. Если конечно талантлив. Это я понятно к чему — успевайте, пока молоды…

А если не вышло с поступлением в нужный вуз и знакомством со специалистами, которые, дорожа собственным именем тем не менее порекомендуют ваш текст (это либо удача, либо признак того, что вы и вправду написали что-то стоящее), тогда у вас в романисты остается один путь. Вы должны быть и вправду очень талантливы.

К примеру, вы, пренебрегая всякими советами, не мудрствуя лукаво все же послали свой роман наудачу в издательство. При этом вы точно знаете, что создали шедевр. Значит вам надо представить свой текст ГРАМОТНО.

Первое — письмо в издательство. Редактора, который открыл ваше письмо, надо заинтересовать. Ему надо понравиться сразу. Не удивить, не шокировать, понравиться. Как вы это сделаете — не знаю. Бравировать ссылками на ранее опубликованные вещи не советую. У меня, к примеру, сразу возникает вопрос — а почему издательство, ранее печатавшее вас, вдруг перестало это делать? Или уж объяснить эти ссылки тем, что вы то предыдущее издательство по тем или иным причинам переросли. Как при этом пройти по лезвию ножа, не унизив то издательство, которое дало вам в свое время шанс и напечатало ваше произведение и в то же время не представив себя этаким Фомой не помнящим родства? Какие слова найти в «сопроводиловке», чтобы ваше письмо не попало в спам? А и такое возможно, если редакторская почта настроена соответствующим образом. Возможно просто не писать сопроводительное письмо? Это все же не совсем корректно. Вы можете быть пушистым заинькой, а вас примут за циничного волка.

Не знаю, как другие, я читаю несколько страниц начала, немного в середине и, если этот труд не вызвал отторжения, тогда пару страниц в конце вашего произведения. Если мне не понравился стиль (а это для меня на первых порах самое важное), то у автора шансов нет ни малейших. Так зацепите редактора тем, что умеете вязать это макраме. Совсем не обязательны какие-то сверхизыски. Чистый точный язык, логика и образность. Для начала достаточно.

Если я начинаю читать ваш текст уже после того, как я пробежался по его началу, середине и концу, значит у вас появляется шанс.

Вот собственно и все, что я хотел сказать.

_______

Сегодня — прощеное воскресение. И я прошу прощения у всех авторов, которым мне пришлось отказать. По тем или иным причинам.

Но жизнь продолжается. Есть много издательств, где ваш хороший (конечно, только при этом условии) роман возьмут в работу. Стучитесь. Пишите. И много вам публикаций — хороших и разных!

А мы идем дальше.

И предлагаем затеять разговор на очень интересную тему (кстати, вроде неинтересных пока не было?) — обратиться к жанру сказки.

Удивительно, но как мы о сказке не говорили раньше! Роман, роман… Поговорим о том, в чем каждый дока. Не так ли?

До встречи!